Не знаю точно, сколько прошло времени, но, видимо, Иванов все-таки решил с нами поговорить сам. Сначала вызвали Сашу – он участвовал меньше всех и видел, соответственно, тоже. Я думала, что его быстро отпустят, но беседа затягивалась, и я догадалась, что Иванов решил его еще и о прошлом вечере порасспрашивать. Это было логично, потому что до его допроса менталистом службы безопасности дело еще не дошло, так чего сначала разговаривать с Ивановым, а потом еще раз с его коллегой? Смысл?
– Как думаешь, все же на тебя покушались или на меня? – неожиданно спросила Миних, которая до вызова Муравьева сидела и читала что-то на своем планшете.
– Думаю, на меня.
– Но почему?
– Ну, на меня он уже покушался – это во-первых, – задумчиво ответила я.
– А во-вторых?
– Не знаю, Света. Я думала сначала, что менталист – мститель, мстит агентам врага за смерть кого-то из родственников во время нападения на школы. Не обязательно даже, что на нашу. У нас, кстати, из преподавателей не было ни одного менталиста, только четверо из учеников, включая погибшего Савьянова, похищенную сестру старосты Марго Горину и, собственно говоря, меня.
– А четвертый кто?
– Я его не знаю, с третьего курса парень, про него как раз Савьянов говорил, что вот есть такой, но в артефакторике полный ноль, так что привлечь его к нашей работе было невозможно. Я даже на знаю, жив ли он и находится ли сейчас в школе.
– И что, все?
– Я не знаю, честно говоря, – я пожала плечами, – какой процент менталистов среди даров Тьмы, но в нашей школе их точно было немного, иначе, как сказал Максинский, когда я его спрашивала, нам бы предоставили преподавателя с этим даром. А для четверых студентов не стали напрягаться.
– Мне казалось, что ментальный дар – штука, ну пусть не очень распространенная, но не редкая.
– Может, просто здесь так получилось. Насколько я поняла, все же более распространенные дары Тьмы – проклятия разного вида.
– Ну, это да… – Света задумалась. – Но с другой стороны, это может быть и кто-то из Суздаля или из Петропавловска.
– Это не может быть студент. Судя по тому, что он вытворяет, он минимум магистр, а среди школьников даже ранг учителя – это большая редкость, граничащая с гениальностью.
– Так я и не про учеников, я про преподавателей. Из сотрудников практически никто не переехал, тут, в основном, наши, из Тобольска, как я слышала.
Ну так-то она права, потому что в Петропавловске просто никого не осталось. Из одного выжившего преподавателя и троих сотрудников, из госпиталя пока выписали только одного – они все серьезно пострадали, пытаясь защитить детей. Это мне Ники рассказывала, у них, из-за того, что это закрытое учебное заведение, было более тесное общение между людьми, поэтому она поддерживала связь со всеми, кто выжил и сейчас находился на лечении, как с сотрудниками, так и со студентами. Хотя вот с теми, кто не особенно пострадал и учился тут, она почему-то была если не в контрах, то не общалась. Ну Вишневая вообще себе на уме, может, просто сочувствует пострадавшим?
Вообще, предположение Миних имело смысл, но я точно знала, что среди перешедших из Суздаля сотрудников менталистов не было. Вернее, не так, может и были – зарегистрированных не было.
Так-то никто никому ничего не обязан говорить. Если человек преподает, например, физику, то он может не сообщать, что является адептом первостихии и имеет какой-то дар. Может сказать, но не обязан. Вот магистры по магическим дисциплинам обязаны, потому что они именно это и преподают, но тут опять же, ранги могут занижаться. Например, пришел преподаватель по боевой магии в школу в ранге учителя, сдал официальную квалификацию или вообще проходил ритуал под надзором госслужащих, как я в тюрьме – там-то скрыть ничего не получится, а через несколько лет уже прошел сам ритуал на мастера внутри своего клана или полетел в отпуск в какую-нибудь попуасию, где как раз за деньги и повысил ранг – так многие делают. Никому не сообщил об этом – так и не обязан!
В общем, имеется шанс, что мы не знаем о наличии среди сотрудников и преподавателей менталиста, потому что он это по тем или иным причинам, не обязательно преступным, не афишировал. К тому же бывает такое, что дар просыпается гораздо позже принятия первостихии. Как правило, он появляется либо до этого, либо сразу после, но примерно в пяти процентах случаев, по словам Максинского, бывает и позднее зажигание. И тогда дар очень силен и развивается быстрее. Правда, и контролировать его сложнее.
Я не говорю, что это наш случай, просто такое исключать тоже нельзя.
– Знаешь, мы этого в любом случае не узнаем. К тому же я теперь думаю, что дело не в мести.
– Вот и я о том, поэтому целью не могла быть ты, – ответила Света. – Смотри, если это всего лишь еще один пособник хаосита, то он наводит Хаос. Вынудил всех думать, что он мстит, в этом случае логично было бы предположить, что он охотится на тебя, но если его цель – создание Хаоса, то ты можешь быть и ни при чем. К тому же, откуда он знал, что ты заслонишь меня собой?
– Может, он вообще не разглядел, что это ты? Это же были окна моей комнаты, – не согласилась я. У нас висели шторы, пусть и не слишком плотные. Они не позволяли подглядывать с земли или с дерева, а то студенты маги – те еще затейники, но через них вполне было видно контуры человека. Не уверена, что можно было разглядеть подробности. Хотя, может из-за того, что он поднялся на своих жгутах на уровень третьего этажа и разглядел? Но комната-то все равно моя.
– У тебя шторы были неплотно задернуты, ты сама комментировала набежавших охранников внизу. Не помнишь что ли?
– Да, ты права, – я потерла лоб. – Устала просто. Я действительно отдернула часть шторы, когда легла спать, а когда вы пришли не закрыла их.
– Вот то-то и оно. Мог он увидеть, на кого нападает. К тому же не факт, что и в первый раз целью была именно ты. Там ведь все было мутно, сама говорила.
– Ну да, те парни были далеко не ангелочками, – медленно проговорила я.
Было, было в словах Миних рациональное зерно. К тому же, если менталист действует действительно по поручению хаосита, то нападать на меня ему не резон. Если менталист меня убьет, Виктор обидится.
– Ты во всем права, если предположить, что целью было действительно мое убийство, – вдруг сказала я, не подумав. На самом деле, это надо было Иванову сказать, что возможно меня хотели подчинить и заставить что-то сделать, а не убить.
– Что?
– Ну а что если нет? – ляпнула я, конечно, от усталости, но теперь придется объяснять. – Что если менталист что-то хотел вложить мне в голову, а не убить?
– Странно, что ты этого не знаешь, – фыркнула Света. – Менталиста можно убить с помощью ментального приказа. Сложно, да, но можно. Но нельзя подчинить.
– Я только посвященная, куда мне до магистра?
– В любом случае ничего не получится, полностью подчинить тебя он не сможет.
Так, вот это надо обсудить с Ивановым. Что значит полностью? На какой процент я буду подчинена, на девяносто девять? Технически ведь это не полностью. Что толку от небольшого огрызка своей воли, если она не может взять верх?
В конце концов, почему мне об этом раньше никто не сказал?! Наоборот ведь, все пусть не подтверждали, не говорили прямо, но и не разубеждали меня в том, что человек намного выше рангом может меня подчинить. А может я просто не задала правильный вопрос? В конце концов, прямо именно подчинение не обсуждалось. Или обсуждалось? Что-то я уже совсем плохо соображаю, если честно.
Миних сказала, что направленный смертельный дар все равно бы подействовал. Может, поэтому никто и не вдавался в подробности, потому что все считали, что меня хотели именно убить?
Самое печальное, что если товарища Иванова прямо спросить, он ведь не ответит! В смысле, про то, почему он мне не сказал, что невозможно меня подчинить до конца, не ответит. Учитывая то, что он сам менталист большой силы, который оказывается не может мне полностью заморочить голову, его уклончивые ответы неудивительны. Я бы на его месте тоже не ответила.
Я уже хотела порыться в учебниках и поискать, что есть на эту тему, но тут вышел Муравьев и в кабинет пригласили Свету. А я подумала, что надо хоть немного подремать, иначе я даже на вопросы толком ответить не смогу.
Хотя это все странно. Ну, подумаешь, двое суток не спала! И не такое в моей жизни бывало.
Эта мысль меня будто толкнула, я аж подскочила, начала озираться, пытаясь понять, что это и не воздействует ли на меня кто-то. Но артефакты, а я заменила свою подборку на целые, остались в обычном состоянии, не нагрелись. Что давало некоторую надежду.
До того момента, как из кабинета вышел сам Иванов и угрюмо посмотрел на меня.
Глава 22
Я еще раз внимательно осмотрела связку своих артефактов, но ни один из них не сработал.
– Это было проклятие, а не ментальная магия, – прокомментировал Иванов. – Я почувствовал воздействие на вас.
– Но до этого-то было ментальное воздействие, потому что артефакты сработали. Хотя вы говорили, что и от некоторых проклятий они могут защитить…
Я окончательно запуталась и посмотрела на безопасника.
– Вы менталист, Алиса, – мягко ответил тот, – вы мне скажите, было в вашей комнате ментальное воздействие или нет.
– Было, – тут же без запинки ответила я.
– Ладно, заходите в кабинет, поговорим, – он махнул рукой в направлении двери, обернулся и посмотрел во внутрь комнаты: – Студентка Миних, вы можете быть свободны, вас проводят в общежитие.
Света вышла, а я вошла, уселась на стул, посмотрела на Иванова выжидающе.
– Кофе будете? – спросил тот.
– Буду, просто засыпаю.
– Я вижу. И думаю, что это некое воздействие, возможно, проклятие, потому что если бы воздействие было ментальным, ваши бы артефакты об этом просигнализировали.
– Проклясть меня, чтобы что? Я не понимаю смысла всего этого, всей этой воз