«Удивительное место» – с улыбкой, подумала магианна Соер.
Раздался стук в двери. Нервный и быстрый.
Магианна встревожено подошла, и уже потянулась к ручке, когда вспомнила об особенностях школы.
– Войдите, – ее голос звучал ровно, хотя от предстоящего зрелища женщина внутренне содрогнулась.
Черная дверь обратилась пастью, которая зевнув, с тяжелым вздохом, раззявилась настолько, что полностью открыла дверной проем. А за дверью обнаружился директор школы Смерти в нетрадиционном для него человеческом обличии.
– Вопрос, – без предисловий начал магистр, – рыцарь убивает дракона, его дальнейшие действия?
«Эксцентричность зашкаливает» – подумала магианна.
– Я жду ответ, – напомнил о своем присутствии магистр Эллохар.
– Рыцарь, – магианна задумалась и честно ответила, – обычно сдает тушу дракона целителям целиком, либо привозит, разобрав на составные части.
В следующее мгновение целительница пожалела о сказанном – выражение лица темного лорда стало взбешенно-обескураженным.
– На составные части, да? – глухо произнес он.
Магианна Соер осторожно сделала шаг назад.
– Дракона! – магистр Эллохар шагнул в комнату.
– Понимаете, – целительница нервно улыбнулась, – драконы – долгожители и части их тел…
– Все лекции письменно предоставлять мне! – прошипел директор школы Искусства Смерти. – Записывать каждое слово! Каждый звук! И никаких, я повторюсь – никаких рассказов о случаях из вашей практики целителя!
Магианна Соер с изумлением смотрела на свое новое начальство.
– Это же варварство! – бушевал магистр Смерти. – У меня обучаются ранимые адепты с тонкой душевной организацией, а вы… дракона на составные части! У меня в школе двадцать четыре юных дракона! Двадцать четыре! И ладно смерть, к ней здесь все привыкли, но разбор тела убитого на составные части – извращение, магианна Соер!
Недоумевающая женщина осторожно глянула в окно – там, в свете яркого полуденного солнца, адепты играли в распространенную здесь игру «Врата смерти». Четыре команды, четыре раззявленные пасти, скучающе ожидающие, когда в них запихнут очередного участника или забьют череп. Слова о тонкой душевной организации показались целительнице тонкой иронией. Но спорить с таким начальством магианна не решилась. Вот с прежним ректором Соер позволяла себе даже устраивать скандалы со швырянием фолиантов и вспышками магии, но сейчас ситуация была в корне иной.
– Магистр Эллохар, – осторожно начала женщина, – а не кажется ли вам подобная опека чрезмерной?
Директор школы Искусства смерти окинул профессора внимательным взглядом, грустно улыбнулся, и произнес:
– Мне исключительно любопытно, как бы вы отнеслись к рассказу, в котором рыцаря, пытающегося убить дракона и в результате боя побежденного, подвешивают над костром, медленно отрезают ногу, на глазах раненного поджаривают и поедают, под вино и скабрезные шуточки?
Магианна Соер шумно выдохнула и воскликнула:
– Это… чрезмерно жестоко и попросту невозможно!
– Вы действительно так думаете? – магистр Смерти улыбнулся. – Вы считаете целесообразным использовать труп дракона для приготовления декоктов и амулетов, так как по вашему разбрасываться столь нужным сырьем попросту глупо, в Мирах Хаоса уважают мясо, магианна Соер. Особенно любят человеческое. И бесконечно ценят свежее, пропитанное кровью.
– О… – только и смогла сказать целительница.
– Вы считаете это излишне жестоким и чудовищно аморальным? – с доброй улыбкой полюбопытствовал лорд Эллохар. – А теперь взгляните на ситуацию с драконом, глазами самого дракона? У нас иные верования, магианна Соер, и использовать труп врага для чего-либо кроме пищи, считается верхом нарушения всех моральных и этических норм!
Целительница медленно кивнула, но в глазах – бездна непонимания.
– План-конспект лекций – мне, – пресекая какие-либо споры, ледяным тоном произнес директор школы Искусства Смерти. – Более чем уверен – вы полюбите этих детей так же, как люблю их я, и осознаете нашу главную цель – научить их выживать всегда и везде, в любых условиях и при любых обстоятельствах. И курс психологии кланов Хаоса обязателен к изучению. На этом все.
Входил магистр Смерти через дверь, исчез в синем пламени.
Преподаватель с сорокалетним стажем преподавательской деятельности в растерянности стояла перед зеркалом. Мысль, что ей придется обучать драконов, существенно нервировала.
Третье королевство. Сарда
Найрина Сайрен
После уходя господина… или лорда Эллохара, я некоторое время стояла все в том же саду, с откровенным удивлением понимая насколько здесь уныло, мрачно, заперто… И тут я увидела худощавую фигуру сестры Уосбери и поторопилась на встречу к старшей сестре лечебницы, впрочем напрасно – мой бывший преподаватель направлялась именно ко мне.
– Госпожа Уосбери, – я приветливо кивнула, большее в стенах лечебницы не допускалось.
– Найрина, – сестра Уосбери торопливо подошла, схватила за запястье сухонькими старческими пальцами, прикрыв глаза посчитала удары сердца, и только тогда продолжила: – Где ты сейчас живешь?
Я несколько смутилась – среди магов подобные вопросы недопустимы и считаются вторжением на личную территорию, но сестру Уосбери такие тонкости никогда не волновали.
– Так где? Когда последний раз ела? У тебя есть на что жить? Работа или жилье требуются? Тебя никто не обидел в Ночь Свободы? Если требуется целительская помощь лучше скажи сейчас, дабы я могла предотвратить нежелательную беременность. А теперь отвечай. Живо и по порядку.
Смущенная до крайности я не посмела возражать, этой женщине возражать было бесполезно, а потому глядя куда-то в район носочков собственных туфель, я, запинаясь, ответила:
– В данный момент у сестры моей покойной нянюшки. С личными средствами… трудности. Да, мне хотелось бы помогать жителям Сарды. Ночь свободы я перенесла с трудом и потерями, но они не затронули моего женского здоровья и помощь в предотвращении последствий мне не требуется.
Выпалив последнее, я рискнула поднять глаза на сестру Уосбери. Женщина задумчиво кивнула и резюмировала все мною сказанное:
– Жить у знакомых гордость не позволяет. Деньги являются первой необходимостью, работать не стыдно, стыдно брать за это деньги, в Ночь Свободы несказанно повезло. Дуракам вообще часто везет.
Мне хотелось бы высказать возмущение, а в чем-то и негодование, но… сестра Уосбери была права во всем права, как ни прискорбно это понимать. Удовлетворенно кивнув, женщина продолжила:
– Одной тебе жить не следует, тут уж как хочешь, Найрина, но молодой девушке одной совсем не безопасно, так что совместим проживание и работу. И учиться ты будешь продолжать, а значит нужно ближе к центру, и семья должна быть приличная, оплата фиксированная и высокая, относиться к тебе должны как к леди, я иного не потерплю, а значит… Сейчас.
И сестра Уосбери достав блокнот, торопливо записала для меня адрес, после имя «Леди Экнес», вырвала листок, передала мне. Затем столь же стремительно написала послание для леди Экнес, его свернула куда тщательнее и так же передала мне.
– Сходишь сегодня после полудня, передашь письмо охраннику и подождешь у ворот. Входить, даже если предложат, без хозяйки не вздумай. Там девочка, впрочем, сама увидишь. Я завтра зайду, проведаю. Сейчас ступай, девочка, незачем тебе здесь сейчас быть, незачем.
Я хотела было поблагодарить сестру Уосбери, но тут вдруг раздался крик. Дикий отчаянный вопль, поддержанный десятком голосов.
– Ступайте, магианна Сайрен, – жестко и резко произнесла старшая сестра лечебницы.
– Но, сестра Уосбери… – начала было я.
– Ступайте, Сайрен! – практически приказ. А затем устало и, не скрывая сожаления о происходящем: – Маги больше не могут справляться, вся ситуация на нас. Идите, Сайрен, вам не зачем все это слышать.
За ворота городской лечебницы для умалишенных я выходила с тяжелым чувством. С одной стороны не доверять профессионализму сестры Уосбери у меня не было причин, с другой стороны осознать услышанные крики мне было сложно. Понимание ситуации пришли лишь на дороге – магия. У целителей лечебницы больше не было успокоительной магии, значит, больных отпаивали снадобьями, а срок действия у большинства из успокоительных средств – сутки, давать предпочтительнее утром. Вероятно, больные сопротивляются.
С тяжелым сердцем я направилась к ожидавшему меня Герману, но стоило сделать несколько шагов, как сам Герман застыл вдруг, а Хурт с радостным лаем бросился и не ко мне. Обернувшись вслед за бегущим псом, я увидела выходящего из тех же ворот господина Эллохара, все так же с тростью. Хурт бежал к нему! И лая, повизгивая и подпрыгивая, принялся требовать, чтобы его погладили. И высокий лорд, наклонившись, потрепал собаку по черной морде, почесал за ухом, похлопал по спине, так, словно добрый хозяин, вернувшийся после долгой поездки.
– Твою ж… Хурт! – заорал Герман.
Господин Эллохар поднял взгляд на сына госпожи Шилли, весело подмигнул, и скомандовал:
– Хурт, служить.
Пес, радостно виляя хвостом, помчался к Герману, сделал круг вокруг него, и уселся на дорогу, с самым усердным видом имитируя внимание и готовность служить. Я, как и Герман в оцепенении смотрела на пса, и вздрогнула, едва тяжелая рука легла мне на плечо.
– Прогуляемся? – с самым невозмутимым видом поинтересовался господин Эллохар.
Я же, несколько растерянная после его поведения с господином Тоэном и истории с драконом, осторожно попыталась отказаться, но не успела открыть рот, как услышала:
– Провожу до дома госпожи Шилли. И без возражений, знаешь ли устал, зол, и все бесит.
И меня, все так же фривольно обнимая, повели по дороге в совершенно правильном направлении, сообщив при этом Герману:
– У нас приватный разговор, без свидетелей, так что держись в десяти шагах позади.
Вероятно, обида за Германа привела меня в чувство – поведя плечом, я вырвалась из объятий этого странного мужчины, и в ответ на его обиженный, именно обиженный взгляд, пояснила: