Карез ничего не ответил. Вместо этого он посмотрел в лица стоявших вокруг людей, вытащил меч и направил его острие к небу:
— Перед лицом Шургарта я провозглашаю себя верховным вождем. Пусть всякий, кто осмелится бросить мне вызов, выйдет вперед и ответит перед богами.
Все глаза устремились на Валориана, и он не разочаровал надежды людей. Без слов Мордан протянул ему меч, и Валориан с такой же силой воткнул его в землю у ног Кареза:
— Именем богини Амары я бросаю тебе вызов.
Люди были поражены. Мужчины обычно не взывали к Амаре, Богине Матери, в подобных случаях. Только Кьерла да Мать Вилла не выразили удивления. Амара покровительствовала Валориану с того самого первого дня, когда он повстречался с молнией. Они понимали, что вызов, брошенный им, был всего лишь еще одним шагом по пути, предначертанному судьбой.
Губы Кареза растянулись в зловещей усмешке. В темной бороде блестели зубы.
— Валориан, ты обладаешь неведомой силой. Откуда я могу знать, что ты не используешь ее против меня? — Он помедлил, словно обдумывая что-то, внезапно пришедшее ему в голову. — Да и вообще, откуда мы можем знать, что ты не повернешь свое волшебство против всего племени? А что, если ты уже это сделал? — Он полным драматизма жестом воздел руки к потолку: — Так ли уж повезло тарнишам или это твое колдовство вонзило стрелу в шею Фиррала?
Зрители, следившие за этой сценой, шумно вздохнули. Кьерла почувствовала, что с трудом может дышать, и с силой стиснула пальцы. А Валориан даже не пошевелился.
Но вместо него это сделал Мордан. Он подошел к Валориану, и его коренастая мускулистая фигура, словно надежная крепость, застыла рядом с охотником. Он ткнул пальцем в грудь Кареза.
— Карез, тебя ведь не было там, — громким голосом, в котором звучал вызов, сказал он. — Откуда же ты можешь знать? А те, кто там был, видели творимое Валорианом волшебство. Он спас нам жизнь, и только благодаря ему наша операция завершилась успехом. Смерть Фиррала произошла по воле богов. Он погиб с честью, Карез. И не марай эту честь своим эгоизмом и тупостью.
Остальные воины, Гилден и охранники вождя, которые были во время операции вместе с Валорианом и Фирралом, подошли к нему и встали рядом, словно подтверждая таким образом правоту сказанных слов.
Лицо Кареза вспыхнуло от гнева. Его правление как верховного вождя начиналось неважно. Он не ожидал увидеть рядом с Валорианом воинов из охраны лорда.
Валориан и сам не ожидал такого поворота событий и потому чувствовал безмерную признательность этим людям, поддержавшим его. Если его убьют и Карез станет вождем, он без труда может с позором прогнать их с престижной службы или даже приказать казнить. Они страшно рисковали, выразив ему свою поддержку в тот момент, когда его собственное положение было крайне шатким, а сейчас ему предстояло еще больше увеличить этот риск.
Он простер руки к солнцу, к свету Богини Матери, и громко, так, чтобы слышали все, произнес:
— Я поклялся, когда я вернулся из царства мертвых, что я никогда не буду использовать дарованную мне силу против своего народа. Сегодня я вновь подтверждаю свои слова перед лицом богини Амары и всех прочих богов, и перед вами. Я даю вам слово, что я не воспользуюсь своей волшебной силой против своего соперника. Мы будем сражаться на мечах, в соответствии с нашей древнейшей традицией. Признаете ли вы победителя своим вождем?
— Да, — хором откликнулись все собравшиеся.
Валориан опустил руки. Он был удовлетворен. Он сделал страшный выбор, осмелившись сражаться с таким человеком, как Карез, на мечах. Но если ему удастся победить, он завоюет уважение и веру всего племени.
К этому времени уже практически все племя собралось на широком открытом пространстве перед залом, а это было почти шестьсот человек: воины, женщины, дети всех возрастов. Они быстро расступились, образуя широкое кольцо, в котором предстояло сразиться соперникам.
С точки зрения членов племени, дуэль за право считаться верховным вождем была совершенно естественна и традиционна. Если на этот титул будут претендовать сразу несколько человек, то они будут сражаться на мечах до тех пор, пока не останется всего лишь один человек. И именно он будет признан верховным вождем, избранником Шургарта, и будет оставаться им до тех пор, пока не умрет или не ослабеет настолько, что будет уже не в состоянии вести за собой народ. Существовало лишь несколько правил в дуэли, которых следовало придерживаться. Соперники не имели права покинуть место сражения, пока дуэль не прекратится, и они не могли пользоваться помощью зрителей. Они могли рассчитывать только на свои силы да на милость богов.
Мордан поднял с земли свой меч, вытер его острие и уже хотел было протянуть его Валориану, как вперед вышел Гилден, неся в руках собственный меч охотника.
— Айдан оставил его со своими вещами и оружием, — коротко сказал он своему другу. Его сильное лицо почернело от тревоги. Он протянул меч Валориану и отошел, чтобы встать рядом с Кьерлой и Линной в толпе зрителей.
Валориан подбросил в руке оружие, чувствуя удовольствие, что его собственный меч наконец-то снова вернулся к хозяину. Ему нравилось рассматривать его почерневшую сталь. Меч давил на ладонь приятной тяжестью. Его рукоятка уютно лежала в руке.
Мордан удовлетворенно кивнул. Он схватил Валориана за руку и крепко пожал ее:
— У тебя есть только одна возможность победить: ты должен измотать его. Старайся все время поддразнивать его и держись так, чтобы солнце было у тебя за спиной как можно дольше.
Валориан наклонил голову. Ему было приятно, что этот человек стал его другом и поддерживал его. Он улыбнулся ему в ответ. После некоторого раздумья он решил сиять свою грязную потрепанную тунику и сражаться в одних рейтузах. Таким образом шансы противника уцепиться за что-нибудь становились меньше. Когда он стащил с головы рубашку, в толпе раздались изумленные восклицания. Он понял их причину, когда кинул взгляд на грудь. Она представляла собой кровавое месиво ран красного, алого и синего цвета — собственноручная подпись Тирраниса.
Осторожные пальцы коснулись его плеча, и он увидел Мать Виллу, которая стояла рядом с ним, держа в руке бокал. Она тяжело дышала, словно ей пришлось долго бежать.
— Выпей это, — приказала она, протягивая ему бокал.
Он с благодарностью выпил предложенную ему жидкость. Он не понял, что это было, но питье согрело его желудок и наполнило тело силой.
— Валориан, я сгораю от нетерпения, — прокричал Карез из центра круга. Он тоже сбросил тунику и теперь ждал, все его тяжелое тело блестело от пота.
Валориан пошел к нему навстречу. Они подняли мечи остриями вверх, как бы приветствуя друг друга, а затем без долгих церемоний началась их битва. Валориан увидел, как меч Кареза поднялся и упал, а он даже не успел занять оборонительной позиции. Ему все же удалось отразить опасный удар и в мгновение ока отскочить от Кареза.
Валориан метался из стороны в сторону, отпрыгивал назад, а все его тело протестовало против таких движений. Он моментально заметил, что Карез в основном использовал свой меч словно дубину, пытаясь будто молотом попасть Валориану по голове или груди, и нимало не заботился о том, чтобы продемонстрировать настоящее боевое искусство владения мечом. Он полагался в основном на свои внушительные размеры и колоссальную грубую силу, которые должны были подавить куда более слабого противника.
Подобно быку, готовому сокрушить врага, Карез издал крик и начал снова наступать на Валориана. Его меч блестел в солнечных лучах. Валориан же отступал, и его оружие было его единственной защитой от яростных ударов Кареза.
Валориан понимал, что он не способен отражать удары Кареза, поэтому он избрал тактику изматывания противника. Он водил его по площадке, побуждая делать мощные броски и сильные удары мечом, в то время как сам Валориан двигался мало и только тогда, когда это было необходимо, и не пытался навязать бой.
Дуэль начала принимать своеобразный ритмический характер, состоявший из ударов и уверток, бросков и колебаний. Снова и снова Карез наступал на Валориана, и всякий раз Валориан ускользал из-под удара в последний момент. Когда их мечи встречались в воздухе, скрежет металла был слышен далеко вокруг. Соперники двигались то вперед, то назад по импровизированной арене, их сражение протекало для них в мертвой тишине. А толпа орала и выкрикивала возгласы одобрения, поддержки, немудреные советы, но воины не слышали ни одного слова.
Постепенно дыхание Валориана участилось, и он с трудом втягивал воздух. Его движения начали замедляться. А вскоре после этого он почувствовал, как каждая клеточка его тела словно загорелась жидким огнем. Он уже не мог поднять меч, чувствуя ужасающую боль в руках, поэтому ему приходилось держать оружие двумя руками, чтобы успевать отражать яростные удары Кареза. Ноги тоже быстро слабели и плохо слушались его, замедляя движение.
Он постарался собраться, чтобы продолжить свое движение, но тогда отвлекся и не смог отразить один из ударов Кареза. Летящее мимо острие меча задело ребра. Оно до костей разрезало кожу длинной рваной полосой.
Карез злорадно усмехнулся, в то время как Валориан вздрогнул и чуть было не упал. Здоровенный вояка кинулся вперед, чтобы развить и закрепить свой успех. Но словно озаренный неведомо откуда взявшейся силой, Валориан вскочил на ноги. И вместо того чтобы отпрыгнуть с пути Кареза, он проскользнул под угрожающим лезвием и, пробегая мимо соперника, вонзил свой меч в его тело. Острый клинок глубоко вошел в мясистое бедро.
Карез зарычал от боли и ярости. Оба соперника упали, тяжело дыша и дрожа от изнеможения. Кровь смешивалась с потом и грязью, покрывавшими тела, и стекала по коже грязными ручейками.
Валориан в какой-то момент чуть приподнялся, чтобы опустить дрожащие руки на колени. Дыхание обжигало легкие, и он никогда прежде не чувствовал себя таким измученным. В сознании зародилось сомнение, сможет ли он вынести еще эту схватку. Он знал, что мог без труда одержать победу над Карезом с помощью одного-единственного заклинания, но цена подобного предательства была слишком высока. Он уже давно исчерпал все запасы силы, которые у него были, и теперь полагался исключительно на свою волю. Целебное питье Матери Виллы до поры до времени помогало ему, но и его действие сейчас уже кончилось. И если ему предстояло продолжить бой в том состоянии, в котором он находился, он заплатит жизнью или позором поражения за свою честь.