Темная лошадь — страница 199 из 306


Однако тем утром, стоя на коленях в холодном свете, он оглянулся через плечо и увидел, что Рафнир наблюдает за ним. «Принеси ковер», — приказал он. «Верить не обязательно, но если ты собираешься на какое-то время побыть туриком, нужно притвориться».


Рафнир с радостью согласился. Он расстелил попону, встал на колени рядом с отцом и склонил голову. Бессловесно и внимательно он слушал строки молитв отца. Эти слова он слышал, сколько себя помнил. На самом деле это были песни, песни хвалы, благодарности и надежды на новый день, и они слетали с языка Сайеда с спасительным смирением и радостью. В этих фразах можно было найти утешение, и Рафнир поймал себя на том, что повторяет их за отцом. Божества, к которым обращались, возможно, были разными, но искренние чувства молитв каждого человека были одинаковыми.


К тому времени, когда они закончили, вожди собрали своих людей, чтобы уйти. Сайед и Рафнир свернули свои коврики, загрузили сумки за седла и накинули клановые плащи поверх турийской одежды. Они присоединились к конным воинам и поехали с ними навстречу восходящему солнцу. На Скале Совета огромная палатка стояла пустая и заброшенная, ее задача не была выполнена. На другом конце Алтая арьергард туриков наблюдал, как кланы уезжают.


Утром вожди были вынуждены идти медленным шагом из-за заносов снега и корки льда под копытами лошадей. Воины осторожно ехали вдоль реки Алтай к руинам Ферганского Трелда. Если все пойдет хорошо, они успеют добраться до песчаных холмов к югу от Шадедрона Трелда и отрезать турическим налетчикам путь к отступлению через пограничную реку.


Сайед и Рафнир ехали с кланами почти час, пока не достигли следующего проходимого брода на вздувшейся реке. На небольшом холме с видом на Алтай они остановились вместе с лордами Этлоном, Вендерном и Бендинором.


Сайед снял плащ. Он почувствовал искреннюю печаль, когда передал это Этлону, чувство сожаления, которого он не ожидал. Правда, втайне он был рад вернуться на земли Туриков, но он жил с кланами дольше, чем с племенами, и понял, что Равнины Рамтарина отныне и навсегда являются его домом. Он ухмыльнулся Этлону, в его глазах внезапно сверкнуло живое озорство, и он приветствовал своего лорда как члена клана. — Пока мы снова не поедем вместе, Этлон. Он помахал рукой, а затем подтолкнул Афера галопом вниз по склону к реке. Его голос, возвышенный в диком пронзительном завываниях туриков, жутко звучал в неподвижном утреннем воздухе.


Рафнир бросил свой плащ Бендинору, отдал честь Этлону и повернул Тибора вслед за Афером. Лорды наблюдали, как две черные лошади пересекли реку и, мокрые, переправились на другой берег. Через мгновение они оба исчезли, потерявшись из виду за полосой деревьев.


Некоторое время Этлон сидел неподвижно на своем жеребце, его взгляд был потерян на южном горизонте. Ему потребовались все силы, чтобы усидеть на месте и не отправить Евра галопом за Афером и Тибором. Страх за Габрию вцепился в Хулин-Лорда, как мокрый плащ, и ему хотелось бросить ему вызов напрямую, а не делегировать столь жизненно важную ответственность кому-то другому. Но Этлон оказался достаточно проницательным, чтобы принять правду: он будет более эффективен к северу от границы, на своей территории.


Он молча вознес молитву, обращенную скорее к Амаре, чем к Сургарту, чтобы боги присматривали за его женой, дочерью и двумя мужчинами, которые так многим рисковали, чтобы найти их. Наконец он кивнул своим товарищам и повернул Эврус на восток, его мысли уже устремились вперед, к Шадедрону Трелду и охоте на убийц его народа.

6


Был уже полдень, когда Сайед и Рафнир догнали караван Шар-Джа. Сайед был прав; За снежную ночь он не продвинулся далеко, пройдя всего несколько лиг вглубь территории племени, прежде чем снова остановиться. Огромная кавалькада шла с раннего утра, медленно двигаясь по проторенной караванной дороге в сторону Кангоры, очевидно, не торопясь добраться до места назначения.


Большая крытая повозка, задрапированная черным и королевским синим цветом, везла во главе каравана гроб мертвого Шар-Йона, а его окружала процессия священников и королевской гвардии. Слух о смерти уже прошел, поскольку дорога была заполнена скорбящими и зрителями, пришедшими из близлежащих поселений, чтобы отдать дань уважения умершему царю.


Погода, казалось, отражала печальное событие низким покровом облаков и слабым туманом, который разрывал все каплями блестящей росы. Как это часто случалось во время весенних штормов, на северных равнинах этот шторм утратил свою свирепость. К тому времени, когда он пересек Алтай и попал под засушливые теплые ветры пустынного царства, его зубы исчезли. Ледяной снег продержался всего пять лиг в землях Турика, прежде чем превратился в грязь и растаял. От шторма, охватившего равнины Рамтарина, остались только облака и туман.


На вершине невысокого холма Сайед и Рафнир сидели бок о бок, наблюдая, как караван проезжает мимо по дороге внизу. Они внимательно изучали длинные ряды воинов, представляющих пятнадцать племен, дисциплинированные ряды королевской гвардии, конных советников и дворян, которые так сдержанно присутствовали на заседании совета, десятки боевых колесниц, огромную личную свиту Шар-Джа и бесчисленные фургоны, телеги и багажные фургоны, следовавшие сзади.


«Я не вижу ничего, что хотя бы напоминало бы хуннули», — мрачно сказал Рафнир.


— Ты ожидал этого? Сайед ответил задумчивым шепотом. Его глаза все еще были устремлены на караван внизу, брови сосредоточенно нахмурены.


— Ну нет, — признался молодой человек. «Это было бы слишком просто. Если они вообще с этим караваном, им придется скрыться из виду.


Сайед почесал бороду. “Хм. Возможно, мы смотрим на это не с той стороны. Мы предполагали, что Габрию и Келин похитили, чтобы поймать лорда Этлона в ловушку или подстрекать кланы к войне, но что, если их похитили по более личной причине?


Рафнир выглядел пораженным. “Почему ты это сказал?”


«Просто предположение, правда. Я считал головы», — ответил Сайед. «Сейчас в рядах племени больше мужчин, чем было в Скале Совета».


“Вы уверены?”


Старший кивнул. «Закон требует, чтобы каждое племя отправляло определенное количество людей для сопровождения Шар-Джа в официальных поездках. Я насчитал сорок человек из племени Рейдов у Скалы Совета. Остальные племена должны были послать такое же количество людей, но некоторые отряды получили больше людей.


«Это кажется странным. Интересно, кто они и почему они пришли именно сейчас?» - сказал Рафнир.


«Два отличных вопроса».


«Значит, вы думаете, что кто-то в караване ожидал неприятностей и, возможно, взял женщин, чтобы защитить себя?»


“Возможно. Две волшебницы — мощный щит или оружие. Сайед поморщился и поднялся на ноги. Холодная и сырая погода сильно повредила его колени, и разгибание их было медленным процессом. — Мы будем держаться подальше до темноты, а затем присоединимся к каравану, когда он разобьет лагерь на ночь.


Его сын вскочил на ноги с гибкостью юности. — А что, если их здесь нет?


«Мы дадим этому четыре дня», — посоветовал Сайед. «Если мы не сможем найти их здесь, мы поедем на север, чтобы найти Скверна Лазурет и начать все сначала».


Мужчины быстро вернулись к хуннули у подножия холма. Они отошли от дороги на открытую местность среди складчатых холмов и кустарников, чтобы следовать за караваном на безопасном расстоянии. День медленно тянулся. Туман рассеялся еще до вечера, и подул свежий ветерок, срывая крышу облаков.


Незадолго до заката королевский караван остановился в широкой плоской котловине возле первого из серии больших оазисов, лежащих, как драгоценности, вдоль золотой нити караванного пути, который тюрики называли Дорогой специй.


Дорога представляла собой старую тропу, которая шла по длинной диагонали от торгового города Пра Деш на юго-западе Пяти Королевств через равнины Рамтарин и Руад эль-Башир к Кангоре, резиденции тюрских повелителей, спрятанной в предгорьях Абсаротанских гор. . Абсаротан, или Горы Голубого Неба, были южным продолжением Темных Рог и возвышались, словно гигантская крепость, над пустыней Кумкара.


Первой остановкой на Дороге специй на территории Турика был оазис Тарзул. Поселение из сырцовых домов, гостиниц, магазинов и поставщиков выросло рядом с колодцами оазиса и обслуживало не только местных жителей, но и паломников, путешественников, кочевых пастухов и караванов. Когда офицеры Шар-Джи остановили караван на ночь, в лагерь бросилась стая людей, взволнованных детей и лающих собак, чтобы помочь, посмотреть или просто помешать.


Сайед и Рафнир наблюдали за оазисом с выгодной позиции на близлежащем холме. Размещение каравана было быстрым и организованным, несмотря на замешательство со стороны дополнительных жителей оазиса, но оба члена клана были рады видеть, что турики выставили несколько стражников по периметру лагеря. Только палатка Шар-Джи находилась под очень плотной и хорошо вооруженной охраной.


Как только солнце коснулось вершин дальнего хребта гор, облака распахнули окно на западе, и косые лучи золотого света пронеслись по котловине и позолотили деревья оазиса. В этот момент рог прозвучал долгим и звонким призывом к молитве.


К изумлению Рафнира, все суетливое население лагеря Шар-Джа, оазиса и деревни замолчало, повернулось к югу и замерло, склонив головы в молитве. Некоторые преклонили колени, а некоторые лежали ничком на земле. Молодой колдун с трепетом смотрел на эту сцену. Он почувствовал, как отец встал на колени рядом с ним, и услышал, как он бормочет вечернюю молитву. Медленно Рафнир опустился рядом с ним и обратился мыслями к богам в безмолвной мольбе о силе и мудрости.


Солнце опустилось ниже; золотой свет померк. Мгновение спустя гудок прозвучал снова, и турики снова начали действовать. Рафнир поднялся, чувствуя странное облегчение.


— Пойдем, — тихо сказал Сайед. Они обратились к хуннули и сняли с них седла и уздечки. «Я не хочу рисковать, оставив вас двоих сегодня вечером в пикетах. Вам будет безопаснее со стадом или в одиночку, — сообщил он жеребцам.