— Не верь ей, Асти! — Эйлендиль бросилась между ними, загораживая дракона собой. — Это наверняка яд! Моя сестра ненавидит меня и мечтает занять мой трон. Она хочет убить тебя!
Стоящие вокруг нас драконы зашушукались. Я буквально видела, как в их глазах загорается недоверие к обеим эльфийкам. А главное, я увидела, как сомнение впервые разгорелось в глазах лира Орнувира и его сыновей.
— Смею напомнить, — вдруг, как бы между прочим, произнес Арталин ни к кому конкретно не обращаясь, — что у эльфов не бывает истинных пар. Наша богиня оградила нас от этого явления. Это всем известно. Ни разу еще представители эльфийского народа не становились истинными для кого-либо…
Эйлендиль едва не взорвалась от негодования и ярости. Ей стоило громадного усилия сдержаться и не броситься на Арталина с кулаками.
— А ты вообще молчи! — завопила она. — Ты предатель! И больше не один из нас!..
— Хотелось бы знать, в чем состоит мое предательство… — еще отрешеннее произнес Арт.
Правительница Холмов не успела ему ответить. Вперед вышел лир Орнувир и решительно заявил, беря из рук Айсантиль пузырек с зельем.
— Наш придворный маг сможет определить, представляет ли содержимое флакона угрозу для жизни.
При этих словах от кольца окружавших нас драконов и эльфов отделился длиннобородый старец. Подойдя к лиру Орнувиру, он осторожно взял флакон и принялся сперва водить над ним раскрытой ладонью, а после и разнообразными артефактами, гроздьями свисавшими с его пояса.
— Это не яд, — вынес он свой вердикт через какое-то время.
— Но это все равно может быть опасно… — начала было Эйлендиль, но император Астуриос без колебаний отодвинул ее в сторону и уверенно подошел к магу.
Одним резким движением он забрал из рук старика флакон, выдернул пробку и опрокинул зелье себе в рот.
— Я больше не желаю слушать обвинения в том, что меня околдовали, и не желаю видеть сомнение в глазах моих подданных, — категорически заявил он после этого.
Я буквально почувствовала, как замерли, не дыша, все вокруг, во все глаза глядя на императора и его невесту. Астуриос закатил рукав и впился взглядом в метку истинности. Побледневшая Эйлендиль тоже уставилась на нее.
На губах Айсантиль начала расплываться триумфальная, предвкушающая улыбка…
Но время шло, а ничего не происходило. Метка оставалась все такой же яркой и четкой. Эйлендиль удивленно моргнула, а после в ее взгляде вспыхнуло торжество.
— Я не чувствую в себе изменений, — подвел итог Астуриос.
— Конечно! — взвизгнула правительница Холмов. — Потому что я твоя пара! Теперь, когда в этом больше нет сомнений, ты обязан наказать этих клеветников!
Она обвинительно ткнула пальцев сперва в сестру, а после в меня.
Я адресовала Айсантиль вопросительный взгляд, но видя ее искренне недоумение, даже шок, поняла, что принцесса сама не понимает, почему не сработало найденное ею зелье.
— Но… Но ведь… — тихо бормотала она себе под нос, — я нашла его в комнате Волдо… это должно быть то самое зелье! Должно!..
Наши надежды рушились, словно карточный домик. Я почувствовала, как мужья крепко обнимают меня, заключая в защитный кокон из своих тел. Они готовились сражаться за меня.
И тут, словно вспышка перед глазами!
Я вспомнила сидящую на дереве золотоволосую девицу.
«Попроси, и я приду!»
И тут я поняла: если и есть в этом мире кто-то, кому под силу разрушить любые чары, так это боги!
— Я взываю к тебе, богиня Антариэль! Приди, и восстанови справедливость! — искренне, с надрывом, обратилась к высшей силе я.
Я произнесла это не очень громко, но меня окружали существа с тонким слухом, так что, мои слова услышали.
Эйлендиль удивленно, как-то недоверчиво посмотрела на меня, а потом расхохоталась.
— Серьезно? Ты просишь о помощи богиню⁈ Я молилась ей веками, но ни мне, ни моим жрецам ни разу не дали ответ! — холодно произнесла она. — Боги забыли о нас. Может их и вовсе больше нет. Осталась лишь глупая вера, питающая ее магия истинности да книги в храмах. И будем честны, все это не самые внушающие доверие доказательства существования богов.
Окружающие возмущенно и осуждающе зароптали. В отличии от Эйлендиль, и драконы и даже ее собственные подданные, похоже, все еще хранили веру в своих сердцах.
— Не знала, что я обязана кому-либо отвечать, — прозвучал вдруг звенящий колокольчиками нежный голосок. Удивительно красивый и пугающе ледяной.
Все вокруг замерли, будто оглушенные и в едином порыве обернулись к пустующему трону.
Трон более не пустовал. Теперь на нем вальяжно расположилась та самая красавица, которую я видела в Диком краю. Златовласая богиня казалась еще более прекрасной. Она буквально слепила глаза, вынуждая опускать взгляд и склонять пред ней голову. Да что там голову! Все драконы и эльфы вдруг в едином порыве бухнулись на колени и распростерлись ниц перед богиней. Даже мои мужья! Даже сама Эйлендиль, хотя я видела по ее лицу, как яро она сопротивляется давящей на нее силе.
Только я почему-то осталась стоять на ногах.
Антариэль приветливо улыбнулась мне.
— Что, все еще не решилась окончательно стать частью нашего мира и признать нас? Ничего, скоро все измениться. Ниточка, что накрепко привяжет тебя к Сириону, уже сплелась.
Она перевела взгляд на Эйлендиль и взгляд ее изменился.
— Эйлендиль… та, кому я доверила судьбы моих детей… ты разочаровала меня. Веками я наблюдала за тобой и ждала, что ты опомнишься. Давала тебе шансы, один за другим… Ты разозлила и меня, и моих сестер. Ты посягнула на то, что никогда тебе не принадлежало. Ты посмела подделать знак божественной воли…
Она коротко взмахнула рукой, будто стирая что-то невидимое перед собой. Метка на руке императора почернела и осыпалась пеплом с его предплечья. Узор же на руке Эйлендиль вдруг вспыхнул, засветился раскаленным железом и начал прожигать эльфийке руку, погружаясь глубоко в ее плоть. Эйлендиль завизжала от боли, но даже не шевельнулась, будто превратившись в статую. Она могла только кричать и плакать, пока все вокруг кривились от поплывшего по залу противного запаха жженой кожи и паленого мяса.
— Я все ждала, когда меня хоть кто-то искренне позовет, — продолжила богиня будто ничего не бывало, — но поняла, что ждать бесполезно. Мы не имеем права напрямую указывать жителям Сириона, если они о том не просят, потому я и обратилась к тебе, дитя чужого мира. Спасибо, что не забыла о моих словах.
Она строго посмотрела на императора Астуриоса.
— Дракон, я разочарована тем, что ты забыл: я не клеймлю своих детей истинностью! Но ты не мое дитя, а потому я не сержусь на тебя. Ты сам себя наказал, поверив в ложь. Услышь же правду. Говори! — голос богини окончательно заледенел и загремел как гром, расслаиваясь на сотни звучащих в унисон голосов.
Эйлендиль заговорила. Запела соловьем, захлебываясь в словах и рассказывая о своих происках и кознях. Не только об обмане драконов и планах по завоеванию мира, но и о других преступлениях. Рассказала она и о том, что сотворила с Арталином, и о подосланных к нам магах, и о том, как бросила украденный из спальни Бьерна кинжал в бывшего любовника…
Бледный как смерть Астуриос дрожал от гнева и, если бы не сковавшая его сила богини, наверняка бы уже бросился на лгунью и разорвал ее в клочья. Его подданные были на удивление солидарны со своим императором в этом желании. Даже эльфы слушали свою королеву, теперь наверняка бывшую, с искренним ужасом и отвращением.
Когда Эйлендиль умолкла, Антариэль скучающе посмотрела на нее.
— За свои проступки она заслужила смерти, но я запрещаю вам убивать ее, — обратилась она к присутствующим в зале эльфам. — Это слишком легкое наказание. Я повелеваю запереть Эйлендиль на вершине терновой башни, где она будет находится до своего последнего вздоха. Я лишаю ее магии и долголетия. Я забираю ее вечную молодость и красоту…
При этих словах бывшая правительница эльфов закричала еще сильнее и отчаянней, будто с нее живьем сдирали кожу. Она вся скукожилась и начала стремительно стареть. Несколько мгновений и от былой красавицы не осталось и следа. На полу теперь сидела скрюченная древняя старуха, жить которой явно оставалось совсем недолго.
Я, наверное, лучше кого-либо понимала, что сейчас чувствует Эйлендиль и что ее ждет впереди, ибо сама прошла через подобное. Но, как ни странно, ничуть не сочувствовала эльфийке.
— Ты, принцесса, что так жаждет стать королевой, запомни — я слежу за тобой, за каждым твоим шагом, словом и выбором. Если ты разочаруешь меня, как твоя сестра, я буду беспощадна!
Сказав это, богиня исчезла, растворившись в лучах пролившегося на нее ярчайшего света.
Глава 53
Удивительно, но обещанный императором Астуриосом прием все-таки состоялся. Правда он имел весьма горький привкус и напряженную атмосферу. На полноценный праздник сие действо походило мало. Но я была счастлива! Потому что рядом со мной стояли все мои мужья. Я словно клещ вцепилась в руку Нокса и не отпускала его от себя ни на шаг. Император принес ему глубочайшие извинения и дополнительно одарил подарками. Как и меня. Хотя я с удовольствием отказалась бы от всех даров, лишь бы скорее вернуться домой, к тишине и покою…
Впрочем, о чем я говорю⁈ Какая тишина и покой! Меня там змеюка незнакомая ждет! Жених, что б его…
Айсантиль, тоже присутствовавшая на приеме, явно чувствовала себя не своей тарелке. На нее произвело глубокое впечатление общение с богиней и зрелище того, во что превратилась ее сестра. Кажется, она уже была не столь уверена в своем желании занять трон, но получилось так, что выбора у нее теперь и не осталось. Но, может, оно и к лучшему. Есть вероятность, что теперь она будет хотя бы стараться править достойно.
Вся эльфийская делегация во главе с новой, пусть пока и некоронованной королевой, отбыла из Драконьей империи на следующее утро. Максимально тихо и быстро, оставив при дворе Астуриоса лишь одного перепуганного и заикающегося эльфа, на которого возложили обязанности нового посла Холмов. Уж не знаю, чем так провинился бедолага, но в роли посла он выглядел настолько жалко, что среди драконов и без того пошатнувшийся престиж Холмов в ближайшее время мог рухнуть окончательно.