Тассилио взволнованно рассказал им, как он вошел в город тем утром, узнал о воззвании Зухары и смешался с толпой во дворце. Он почти слово в слово повторил речь Зухары и в точности описал, как выглядел его отец и во что была одета Келин.
“Она так красива!” воскликнул мальчик, который явно был на грани зрелости. «И подбородок у нее поднимается, когда она злится, и глаза у нее громоподобные!»
Сайед, перевязанный и сидящий прямо, усмехнулся описанию Тассилио. «Значит, ее еще не накачали наркотиками и не сломили. Это хороший знак».
«Но четыре дня!» - воскликнул Тассилио. «Зухара сказал, что тогда он проведет Ритуал Вознесения. Мы должны что-то сделать, чтобы помочь отцу!»
«Что это за ритуал?» — спросил Хельмар.
Хаджира поморщился, вспомнив прочитанные им тексты об обрядах. «Это древняя церемония, цель которой — очистить трон одного монарха, чтобы освободить место для другого. Ритуальное убийство. Зухара намерена обезглавить Шар-Джу и сжечь его тело. Затем в тот же день он женится и начинает свою собственную линию на троне Кангоры».
«Какое место во всем этом занимает Габрия?»
«Я предполагаю, что ее используют как рычаг против Келин», — ответил Сайед.
«Надеюсь, она еще жива», — сказал Хельмар.
Сайед вздохнул так тихо, что его услышал только Хельмар. «Я тоже», — сказал он.
Что-то в его тоне необъяснимым образом задело чувства Хельмара. В его голосе было нечто большее, чем просто беспокойство; было что… тоска? Она мысленно корила себя за такую мысль, не говоря уже о том, чтобы позволить этому беспокоить ее, но ее упрек, нанесенный самой себе, не принес никакой пользы. Тут же в ее мысли проникла непрошеная боль ревности, напомнившая ей, что Сайед сам когда-то признался, что любил эту женщину. Сколько мужчин без веской причины подвергают себя такому риску ради чужой жены? Хельмар вскочила на ноги, прежде чем ее мысли стали еще более нелепыми. Она вышла из палатки, не сказав больше ни слова.
С удивлением мужчины смотрели ей вслед. Только целитель, старый и верный друг вождя, думал, что он понял. «Она никогда не была замужем», — пытался объяснить он. «Она еще не понимает».
“Понять, что?” – спросил Сайед.
Целитель пожал костлявыми плечами. «Как она к тебе относится».
Ошеломленный, Сайед посмотрел на брата, затем на целителя и почувствовал, как его лицо вспыхнуло. Несмотря на то, что он глубоко любил двух женщин и был женат на одной восемнадцать лет, он ни одной из них не понял. Он любил Хельмара и уважал ее больше, чем мог себе представить, но никогда не предполагал, что она почувствует к нему то же самое. После смерти Тэма он твердо верил, что другой любви к нему не будет. Теперь он исследовал свои чувства и впервые осознал, что его жажда любви не умерла, а просто спала в его сердце. Сможет ли Хельмар возродить его? Он вдруг улыбнулся. Это было все равно, что найти среди руин красивую коробку, нетронутую, и не знать, что он найдет внутри.
Погруженный в свои размышления, он натянул свободную тунику на перевязанные ребра и вышел из палатки в направлении, противоположном тому, по которому пошел Хельмар.
Тассилио ухмыльнулся Хаджире и подмигнул удаляющейся спине Сайеда.
14
Солнце светило жарко, когда позже в тот же день одинокий всадник подъехал к лагерю Кланнада. По первому низкому предупреждающему сигналу всадники схватили оружие и выстроились в линию обороны по периметру лагеря.
Всадник, турик на каштановом коне, остановил лошадь и с одобрением посмотрел на воинов. Он мирно поднял руку. «Я Мохадан, Кирмаз-Джа. По вашему платью и белым лошадям я вижу, что вы — тот отряд, который мне нужен», — сказал он на турицком языке.
Хаджира вышел из строя воинов и обратился к вождю племени как к равному. «Я — Хаджира аль-Рейд-Джа, командир Десятого. Почему ты ищешь нас?»
Незнакомец поднял бровь и оперся рукой о рожок седла. — Это вряд ли турийские солдаты, коммандер, и, насколько я слышал, большая часть Десятого полка была перебита.
«Не все мы, Кирмаз-Джа. Поэтому мы обходимся тем, что имеем».
— И что ты планируешь делать?
Хаджира, знавший вождя племени человеком чести, коротко поклонился. «Возможно, вы захотите присоединиться к нам. Мы могли бы обсудить возможности».
Незнакомец спешился и повел свою лошадь в лагерь, чтобы встретиться с Хаджирой, Сайедом, Хельмаром и Рапинором. Воины Кланнада оставались на позициях, расслабленные, но бдительные, пока их вождь вел турика в тень нескольких высоких кедров. Прохладное вино, тарелки сыра и фиников принес и подал Тассилио. Кирмаз-Джа сидел молча, наблюдая за приготовлениями зачарованным глазом. Казалось, его особенно заинтриговала Хельмар и ее очевидный авторитет.
— Я не знаю ни вас, леди, — сказал он на грубом, но убедительном клановом языке, — ни вашего народа. Вы похожи на клан и в то же время не клан. И как получается, что женщина возглавляет отряд воинов? Некоторые из них, — вдруг заметил он, — тоже женщины.
«Мечи и луки — не наше первое оружие», — ответил Хельмар. «Сила оружия для нас не так важна, как талант».
Турик прищурился. Глаза у него были маленькие, глубоко посаженные за тонким носом, но это не были поросячьи глаза, ибо лицо его было слишком суровым и узким, а взгляд блестел умом и остроумием. У него была седеющая борода, подстриженная близко к челюстям, а спутанные волосы были серо-стального цвета. Он перевел орлиный взгляд с Хельмара на Сайеда. «А ты, ты больше не Турик. Я предполагаю, что ты полукровка, которая стремилась к колдовству.
Сайед в ответ просто поднял чашку, впечатленный знаниями и интуицией этого человека.
«Вы здесь из-за женщин, которых держит Зухара?» Мохадан хотел знать.
Сайед и Хаджира кратко рассказали Кирмаз-Джа о событиях, начавшихся у Скалы Совета и приведших к их прибытии на окраину Кангоры. Сайед лишь коснулся своего пребывания в Убежище и предложения Кланнада поехать с ним, но острое внимание Мохадана не упустило ничего, и он с пристальным интересом изучал воинов вокруг себя.
Однако когда повествование было закончено, Мохадан поехал прямо к месту, которое привело его к ним. «Вчера мне рассказали, что ваши люди сделали с мертвецами в Саранском оазисе. Семьи были благодарны за то, что вы нарушили указ Грифона позволить мужчинам висеть, пока они не сгниют. Так скажи мне сейчас, присоединишь ли ты свои силы к моим и поможешь мне победить Грифона?»
Хаджира переглянулся с Хельмаром и Сайедом, а затем повернулся к Тассилио, сидевшему рядом с ним. «Твоя воля, Шар-Йон, чтобы мы объединились с этим человеком и врагами Грифона?»
Впервые на лице Мохадана отразилось настоящее удивление. Он мало обращал внимания на мальчика, подавшего вино, и теперь сосредоточил все свое яростное внимание на сыне Шар-Джа. «Вы сандрат? Ходили слухи, что ты умер.
Мальчик испуганно посмотрел на имя, которым его назвал Хаджира, но быстро взял себя в руки. — Нет, Кирмаз-Джа, — ответил Тассилио со всей долей отцовского достоинства. «Я — Шар-Йон, и я вполне жив».
Мохадан, традиционалист, человек, поклявшийся чтить трон Шар-Джа, ни разу не рассматривал возможность завоевания трона для себя. Неожиданное появление наследника он встретил искренне и с облегчением и низко поклонился мальчику. Его жест закрепил решение Хаджиры.
По кивку Тассилио Хаджира вытащил кинжал из ножен на поясе и вонзил его в землю перед Мохаданом. Поступив так, он последовал старому турическому обычаю предлагать свои услуги другому вождю племени. Если Мохадан вытащит кинжал и вернет его, он примет услуги Хаджиры по соглашению, столь же обязательному, как клятва крови.
Кирмаз-Джа посмотрел на лезвие, дрожащее в сухой траве. «Я приветствую вашу помощь, коммандер, но я должен спросить. сюда также входят колдунья, дама и ее воины? У меня такое ощущение, что без них у нас будет мало шансов противостоять власти Зухары».
Сайед ответил первым. «Я уже поклялся своему господину, что сделаю все, что смогу, чтобы вернуть волшебниц в кланы. С этой целью я буду помогать тебе, пока женщины будут в плену».
“Справедливо. Член клана. Он повернулся к Хельмару, сидевшему рядом со своим охранником. — А вы, леди?
Сайед был ошеломлен смелым выражением интереса в глазах человека, когда он посмотрел на вождя, но Хельмар, похоже, не обратил на это внимания. Не обращая на это внимания, она вздернула подбородок и холодно ответила: «Я дала обещание Сайеду помочь освободить леди Габрию и Келин. Мы сделаем то, что должно быть сделано».
Челюсть мужчины сжалась, а глаза задумчиво нахмурились, как будто он только что сделал нежелательное наблюдение. Он взглянул на Сайеда, затем решительно кивнул сам себе. Без дальнейших колебаний он выдернул клинок и передал его рукоятью королевской гвардии. Хаджира принял это обратно с тонкой улыбкой.
«Теперь, — сказал Мохадан, вскакивая на ноги, — если ты покинешь лагерь и пойдешь со мной, мне есть что тебе показать».
Они последовали его предложению быстро и эффективно и менее чем через час уже ехали колонной по караванной дороге в сторону Кангоры. Они обошли город широкой петлей и направились к холмам на южном конце широкой долины. Мохадан повел их в первую глубокую долину, которую они достигли, и указал на длинный луг, где на берегу высохшего русла реки расположился большой шумный лагерь. Над одной из палаток развевалось желтое знамя Кирмаза.
«Большинство этих людей — мои», — сказал Кирмаз-Джа, взмахнув рукой, указав на лагерь. «Некоторые из них выжили из каравана. Другие приходили по мере распространения слухов. Не все идет по пути Зухары. Вдоль побережья и в городах Хазерет и Шамани горит освещение, где Скверна Лазурет встретила сопротивление со стороны нескольких племен, включая Рейд. По моему призыву собралось, наверное, двести человек. Еще придет». Он указал место на лугу, где они могли бы разбить лагерь рядом с ним.