– Даргомилова? Вот это номер! – восхитился Никольский. – У нас сегодня явно удачный день!
Он отвел бретера, который так и не представился, на несколько метров от нас и начал что-то втолковывать. Тот сначала покачал головой, но мужчина, а было ему лет двадцать пять на вид, был, вероятно, очень убедителен.
– Знаешь, мне это уже окончательно разонравилось, – вздохнул Муравьев.
– Только что разонравилось? – усмехнулась я.
– Похоже, что и ты ему чем-то насолила.
– Знать бы еще, чем…
Прав был Линский, тысячу раз прав! Надо срочно выяснять, где папочка Даргомилов еще накосячил и откуда могут прилететь проблемы. Ведь Алиса ни с каким Никольским знакома не была и даже фамилию эту не слышала, так что либо отец, либо брат. Что, кстати, тоже возможно. Братик – тот еще засранец, мог кому-то напакостить, а мне за него отдувайся.
– Я требую боя насмерть, – обратился ко мне вернувшийся бретер.
– Мы уже договорились, – покачала головой я и улыбнулась. – Вы хотите забрать свое слово?
Мне совсем не надо давать ему шанс задуматься над происходящим. Если я так легко соглашусь, то он что-то заподозрит, начнет действовать аккуратнее, а я сейчас не в той форме, чтобы выкладываться даже на сто процентов этого тела.
– Нет, пожалуй, нет, – усмехнулся парень. Хотя какой парень – молодой мужчина, но ведь с этими магами ни в чем нельзя быть уверенной, ему с таким же успехом может быть и тридцать пять, если он маг Света и имеет один из целительских даров. Кстати, ими тоже можно убивать, так что не надо думать, что целители такие из себя пацифисты.
– И нормально тебе, Муравьев, что за тебя девчонка дерется? Нет, мы бы ее все равно убили, но она первая вызвалась, а ты стоишь тут, как трус, – Никольский подошел к Саше и спросил у него тихо. Стояли они метрах в пяти, но я все равно услышала.
Слух вдруг резко обострился. Будто выключателем щелкнули. Я даже услышала, как за мусорными баками скребется и пищит пара крыс, причем, я точно знала, что их две. А еще сюда кто-то спешил, он был в самом начале проулка и до него было еще метров двести, его даже видно не было, но я отчетливо слышала шаги.
– Вы хотите решить дело миром? – спросил третий, который не представился, но еще видимо не забыл, что мы аристократы на дуэли, а не коты подзаборные. Мы с бретером покачали головами и отказались. Тогда тот же парень дал отмашку: – Бой до потери сознания, дистанционную магию использовать запрещается. Начали!
Ну начали, так начали. Я без промедлений бросилась к бретеру. Мне нужно было сократить дистанцию до того, как он начнет изображать из себя газонокосилку. И потом, если мы выбрали холодное оружие, это еще не значит, что его нельзя напитать силой или построить щит. Вот огненными шарами бросаться нельзя, но и толку от них на такой дистанции?
Такой прыти мужчина от меня не ожидал. И хоть я не надеялась убить его с одного удара, но все же такая мысль проскальзывала. Он окутался грязно-серым щитом, цвет которого указывал на его первостихию – Тень. Ну, профессиональные убийцы очень часто были порождениями именно этой стихии, так что ничего удивительного.
Он замахнулся кинжалом, но я увернулась, про себя ухмыльнувшись. Ну да, два равных клинка – не его оружие, это точно. Ну кто же так замахивается? Это было как в когда-то просмотренных американских боевиках, где постановщики считают, что чем дальше герой отведет руку, чем с большей амплитудой будет замах, тем лучше.
Мои движения были скупы и точны. Никаких широких замахов, никаких эффектных поз. Подскочила, а я была даже без щита, потому что не могла пока драться с профессионалом и поддерживать щит, не давая ему расползтись, резко ударила бретера клинком в живот, лишь в последний момент напитав металл огнем.
Естественно, я не думала, что так удастся его убить. И даже до мягкого пузика я добраться не надеялась. Но я получила то, что планировала – сбила концентрацию и прошила щит.
Конечно, бретер был профессионалом и накинул новый щит обратно… Накинул бы, если бы я не сбила его точечной ментальной атакой, настолько незначительной и кратковременной, что даже артефакт не смог ее отразить. Но мне этого хватило, чтобы он сбился, чтобы провозился с щитом еще на целую секунду больше.
За эту сенкунду я поднырнула ему под руку, благо, это мне было удобно в силу роста и комплекции, и всадила второй напитанный огнем кинжал ему в основание черепа, перерубая шейные позвонки. Благо, клинок был обоюдоострый и широкий, так что мне даже не понадобился второй удар.
Мне он в последней попытке защититься задел вторую руку, которую я просто не успела убрать из-под атаки, но задел по касательной и там был лишь глубокий порез. Но я не питала иллюзий, если бы убийца принимал меня всерьез, он бы такой оплошности не совершил, и я даже не уверена, что мне бы в конце концов удалось его убить. Парень был действительно силен – мне просто дико повезло.
Тело бретера завалилось на асфальт под очень громкое молчание всех присутствующих. Потом отмер Саша и сообщил, что как секундант нарушений не зафиксировал. Никольскому тоже пришлось это признать.
– Не желаете ли граф, – я обратилась к нему, – поведать мне суть своих претензий?
– И что тут, черт возьми, происходит?! – в освещенную уличным фонарем зону вбежал Максинский.
Все произошло так быстро, что тот человек, которого я услышала до дуэли, только и успел преодолеть эти двести метров от начала переулка до того места, где мы находились. Кстати, после боя я перестала слышать все подряд, слух вернулся в человеческую норму.
– Даргомилова, если вы хотите реально убить теневика, а не подождать, пока он вернется из-за черты, то отрежьте ему голову.
– Не собираюсь. Это не враг, это наемник. Мне все равно, будет он жить или нет. А вот к графу Никольскому у меня появилась пара вопросов.
– Решайте свои родовые проблемы вне мероприятий школы, пожалуйста, – перекосило Максинского. – Вас, граф, это тоже касается. Обещаю, будет разбирательство правомерности ваших действий. Муравьев, Даргомилова, если вы больше никого не собираетесь убивать, за мной, быстро!
Глава 16
Уже в самолете ко мне подсел Максинский и подробно опросил, что именно произошло. Я, конечно, понимала, что его очень заинтересовали мои навыки, и если с казнью еще можно было отвертеться, сказать, что так случайно получилось или наоборот, что я долго готовилась, читала информацию, как сделать все быстро и правильно, то тут такой отмазки быть не могло. Я за десяток секунд разделала профессионального убийцу.
И да, пусть он в итоге и не умер, потому что я не захотела доводить дело до конца, но было абсолютно ясно, что тут мне не просто повезло (хотя это отчасти так), что я действовала расчетливо, быстро и профессионально. И тут все три пункта нуждались в осмыслении, потому что в любом случае у семнадцатилетней Алисы не могло быть таких навыков.
Дело ведь еще и вот в чем: было бы понятно, если бы девочку готовил отец или брат, тогда о ее знаниях и навыках никто бы не смог узнать и это было нормально. Да, дети аристократии часто на домашнем обучении и из них могут слепить все, что душе угодно, как убийцу, например, так и жертву. В прямом смысле жертву для получения силы. Это незаконно, но такие случаи не редкость.
Мы же не только магии учились, у нас была и юриспруденция, и обществознание. Такие примеры мы не так давно разбирали, а еще учитель нам намекнул, что в нашей школе есть и такие дети, которых планировали убить на каком-нибудь алтаре, и которых изъяли из попавших в опалу семей
Но дело не в этом сейчас, дело все в том, что я была не одной из них, я не была на домашнем обучении, я училась в пансионе у всех на глазах. А дома я наоборот бывала очень редко, даже не каждые каникулы. В пансионе ученики не пленники, конечно, они могут и в город выходить, но на это не так уж много времени дается, не больше пары часов. И не было никаких намеков на то, что это время Алиса могла бы потратить на спецназовскую подготовку. Точнее, уверена, Максинский эту информацию запросит и узнает, что я очень редко покидала школу и как правило не одна, а с подругами – по магазинам и в кино мы ходили.
Не знаю, как это все буду объяснять, если спросят, но вот именно об этом куратор как раз и не спросил. Его больше интересовало, чего от нас хотели, как это все было организовано. Я как раз поделилась мыслью, что они откуда-то знали, что Муравьев окажется в городе, но не знали про меня, целью-то был именно Саша.
– Может, им бы подошел любой студент нашей школы? – уточнил Максинский задумчиво. – Александр был в форме, а вы нет.
Ну, так-то да, я решила, что идти на ужин в ресторан в школьной форме – немного перебор, поэтому надела платье до колен. Да, да, я все эти фортели по убиению бретера выделывала на каблуках и в платье. Но глупо думать, что враги будут ждать, пока я сменю одежду на более удобную. Нет, теоретически я могла попросить времени, чтобы переодеться, но мне очень не хотелось оставлять Муравьева одного.
– Саша знал, кто такой этот Никольский, так что вряд ли, – пожала плечами я.
– Но вы не знали? – остро посмотрел на меня куратор.
– Без понятия. Я к делам отца отношения не имела и дома бывала редко, поэтому не в курсе даже фамилий врагов моей семьи, – честно ответила я. Ну а что мне скрывать? И, главное, зачем?
Не думаю, что это будут последние проблемы, которые свалятся на мою голову, поэтому пусть школьное начальство знает, что я не в курсе, откуда может прилететь. Это не чтобы они меня защищали – этого не будет, это для того, чтобы они просто имели это в виду и случайно не подставили кого-то другого.
Загадочным здесь было то, что Максинский спросил именно про школу, про школьную форму, к которой мог прицепиться Никольский. И хоть в данном случае маловероятно, что дело именно в ней, сам вопрос наводит на определенные размышления.
Ведь когда взорвали крыльцо ресторана, мы все были в школьной форме. Школьники в принципе на улице должны появляться только в ней. Это я сегодня отошла от правил. Не то чтобы меня за это накажут, нет, это не правило, это что-то типа привилегии. Своей формой ученики старших магических школ гордятся, и носят ее по поводу и без. То есть это маркер, по которому можно опознать ученика.