Найрина Сайрен
Меня шатало. От невыплаканных слез, от смертельной усталости, от осознания окружающей действительности. Джекас пытался усадить к себе на колени – помешал живот. Его. И теперь я находилась во главе стола рядом с главарем и не сводила взгляда с сидящей в другом конце стола женщины. Подбитый глаз, отсутствующие передние зубы, сломанный и плохо сросшийся нос, красное платье, открывающее грудь до середины, отвратительная пьяная улыбка – прежняя королева главаря банды Крестов. Пожалуй более наглядной демонстрации моей лучшей судьбы в его понимании Джекас предоставить не мог.
– Пей! – приказал мой новый «хозяин».
Госпожа Урас щербато улыбалась, оглядывая «гостей» пьяными глазами. Насколько я поняла, меня продали.
– Пей! – повторил Джекас и плечом толкнул, видимо, по его мнению, подстегивая к исполнению приказа.
Не рассчитал – от удара я слетела со стула и оказалась на полу, выставив вперед ладони, чтобы защитить лицо. Послышался громовой хохот пьяных «парней» Джекаса. Сам главарь выругался, протянул руку, схватил за шиворот и вернул меня на место. Некоторые из присутствующих тоже свалились на пол, от смеха. Вероятно, их весьма потешил вид моих испачканных ладоней, на которые я и сама смотрела с некоторой смесью удивления и непонимания. Я действительно не могла понять, до какой степени здесь не убиралось – на руках были пласты грязи. Пласты. Они отслаивались! А затем, едва отпал еще кусок грязи, показался беленький червячок, попытавшийся торопливо юркнуть в норку! С трудом подавив рвоту, я осторожно взяла нож, отделила пласты грязи от ладоней и дала им упасть на пол – червяк или не червяк, а существо живое, я не могу отнять его жизнь. И вот после этого, ни на кого не глядя, я вскочила и опрометью бросилась в уборную.
Я выдраивала руки до красноты, до боли, до царапин, которые оставляло грубое хозяйственное мыло, предназначенное скорее для стирки белья, чем для гигиенических процедур. Прекратила, лишь когда поняла, что слезы душат, не дают вдохнуть. Остановилась, подняла голову, посмотрела в зеркало – и не узнала. Себя. Я просто не узнала. Мне семнадцать лет – семнадцать. Но сейчас я бы дала больше. Белое лицо, запавшие щеки, глаза, окруженные синевой усталости. Неужели это я?
– Эй ты! – стук в двери. – Выходи, ждут.
Голос одного из бандитов, занимающую странную должность, что-то вроде охраны главаря.
– Да, сейчас, – ответила с трудом.
Вновь посмотрела в зеркало. Я самой себе казалась маленькой и потерянной. Где мой дом с яблоневым садом, мой брат, няня, родители… Я все потеряла, а теперь могу потерять и себя. Или не могу. Мне вспомнилось лицо того малыша, что тихо умер в кроватке. Просто умер. Молча. Неужели я позволю себе так же молча погибнуть?!
– Ну, ты! – удар в дверь.
Дверь старая, дверной косяк покосившийся, еще один удар и дверь свалится на меня, а это дуб – древесина тяжелая. Дверь значит так же. В моем нынешнем состоянии удар подобной силы может меня просто убить.
Молча повернула ручку, дверь открыл сам бандит. Хмуро поглядел на меня единственным глазом, второй ему подбил Джекас, едва этот попытался потрогать не слишком пристойным образом.
– Иди уже, – прохрипел мужчина.
Характерно прохрипел.
– У вас ангина, – уверенно сказала я. – Видимо уже хроническая. Не будете лечить, инфекция спустится ниже, пострадают сердце и суставы.
– Что? – переспросил бандит.
– Вам нужно лечиться, и не повышенным приемом алкоголя, – наставительно посоветовала я. – Иначе через полгода вы станете инвалидом.
И обойдя потрясенно застывшего мужчину, я отправилась к столу, стараясь не думать по чему шагаю… и вообще забыть, что на каменном полу, а пол здесь был из камня, как и колонны поддерживающие потолок, живут черви. В зале таверны, куда Джекас привел меня, находилась только банда Креста – человек пятьдесят. Остальных посетителей разогнали и у входа караулило двое, выставляя рискнувших отравиться в данном заведении. В основном присутствовали мужчины и находились здесь всего четыре женщины, помимо меня и госпожи Урас. Все были уже совершенно пьяные, и запах паров алкоголя делал воздух невыносимо отвратительным.
Хлопнула дверь, послышалась ругань одного из караульных. Повернув голову, я увидела вошедшего – высокий худощавый светловолосый мужчина с глазами степняка и носом характерным для горцев, моя утренняя аномалия с психическими сложностями. Мужчина вошел, игнорируя бандитов, и остановился, увидев меня. Грязно выругавшись, один из стоящих на дверях, извлек нож, способный посрамить и короткий меч. Мой утренний собеседник не отреагировал, продолжая взирать на меня. Я же осознавала, что его сумасшествие в данный момент может обойтись ему весьма дорого.
– Не трогайте его! – закричала, бросаясь к дверям.
Караульный, огромный с волосатыми от руками детина ростом с вошедшего, хрюкнул, изображая смех, ткнул другого в бок и пробасил:
– Ишь, королева недовольная, видать знакомец ейный.
– Джекасу сказать надобно, – ответил второй, недобро сощурясь.
У меня немного кружилась голова, но торопливо подойдя к больному, я осторожно взяла его за руку, и, глядя в невероятно синие для здешних мест глаза, начала осторожно объяснять:
– Это очень плохое заведение, здесь грязно и компания не подходящая. Пожалуйста, уходите. И лучше всего обратитесь в лечебницу, вам, правда, помогут.
Глаза мужчины медленно сузились, но на лице не дрогнул ни один мускул.
– Уходите, прошу вас, – попросила я.
Краем зрения отмечаю, что оба бандита прислушиваются, чуть подавшись вперед, и на их лицах странное выражение.
– А чем болен-то? Полюбовное чтось?
Я покраснела, уловив на какие болезни намекает разбойник, и сухо ответила:
– Нет, проблемы исключительно душевного характера, связанные с искаженным восприятием окружающей действительности.
Мужчина вскинул бровь, а вот оба бандита нахмурились.
– Вам правда лучше уйти, – повторила я, отпуская ладонь светловолосого аномального собеседника.
И тут он произнес:
– Думал поесть…
Рвотный позыв я удержала с трудом, однако, полагаю, это оказалось весьма красноречиво.
– Надо же, – задумчиво произнес, как показалось мне, совершенно трезвый и вменяемый мужчина.
– Приличная забегаловка, – ковыряясь в зубах, заявил один из охранников.
Позади раздались шаги. Мой охранник, косясь единственным глазом, прохрипел:
– За стол давай, королева, Джекас серчает.
Это на словах, на деле, схватив за плечо, бандит совсем не деликатно толкнул меня. В сторону столов. Вырвавшись, я бросила злой взгляд на больного ангиной, затем еще раз сказала больному психически «Уходите, пожалуйста», и, развернувшись направилась к столу. «Умирать молча» я не собиралась. Уже подходя, услышала как хлопнула дверь – значит мужчина ушел, это правильно.
– К боссу давай, – бандит вновь толкнул в плечо, от чего я едва не упала.
Пробежав два шага, дабы сохранить равновесие, я схватилась за спину одного из сидящих бандитов, возвращая себе устойчивость, а затем убрала от него руки и выпрямилась. Все, почему-то, уставились на меня, словно понимали, что я сейчас скажу. Мне действительно было, что сообщить им.
Набрав побольше воздуха, я посмотрела на главаря банды Крестов, и уверенно произнесла:
– Господин Джекас, мне очень не хочется оскорблять вас отказом, но боюсь, в сложившихся обстоятельствах у меня нет иного выхода. С прискорбием вынуждена сообщить, что ваши манеры и воспитание не соответствуют моим представлениям о благородном спутнике жизни, и даже в моем нерадостном, более того – бедственном положении, я не считаю возможным строить отношения с вами.
Выпалив все это, я вновь вдохнула, выдохнула и посмотрела на главаря. Джекас, ковыряясь ножом в зубах, в задумчивости смотрел на меня. В итоге, выковыряв кусочек мяса, он осмотрел его, решил, что последний слишком значителен, дабы быть выброшенным, засунул в рот, прожевал, сглотнул, и осведомился:
– Чего ты промяукала?
Увы, возникший при виде случившегося очередной рвотный позыв, вынудил меня быть краткой:
– Мы с вами не пара.
На лице главаря банды отразилось недоумение, и он вопросил:
– А че не нравится? Будешь сыта, одета, под защитой, – и он вновь начал ковырять в зубах грязным ножом.
О, Богиня Света, я в жизни не видела ничего отвратительнее.
– Господин Джекас, – стараюсь говорить вежливо, – мне очень жаль, но меня действительно не устраивает ваше предложение.
– Чем же? – отставив нож, задернув рубашку и почесывая волосатый живот, переспросил бандит.
Мне казалось, что быть отвратительнее уже невозможно. Я ошиблась.
– Перспективой! – мой голос зазвенел от ярости.
– Ы-ы? – удивленный взгляд, а следом злое: – Зажралась, магиня.
– Знаете что, – я указала на бывшую королеву, которая даже перестала улыбаться наполовину беззубым ртом, – меня вовсе не прельщает перспектива превратиться в нечто подобное находясь под вашей так называемой «защитой»!
Мне казалось я предельно четко выразила свою позицию, но Джекас неожиданно подался вперед, не отрывая от меня немигающего звериного взгляда и прорычал:
– Не нравлюсь я – по кругу пойдешь!
Несколько удивленная его словами, я решила уточнить:
– Обойти стол по кругу?!
Видимо я в корне неверно поняла его фразу, так как окружающие отреагировали кто смешками, кто недоуменно-пьяными взглядами. Джекас же откинулся обратно на спинку стула, почесал живот вновь, мрачно пояснил:
– Ты, магинька, девочка ученая, а жизни не знаешь. Ты меня слушай, и на будущее запомни – кто в мою стаю попал из нее не выходит, так что быть тебе подо мной, кошечка, или под всеми лежать будешь, так яснее?
И посмотрел мне в глаза злым пристальным взглядом. На моем лице некоторое время отражалось недоумение по поводу фразы. Нет «быть тебе подо мной» я поняла, но вероятно как намек на покровительство, однако тут вставила госпожа Урас: