Сол кивнул, и все трое немного посидели в полном молчании. Лучи вечернего солнца прорвались наконец сквозь тучи и осветили листву деревьев, покрытую каплями дождя. Сол вдохнул запах свежескошенной травы, и ему трудно было поверить, что сейчас декабрь. Он чувствовал себя подвешенным в пространстве и времени, во власти течений, которые несли его все дальше и дальше от знакомого берега.
– Предлагаю пообедать где-нибудь, а заодно обсудить это дело,– сказал вдруг Джентри.– Профессор, вы вылетаете завтра в Вашингтон утренним рейсом, верно?
– Да,– подтвердил Сол.
– Что ж, тогда поехали,– улыбнулся Джентри.– Обед за счет администрации округа.
Они пообедали в отличном ресторане на Брол-стрит в Старом городе, который славился своими блюдами из морепродуктов. У дверей стояла очередь, но, когда метрдотель увидел Джентри, он моментально провел их к боковому входу, где как по волшебству появился свободный столик. Зал был забит до отказа, так что они предпочли разговаривать на нейтральные темы – о погоде в Нью-Йорке и Чарлстоне, о фотографии, о кризисе с захватом иранцами заложников, о недавних событиях в Нью-Йорке и в Америке вообще. Только что прошедшие президентские выборы никого из них особенно не порадовали. Покончив с кофе, они вернулись к машине Джентри за плащами и свитерами, а потом пошли вдоль стены Батареи.
Вечер был прохладным и ясным, остатки облаков развеялись, и на зимнем небе стали видны созвездия. К востоку, за гаванью, сияли фонари Маунт-Плезант. Небольшое судно с зелеными и красными навигационными огнями прошло мимо мыса вдоль дорожки, отмеченной буйками. Сзади светились желтые и оранжевые окна дюжины старинных домов.
Они остановились на набережной. Внизу, метрах в трех, о камни плескалась вода. Джентри оглянулся, убедился, что вокруг никого нет, и тихо спросил:
– Ну, что дальше, профессор?
– Отличный вопрос. У вас есть какие-нибудь предложения?
– Ваша предстоящая беседа в Вашингтоне имеет отношение к тому, что мы обсуждаем? – поинтересовалась Натали.
– Возможно,– уклончиво ответил Сол.– Но я узнаю об этом после. Прошу прощения, что не могу сказать ничего более конкретного. Тут затронуты родственные отношения.
– А как насчет того парня, который за мной гонялся? – спросил Джентри.
– Ах, да,– вспомнил Сол.– Вам что-нибудь сообщили о нем из ФБР?
– Абсолютно ничего.– Шериф покачал головой.– Автомобиль был украден в Роквилле, штат Мэриленд, пять месяцев назад. А с мертвецом еще хуже – никаких следов, по которым его можно было бы опознать. Ни отпечатков пальцев, ни зубоврачебных карт челюстей – ничего.
– Так часто бывает? – спросила Натали.
– Почти никогда.– Джентри поднял камешек и бросил его в воду.– В современном обществе все люди попадают в какие-то списки, архивы и прочее.
– Возможно, ФБР не очень старается,– заметил Сол.– Вы так не считаете?
Джентри кинул еще один камешек и пожал плечами. В ресторане он был в коричневых брюках и старой клетчатой рубашке, но перед тем, как отправиться на прогулку, вытащил из багажника свой мешковатый китель и ковбойскую шляпу с пятнами на тулье, и теперь снова выглядел типичным шерифом-южанином.
– Не думаю, что ФБР могло прибегнуть к услугам какого-то полуголодного уличного придурка вроде этого,– ответил он.– А если он не работал на них, то кто все-таки его использовал? И зачем ему было убивать себя? Неужели он настолько боялся ареста, что предпочел смерть?
– Примерно так действовал бы оберст, если бы он использовал кого-то,– сказал Сол.– Или миз Фуллер, что еще вероятнее.
Джентри кинул новый камешек и, прищурившись, посмотрел на огни форта Самтер милях в двух от них.
– Да,– согласился он,– но все равно получается какая-то бессмыслица. Ваш оберст никак не может интересоваться мной… Дьявол, ведь я даже ничего не слышал о нем до того, как вы рассказали свою историю! А если миз Фуллер беспокоят те, кто за ней гоняется, ей бы лучше заняться патрулями автоинспекции штата, горотделом по делам убийств и ФБР. Ведь у этого придурка в бумажнике ничего не было, кроме моего фото.
– У вас оно с собой? – спросил Ласки. Джентри кивнул, вытащил из кармана фотографию и отдал ему. Сол отошел к ближайшему фонарю, чтобы получше рассмотреть.
– Интересно,– сказал он.– Тут на заднем плане виден фасад муниципалитета округа.
– Да.
– На снимке есть что-нибудь, что может подсказать, когда его сделали?
– Видите кусочек пластыря у меня на подбородке? Я бреюсь опасной бритвой своего отца, которая в свою очередь принадлежала моему деду, но я не очень часто ею режусь. В прошлое воскресенье Лестер, один из моих помощников, позвонил мне слишком рано, поэтому я и порезался. И почти весь день ходил с этим пластырем.
– То есть в воскресенье? – уточнила Натали.
– Да, мэм.
– Значит, тот, кто интересуется вами, сделал этот снимок в воскресенье, а потом некий тип стал преследовать вас в четверг,– сказал Сол.– Похоже на 135-миллиметровый объектив.
– Точно,– кивнул Джентри.
– Можно мне взглянуть? – Натали взяла снимок и с минуту разглядывала его при свете фонаря.– Тот, кто его делал, пользовался встроенным экспонометром… Видите, экспозиция вот здесь, где солнце отражается на двери, больше, чем на вашем лице. Скорее всего, у него была двухсотмиллиметровая линза. Это довольно большой размер. Проявляли снимок в частной, а не в коммерческой фотолаборатории.
– Откуда вы знаете? – удивился Джентри.
– По тому, как обрезана бумага – слишком небрежно для коммерческой лаборатории. Не думаю, что ее вообще обрезали, отсюда я и полагаю, что объектив длиннофокусный. Но печатали второпях. Домашние лаборатории, в которых можно работать с цветным фото, сейчас вполне обычное дело, так что с этим проблем не возникнет. Вы недавно видели кого-нибудь с автоматическим фотоаппаратом, имеющим такой вот объектив, шериф?
Джентри улыбнулся:
– У Дика Хейнса в точности такая штуковина. Крохотная «Коника» и большой бушнеловский объектив.
Натали вернула ему фотографию и, нахмурившись, повернулась к Солу:
– Может, существуют и другие… такие же твари? Сол сложил на груди руки и устремил взгляд куда– то на огни города.
– Я не знаю,– медленно проговорил он.– Много лет я думал, что оберст единственный в своем роде. Жуткий уродец, порождение Третьего рейха, если такое вообще возможно. Но исследования показали, что способность воздействовать на психику людей не так уж редко встречается. Читаешь историю и поневоле задумываешься: может быть, такие индивиды, очень разные сами по себе, как Гитлер, Распутин и Ганди, тоже обладали такой способностью? Возможно, мы имеем дело с континуумом, и оберст, Фуллер, Нина Дрейтон и бог знает кто еще просто представляют собой крайние точки этого континуума…
– Значит, могут быть и другие?
– Да,– сказал Сол.
– И они, непонятно по какой причине, интересуются мной? – заключил Джентри.
– Да.
Шериф тяжело вздохнул:
– Мы снова пришли туда, откуда начали.
– Не совсем,– возразил Сол.– Завтра я разузнаю, что смогу, в Вашингтоне. А вы, шериф, можете продолжить поиски этой Фулер. И еще следить за тем, как идет расследование авиакатастрофы.
– А мне что делать? – спросила Натали. Сол немного смутился.
– Вам было бы разумней вернуться в Сент-Луис…
– Только не в том случае, если я могу чем-то помочь здесь. Что я должна делать?
– У меня есть кое-какие соображения,– сказал Джентри.– Мы можем обсудить их завтра утром, когда отвезем профессора в аэропорт.
– Хорошо,– согласилась Натали.– Я останусь в городе до первого января или чуть позже.
– Я дам вам свой домашний и рабочий телефоны в Нью-Йорке,– сказал Сол.– Нам надо связываться по крайней мере через день. И вот еще что, шериф. Даже если все наши попытки разузнать что-то ни к чему не приведут, есть способ сделать это через газеты и ТВ…
– Каким образом?
– Высказывание мисс Престон насчет того, что они вампиры, не так уж далеко от истины. Так же как и вампиров, их съедают собственные темные инстинкты.
Когда эти инстинкты удовлетворяются, не заметить этого невозможно.
– Вы имеете в виду сообщения о других убийствах? – спросил Джентри.
– Вот именно.
– Но в этой стране происходит больше убийств за один день, чем в Англии за весь год.– Джентри развел руками.
– Верно, однако у оберста и таких, как он, страсть к особым убийствам,– тихо сказал Сол.– Не думаю, чтобы они могли совершенно изменить своим привычкам, какой-то след болезненности или извращения все равно будет заметен.
– О'кей,– вздохнул Джентри.– Значит, в худшем случае будем ждать, пока эти… вампиры не начнут убивать снова. Будем разыскивать их по этим следам. Ну, допустим, мы их найдем. И что тогда?
Сол вытащил из кармана платок, снял очки и принялся их протирать, близоруко щурясь на огни гавани.
– Тогда мы их выследим и поймаем. А потом сделаем то, что делают со всеми вампирами.– Он снова надел очки и едва заметно улыбнулся. Улыбка получилась безрадостной.– Мы проткнем их сердца кольями, отрубим головы и набьем рот чесноком. А если и это не подействует…– Улыбка Сола стала еще холоднее.– Тогда придумаем нечто такое, что подействует.
Глава 13
Для Натали Престон это был самый одинокий сочельник за всю ее жизнь, и она решила что-нибудь предпринять по этому поводу. Она взяла сумочку, «Никон» со 135-миллиметровым объективом, вышла из дому и медленно поехала в Старый город. Еще не было четырех часов, но уже начало темнеть.
Она ехала мимо красивых домов и дорогих магазинов, слушала рождественскую музыку и понемногу думала обо всем.
Ей очень не хватало отца. В последние годы она все реже виделась с ним, но теперь сама мысль, что его больше нет, что он не думает о ней и не ждет ее, была невыносима, словно что-то оборвалось в ее жизни. Ей хотелось плакать.