по совету иностранных купцов, знакомых с чумой, жители клана развешивали вязанки
рута и пиретрум в своих палатках, воскуряли благовония и носили амулеты из янтаря, чтобы отогнать
болезнь. Все безрезультатно. Люди заболевали на каждом углу собрания без каких-либо
очевидная причина или причина.
Для кланов мир вокруг них стал разрозненным и пугающим. Люди
не знал, кому или чему доверять и куда обратиться за помощью. Ничто не казалось безопасным.
Болезнь разлучила семьи. Между членами клана начались драки из-за
мелочи, и дисциплина становилась все труднее. Партия турицких торговцев
их пришлось выследить и насильно вернуть на собрание после того, как они попытались прокрасться
прочь.
Вожди делали все возможное, чтобы успокоить свой народ и сохранить некоторое подобие
порядка, но на них давили непомерные требования их
обязанности. Смерть лорда Морбиара сильно ударила по ним, напомнив им об их
собственная уязвимость.
Вожди провели большую часть этого дня, наблюдая за работой своих кланов, так что это было
ближе к вечеру, прежде чем целители смогли поговорить с ними в группе. Через
на открытом пространстве в пятнадцать шагов Гелин и его спутники столкнулись с лордом Этлоном и
семь других вождей. Лорда Терода нигде не было видно, а лорд Дормар уже был
в палатке в бреду, вызванном лихорадкой.
«Нам нужно больше палаток, больше одеял, одежды, ведер и воды. Нам также нужно
больше еды», — сказал им Гелин.
Этлон повернулся к другим вождям, которые устало кивнули. Целители и вожди
одинаково были изнурены недосыпанием и переутомлением. Лорд Кошин особенно был
выглядел изможденным под своим загаром. «Готово», — ответил Этлон.
Гелин мрачно продолжал: «Также было бы неплохо отправить бригады, чтобы вырезать больше
дров и выкопать большую яму на лугу».
Значение его слов не осталось незамеченным ни одним из вождей. Они пошевелились
тревожно. «Это необходимо?» — спросил лорд Фиерган, сдвинув брови.
лютый гнев.
Гелин сделал судорожный жест разочарованного гнева. «Мертвые должны быть сожжены.
Вы хотите усугубить ситуацию, оставив их гнить? Позорим ли мы свою
родственников, бросая их тела в реку? Хочешь, чтобы тебя бросили собакам и
птицы-падальщики?”
Хмурый взгляд Фиргана стал еще глубже. — Хорошо, хорошо. Мы найдём лесорубов. И это всё?
— Да, — вздохнул Гелин. “На данный момент.”
Целители кивнули в знак благодарности и пошли обратно к палатке. Вожди,
выглядел мрачным, готовый уйти, чтобы сделать приготовления к крайне необходимому
запасы.
Лорд Этлон разговаривал с Кошином, когда увидел, как Габрия выходит из палатки.
С облегчением увидев ее, он поднял руку, чтобы помахать рукой. Она поднимала руку, чтобы вернуть
приветствие, когда она вдруг напряглась. Этлон увидела, как ее голова дернулась в сторону Тэма.
Хуннули; он переключил свое внимание на жеребца как раз вовремя, чтобы внезапно увидеть лошадь
вздрагивает от носа до пяток. В тот же момент Этлон и все маги в
окрестности были атакованы мысленным криком горя, который привел их в чувство.
колени.
Черный жеребец поднялся на дыбы, его копыта хлестали брезентовую палатку, голова запрокинута.
еще тогда ошеломленные люди думали, что он упадет назад. Вдоль,
душераздирающий крик вырвался из его горла. Ужасный звук эхом разнесся по лагерям
и заставил всех замереть в шоке.
Все, кроме остальных хуннули. Они скакали в рощу со всех концов
направлении, пока все тридцать три хуннули в кланах не были собраны жеребцом Тэма. Он
снова встал на дыбы, и на этот раз другие лошади заржали ему, прозвучав как
скорбный, как панихида. В тот момент, когда его ноги коснулись земли, он развернулся на пятках.
и поскакал из рощи на запад. Застывшие, члены клана наблюдали
его, пока он не исчез куда-то в холмах.
Движение возвращалось к людям урывками, когда они пытались понять
что только что произошло.
«Клянусь всем святым», — взорвался Фирган. “О чем все это было?”
Этлон опустился на колени, его тело тряслось. С помощью Кошина ему удалось
подняться на ноги и выпрямиться под сокрушительной тяжестью горя. «Волшебное-
владелец умер, - сказал он им. - Тэм, жена моего друга Сайеда. Это была она
Хуннули, — он закрыл глаза, желая больше всего на свете нарушить карантин.
и пойти к жене.
Габрия стояла на коленях у входа в палатку, уронив голову на руки. «Нара!»
она плакала от страдания. Она почувствовала рядом кобылу Хуннули и потянулась, чтобы схватить ее.
колено лошади.
Используя переднюю ногу Нары как опору, Габрия поднялась на ноги. Она похоронила ее
лицо в густой черной гриве кобылы.
— Что случилось? Куда он делся? воскликнула она.
Он ушел. Нара сказала ей.
— Ушёл! Куда ушёл?
Мысли кобылы были почти невыносимы для Габрии. Он и Тэм были
как один. Без нее он не сможет снова стать целостным. Он пойдет туда, где сможет присоединиться к ней.
Горе охватило Габрию. Она вцепилась в лошадь, рыдая из-за двойной потери
ее дорогой друг и Хуннули, второй ребенок Нары. Это все, что могла Габрия.
сделать, чтобы оставить кобылу и забрести в палатку. Она подошла к поддону Тэма
где сидел Сайед, глядя на неподвижное тело своей жены. Ее лицо было мирным
несмотря на разрушительные последствия чумы, но яркое выражение лица и живой свет
ее глаза пропали.
Сайед не пошевелился, когда Габрия села рядом с ним. Он ничего не сказал, поскольку она
прислонилась к его плечу, слезы все еще текли по ее лицу. Все его тело было
твердый и прямой, как копье.
Его лицо лишилось всякого юмора, чувств и тепла. Он сидел, не обращая внимания на
всему: Габрии, активности в палатке, хуннулим, все еще собравшимся снаружи, и
белому коту, несчастно сидевшему у него на коленях. Он просто смотрел на белое лицо Тэма.
как будто он не мог поверить в то, что видел.
Габрия смотрела на него и чувствовала, как ее сердце разрывается. Когда он не сделал ни шагу, чтобы прикрыть
Лицо Тэма, Габрия аккуратно укутал тело женщины одеялом и оставил Сайеда.
один. Холодная и больная, она подошла к сыну и задумалась, как долго еще
Корен сможет бороться за свою жизнь.
Остаток дня прошел достаточно спокойно. Члены клана глубоко потрясены
после исчезновения хуннули Тэма они были подавлены и задумчивы. Обладатель магии
и Хуннули не умер с тех пор, как Габрия подружился с Нарой, и никто, ни
даже волшебники осознали, насколько долговечна дружба между лошадьми
и всадник может быть. Люди задавались вопросом, что произойдет, если еще одно волшебство…
владелец умер. Если бы Тэм и ее лошадь были уникальными, или другие хуннули ушли бы в
присоединиться к своим наездникам в царстве мертвых?
Никто не хотел спрашивать самих хуннули. Лошади остались снаружи
палатку совета, дежуря вместе с Сайедом в его горе. Тихо и спокойно они ждали
а долгий и трудный день подошел к концу.
Был уже поздний вечер, когда Сайед пошевелился. Из-за палатки любимый голос
из его Хуннули, Афер, беззвучно говорил в его мыслях. Рафнир здесь, Сайед. Он
желает войти.
Прилив страха вывел его из ступора. “Нет!” - прохрипел он. «Держи его подальше».
С усилием он поднялся на ноги, колени у него окоченели, как старое дерево, и поднял Тэма в
его руки. Ее хрупкое тело было легче, чем в прошлый раз, когда он нес ее на руках, но
Тяжесть его горя была почти больше, чем он мог вынести. Не обращая внимания на окружающих
его, он, шатаясь, вышел наружу и столкнулся лицом к лицу со стадом хуннули, ожидавшим
ему. Их большие светящиеся глаза мерцали бледными звездами в глубоких сумерках; их
формы были тенями черного дерева.
Позади них он увидел расхаживающего Рафнира, печаль, гнев и разочарование затуманили его.
худое лицо. Юноша остановился, увидев отца и завернутое тело в
его руки. Лорд Этлон, Келина, Лимира и Саварон подошли и встали рядом с Рафниром.
Габрия вышел из шатра и присоединился к хуннулам.
В молчании Афер подошел к Саеду. Воин положил тело своей жены на
широкую спину жеребца, и они вместе пошли к лугам, где другой
тела погибших были отправлены в погребальные костры. Нара, Демира, Эврус, остальные
вороные кони, шестерка Хулининых и один белый кот следовали за ними.
Погребальные костры того дня догорели до раскаленных углей, пылавших
желтый и оранжевый в сумерках. Священник Сорха охранял это место, и двое
еще тела, привезенные в тот день. Он не протестовал, когда Сайед
и Габрия стал подкладывать в угли еще дров. Через несколько минут пожар полыхал
снова в длинном танцующем пламени, которое прыгнуло к звездам.
Пока жрец пел молитвы умершим, а хуннули наблюдали,
Сайед отнес тело Тэма к костру. Он не обратил внимания на дым, который жалил
его глаза или жар, обжигавший его руки и рукава; он не слышал рева
голодное пламя. Все, что он мог видеть, это длинную каштановую косу Тэма, которая выпадала из
одеяла, когда он толкнул жену в огонь. Он смотрел пустыми глазами, пока
каштановые волосы и их яркие ленты задымились и вспыхнули оранжевым пламенем. Габрия имела
чтобы оттащить его назад, прежде чем его собственная одежда загорится.