– Ну да.– Мисс Хауэлл была немного сбита с толку.– Но мы с сестрой Олеандер подумали… сейчас рождественское утро и все такое… Ну за что эту девушку арестовали? Я, конечно, понимаю, тут официальное дело, но правду говорят, что ее подозревают в связи с убийствами в «Мансарде»? И что ее пришлось доставить сюда силой?
Джентри улыбнулся и подался вперед.
– Миз Хауэлл, вы можете хранить тайну? – шепотом спросил он.
Дежурная снова нацепила очки на нос, сжала губы, выпрямилась и кивнула:
– Конечно, шериф.
– Тогда я вам скажу.– Он наклонился ниже.– Мисс Престон моя невеста. Ей это не очень нравится, поэтому мне приходится держать ее взаперти в подвале. Вчера я немного погулял с ребятами, а она попыталась в это время выбраться и убежать, так что мне пришлось всыпать ей разок. Вот Лестер и держит ее наверху под дулом пистолета, пока я не вернусь.
Входя в лифт, Джентри обернулся и подмигнул мисс Хауэлл. Она сидела, все так же выпрямившись, с открытым от изумления ртом.
Джентри постучал в дверь и заглянул в палату, где находилась Натали. Девушка подняла глаза.
– Доброе утро и счастливого Рождества! – Он прошествовал к столику на колесах и положил на него белый пакет.
– Счастливого Рождества,– ответила Натали хриплым шепотом, затем болезненно поморщилась и поднесла левую руку к горлу.
– Видели свои синяки? – спросил Джентри, наклоняясь, чтобы еще раз получше рассмотреть их.
– Да,– прошептала она.
– У того, кто это сделал, пальцы длинные, как у Вана Клиберна, только предназначены не для игры на рояле. Как голова?
Натали дотронулась до широкой бинтовой повязки.
– Что же все-таки произошло? – спросила она.– Я помню, как меня душили, а как ударилась головой, не помню…
Джентри принялся извлекать из пакета белые пластиковые коробки с едой.
– Доктор еще не заходил?
– С тех пор как я проснулась, нет.
– Он говорит, что вы, наверное, ударились головой о дверцу, когда дрались с этим мерзавцем.– Джентри достал большие пластиковые чашки с дымящимся кофе и апельсиновым соком.– Просто ушиб, и немного крови. А сознание вы потеряли оттого, что он душил вас.
Девушка снова потрогала горло и поморщилась, вспомнив, как все было.
– Теперь я знаю, что чувствуешь, когда тебя душат,– прошептала она, слабо улыбаясь.
Джентри покачал головой:
– Это не совсем так. Он применил особый захват, вы потеряли сознание оттого, что вам перекрыли доступ крови к мозгу, а не воздуха к легким. Этот ублюдок знал, что делает. Еще немного, и у вас был бы поврежден мозг – в лучшем случае. Хотите горячую английскую булочку к яичнице?
Натали, широко раскрыв глаза, смотрела на еду, разложенную перед ней: поджаренные булочки, яичница, ветчина, сыр, фрукты.
– Где вы все это достали? – удивленно спросила она.– Мне уже приносили завтрак, только я не смогла есть эту пресную пищу. Разве в рождественское утро работает хоть один ресторан?
Джентри снял шляпу и приложил ее к груди с самым обиженным видом.
– Ресторан? Вы сказали «ресторан»? Мэм, здесь у нас богобоязненный христианский город. Сегодня не работает ни одно заведение, кроме, пожалуй, забегаловки Тома Делфина на федеральном шоссе. Том – агностик. Нет, мэм, этот завтрак приехал прямо из кухни вашего покорного слуги. Ну-ка, налетайте, пока все не остыло.
– Спасибо, шериф,– поблагодарила Натали.– Но я же не в силах все это проглотить…
– И не надо. Я помогу. Мне тоже не вредно позавтракать.
– А как же мое горло?
– Док говорит, что оно немного поболит, но кушать можно. Ешьте.
Натали не заставила себя долго упрашивать и взялась за вилку.
Джентри вытащил из пакета небольшой приемник и поставил на стол. Большинство радиостанций передавали рождественскую музыку. Он покрутил настройку, и прекрасная «Мессия» Генделя заполнила палату.
Яичница, похоже, Натали понравилась. Она отпила глоток кофе и сказала:
– Все это прекрасно, шериф. А как же Лестер?
– Ну, про Лестера не скажешь, что он – прекрасен.
– Нет, я имею в виду… Он еще здесь?
– Он отправился назад в участок. До двенадцати. А потом его сменит Стюарт. Не беспокойтесь, Лестер уже позавтракал.
– Отменный кофе,– похвалила Натали и взглянула на Джентри, склонившегося над едой.– Лестер сказал, что вы провели здесь ночь.
Джентри ухмыльнулся с набитым ртом.
– Эти чертовы яйца остывают еще до того, как их уложишь в эти дурацкие пластиковые штуковины.
– Вы думаете, что он… кто бы это ни был… Что он вернется? – спросила она.
– Не обязательно. Но нам не дали поговорить вчера – вам сразу ввели снотворное. Я подумал, что вовсе не помешает, если тут будет кто-нибудь, с кем можно потолковать, едва вы проснетесь.
– Значит, вы провели канун Рождества на больничном стуле? – заключила Натали.
Шериф широко улыбнулся:
– А что тут такого? Все веселее, чем смотреть двадцатый год подряд, как мистер Магу играет роль богатого дядюшки Скруджа.
– Как вам удалось так быстро разыскать меня вчера? – Голос Натали был все еще хриплым, но уже не таким напряженным.
– Ну, мы ведь договорились встретиться. Вас нигде не было, а у меня на автоответчике не оказалось никаких сообщений, так что я вроде как нечаянно завернул к дому Фуллер по дороге к себе. Я ведь знаю, что у вас появилась привычка проверять, как там и что.
– Но вы не видели, кто на меня напал?
– Нет. В машине сидели только вы, согнувшись, с окровавленным фотоаппаратом в руке.
Натали покачала головой:
– Я до сих пор не могу вспомнить, как ударила его фотоаппаратом… Все пыталась дотянуться до папиного пистолета.
– Да, кстати, про пистолет.– Джентри подошел к стулу, на который повесил свою зеленую куртку, вытащил из кармана «ламу» тридцать второго калибра и положил на столик рядом со стаканом апельсинового сока.– Я поставил его на предохранитель. Он все еще заряжен.
Натали взяла тост, но есть не стала.
– Так кто же все-таки это был? Джентри качнул головой:
– Вы говорите, он белый?
– Да. Я видела только лицо… Ну, немного щеки… Потом глаза. Но я уверена, что он белый.
– Возраст?
– Не знаю. У меня такое ощущение, что ему примерно столько же, сколько вам… Тридцать с небольшим.
– Вы больше ничего не вспомнили из того, что не успели сказать мне вчера? – спросил Джентри.
– Пожалуй, нет. Он был уже в машине, когда я вернулась. Скорее всего, спрятался на заднем сиденье… – Натали положила тост, ее передернуло от страшного воспоминания.
– Он разбил лампочку в машине,– сказал Джентри, доедая яичницу.– Поэтому она и не зажглась, когда вы открыли дверь. Значит, вы говорите, что видели свет на втором этаже дома Фуллер?
– Да, сквозь жалюзи, но не в холле и не в спальне. Скорее, в гостиной наверху.
– Ладно. Доедайте.– Джентри пододвинул к ней небольшую коробку с ветчиной.– А вы знали, что электричество в доме было отключено?
Брови Натали удивленно поползли вверх.
– Нет…
– Наверное, кто-то воспользовался фонариком. Причем большим, батареек на шесть.
– Значит, вы мне верите?
Джентри перестал складывать пустые коробки и чашки, которые собирался выкинуть в корзину для мусора, и посмотрел на нее.
– А почему я должен вам не верить? Интересно, как бы вы сами наставили себе этих синяков на шее?
– Но зачем кому-то понадобилось убивать меня? – спросила Натали слабым голосом, и не только из-за поврежденного горла.
Джентри закончил убирать со стола.
– Этот человек, кто бы он ни был, вовсе не пытался вас убить. Он просто хотел причинить вам боль.
– В этом он преуспел.– Натали осторожно потрогала забинтованную голову.
– И еще припугнуть.
– Это ему тоже удалось.– Она окинула взглядом палату.– Бог мой, как я ненавижу больницы!
– Повторите-ка, что он вам сказал. Натали закрыла глаза.
– Хочешь найти ту женщину? Ищи в Джермантауне.
– Еще раз,– попросил Джентри.– Попробуйте сказать это тем же тоном, с той же интонацией, как вы слышали.
Она повторила фразу глухим голосом, без всяких интонаций.
– Значит, так? – сказал Джентри.– Без акцента, без намека на диалект?
– Абсолютно. Вроде диктора, монотонно читающего сводку погоды по радио.
– Не южанин,– определил шериф.
– Нет.
– Может, какой-нибудь северный диалект? – Он повторил фразу с нью-йоркским акцентом, настолько правдоподобно, что Натали рассмеялась, несмотря на свое больное горло.
– Нет,– сказала она.
– Он мог быть из Новой Англии? Или немец? Или американский еврей из Нью-Джерси? – Джентри несколько раз успешно имитировал диалекты.
– Нет,– снова рассмеялась Натали.– У вас здорово получается. Нет, голос был просто ровный, бесцветный.
– А по высоте?
– Низкий, но не такой, как у вас. Нечто вроде мягкого баритона.
– Это могла быть женщина? – спросил Джентри. Натали моргнула. Она попыталась вспомнить то, что мельком увидела в зеркальце, когда красный цвет уже застилал ей глаза: худое лицо, изгиб щеки, кажется, небритой… хотя, возможно, это был колючий шарф. Какая-то шапка, не то кепка, и руки в перчатках с ужасно сильными длинными пальцами.
– Нет.– Натали покачала головой.– Это был все-таки мужчина, хотя, конечно, до этого мужчины не нападали на меня. И в его действиях не было ничего сексуального… – Она запнулась.
– Я понимаю, о чем вы говорите,– кивнул шериф.– И это еще одно доказательство того, что, кто бы это ни был, он не пытался убить вас. Убийцы обычно не передают сообщения своим жертвам.
– Сообщение?
– Точнее будет сказать «предупреждение»,– заключил Джентри.– В общем, мы записали это как случайное нападение и возможную попытку к изнасилованию. Трудно было бы зарегистрировать это как ограбление, раз он не взял ни вашу сумочку, ни фотоаппарат.– Он вытащил небольшой термос из изрядно похудевшего пакета.– Хотите еще кофе?
Натали немного подумала, потом кивнула:
– Да. Обычно я не пью много кофе, но сейчас он, похоже, сглаживает действие укола, который мне сделали вчера.