форма остановила диких зверей на своих местах. Призрак медленно повернулся к Сайеду:
его лик открылся впервые.
Воин остановился так быстро, что чуть не упал. Перед ним был человек из его
мечтать. Он узнал каждую деталь одежды этого человека, его горбоносый нос и длинные
темные волосы и почти маниакальное выражение ненависти на лице.
«Тебе больше не удастся сбежать, волшебник», — прошипело привидение. «Я знаю, где
ты идешь и что ищешь. У вас ничего не получится. Я планирую закончить то, что начал
двести лет назад, — с этими словами он исчез в ночи.
С его уходом исчезла движущая сила мертвых животных. Их
трупы проваливались в траву, не более чем безжизненная, безобидная падаль.
Потрясенные и не верящие своим глазам, пятеро молодых людей медленно собрались вокруг Сайеда.
Келена и Ниела не пострадали, но у Саварона была рана на плече от удара.
когти медведя, а рука Рафнира была оторвана оленьим рогом. Морад был бледен
когда он преклонил колени рядом со своим братом. Никому не нужно было спрашивать, мертв ли Томиан из-за его горла.
был разорван в кровавые клочья. Рядом, в тени кустов, лежал Томиан.
Хуннули, черная шерсть которого разорвана когтями и клыками, шея согнута под неестественным углом.
Рафнир заговорил первым. «Мы уснули. Не знаю как, но мы упали
спит. Его слова были хриплыми от недоверия. Морад посмотрел на него со слезами на глазах.
текла по его лицу, и Рафнир заставил себя продолжить. «Первое, что я узнал,
этот лев напал на хуннули Томиана. Томиан пытался его спасти, но кот был
слишком быстро. Потом пришли все эти животные. Боги небесные, что это были за люди? - взмолился он.
«Клятвопреступники сказали, что призрак пытался нас убить. Кажется, он нашел
способ сделать это, — сказала Келин, крепко обхватив руками живот.
Саварон сердито пнул мертвого льва. «Но как оно двигало этих зверей? И
зачем ему понадобился Томиан?”
Остальные замолчали и оглядели развалины своего лагеря и
трупы животных разбросаны повсюду, как трофеи гротескной охоты.
«Призрак вернется», — прошептала Нила. Ее руки скрутили подол ее
тунику завязать в узел.
«Без сомнения», — ответил Сайед. Он провел рукой по лицу. Он был таким
усталый, он едва мог сосредоточиться, и настолько слабый, что едва мог держать меч. Но
отчаяние, которое терзало его несколько дней, исчезло. Глубоко в глубине его души маленький
семя решимости проросло. Тэм был мертв. Он признал, что теперь во всех частях
его сердца. Сны не могли снова обмануть его. Он видел. лицо его
врагу, и хотя он еще не знал точно, что именно, он молча поклялся своему
Боже, что он сделает все, что в его силах, чтобы увидеть его уничтоженным.
— Сейчас мы собираемся уходить, — резко сказал он.
Все взгляды обратились на него на резкость его голоса.
— А как насчет Томиана? — сердито спросил Морад.
«И плечо Саварона необходимо обработать до того, как начнется инфекция», — Келин.
настаивал.
Сайед поднял руку и глубоко вдохнул сырой ночной воздух, чтобы успокоить себя.
дрожащие ноги. «Я знаю», — заверил он их. «Томиан умер с честью, и мы
похороните его вместе с его хуннули. Келин, ты позаботишься о своем брате и Рафнире. Тогда мы
должен покинуть. Мы переедем ночью и отдохнем днем. Призрак не пытался
нападают на нас днем. Возможно, тогда оно слабее».
Саварон тяжело сел на бревно. «Днем слабее? Или мы просто не видим
это сквозь солнечный свет?”
— Думаю, мы узнаем, — пробормотал Сайед. Откинув голову назад, он посмотрел вверх.
на красный шар света, все еще висящий над поляной. Гроза перешла в
юг с его ветром и дождем. Если не считать грома, что грохотал на горизонте,
в сосновой роще было тихо. Он почувствовал, как руки Рафнира на его плечах толкают его вниз.
сидеть на стволе упавшего дерева у Саварона.
«Оставайся здесь», — приказал Рафнир. «Ньела, Морад и я позаботимся о Томиане».
Воин решил не спорить. Со временем его силы вернутся. в
тем временем младшие были способны справиться с задачами, ожидающими решения.
Афер подошел к нему и прислонился спиной к сильным ногам хуннули.
Голова черного покровительственно нависла над ним. Он уже собирался закрыть глаза, когда
Кот Тэма прошел по мокрой траве и запрыгнул к нему на колени.
Сайед почувствовал ее мягкий мех кончиками пальцев. «Спасибо», — прошептал он. “Я был
не готов умереть.”
«Конечно нет», — мяукнула она, устраиваясь у него на коленях. Тэм сказал мне быть осторожным
для тебя.
Он тихо усмехнулся и закрыл веки.
Пока Сайед отдыхал, остальные путешественники принялись за работу. Нила и Морад взяли
печальная задача подготовки Томиана к могиле. Отодвинули мертвого льва, очистили
Тело Томиана, как могли, и завернули в свой плащ. Морад выбрал широкий
место между четырьмя соснами, и вместе он и Нила использовали свою магию, чтобы переместить достаточно
грязь, чтобы открыть глубокую яму. Пока они работали, голос Ньелы присоединился к шелесту листьев и
далекий гром, чтобы спеть древнюю песню смерти. Ее слова дрожали на
тьма силой горя и наполнила рощу печалью, древней, как
кланы.
Сидя на стволе дерева, Келин остановилась, чтобы зашить раны Саварона.
плечо. Она прислушалась к древним словам и почувствовала, как песня дрожит в ее крови. Она
будет скучать по Томиану, и она горевала по Мораду, но это так легко могло быть
Павший Саварон, или Сайед… или Рафнир. Мысль засела в ней твердым комком.
горло, и ее пальцы судорожно сжались на плече Саварона.
“С тобой все впорядке?” — тихо спросил ее брат.
Она вырвалась из задумчивости, случайно дернув иглу посреди
стежок. Неожиданная боль заставила Саварона чуть не спрыгнуть со стула. С визгом он
повернул голову и пристально посмотрел на нее.
«Так сиди спокойно! Я не могу сшить извивающуюся змею!» — прорычала она на него.
Стиснув зубы, он выпрямился, чтобы она могла продолжать сшивать два рваных края.
следы когтей на спине.
«Будь проклято все это», — раздраженно сказала Келин. «Я не могу шить в этом красном свечении. Рафнир, дай мне
какой-то настоящий свет».
Рафнир приложил тряпку к своей разорванной руке и ровным голосом сказал: «Сделай это сам». Оба Саварона
и Келин посмотрела на него с таким изумлением, что он добавил: «Ты владеешь магией.
Ты знаешь заклинание. Ты делаешь это.”
Молодая женщина нахмурилась. Он бросал ей вызов, она это знала, и вот
не было никакого способа выбраться из этого, сохранив самоуважение, не попробовав на самом деле
заклинание. Ее подбородок поднялся, она закрыла глаза, сосредоточившись на невидимой силе магии.
вокруг нее и повторила заклинание, которому мать пыталась научить ее столько раз.
Она почувствовала, как волшебный поток проник в нее, как успокаивающее тепло. Сквозь ее закрытые веки
она увидела тусклый отблеск света. Когда она открыла глаза, оно было там: беловатый
сфера размером с ее кулак подпрыгивала возле ее головы. Свет был маленьким и мерцал,
но результаты были ее!
Рафнир подмигнул ей, и Саварон одобрительно кивнул.
«На твоем плече ужасная дыра», — заметила Келин, как ни в чем не бывало.
Она вернулась к работе, скучая по улыбке Рафнира и Саварона.
«Медвежьи когти грязные, даже когда они на живом медведе. Я прочистил рану, но
сделаю тебе припарку, когда у нас будет время.» Она протолкнула маленькую костяную иглу.
снова сквозь кожу и осторожно протянул конский волос, чтобы завязать узел. Саварона
Хуннули пожертвовал волосы из своего хвоста, а у Келин были иголка и горшок с
мазь для ран в ее аптечке. Она была рада, что взяла его с собой.
Саварон кивнул, его челюсти сжались слишком сильно, чтобы ответить. Когда Келин была
Закончив, она нанесла мазь на рану и обернула полосками одного из
Туники Томиан на плече брата. «Постарайся не двигать его слишком сильно», - сказала она.
предупредил его. «Я не хочу снова тебя зашивать».
Бледный и холодный, но с облегчением, он снова обернулся и спросил:
научиться это делать?»
Затем она улыбнулась, и в ее черных глазах блеснуло веселье.
«Раньше я смотрела Пирса. Он многому меня научил. И», — усмехнулась она, помогая ему.
снова надел тунику: «Я тренировался на лошадях».
Саварон ухмыльнулся ей в ответ. «Ну, они, должно быть, были хорошими пациентами, потому что
ты очень быстрый и нежный».
Келин согрелась от его похвалы и все еще улыбалась, когда он пошёл делать
место для Рафнира.
«Тебе надо чаще улыбаться», — сказал юный колдун, держа раненую руку.
вышел на ее осмотр.
Ее улыбка померкла, и она опустила взгляд на порванную кожу на его руке. Странность
в нее закралась нервозность, смущение, которое испугало и встревожило ее. Ее
руки зависли в воздухе, не решаясь прикоснуться к Рафниру. Она была не против прикоснуться к ней
брат, ибо чувства, которые она в нем чувствовала, были ей знакомы. Близость, которую они разделяли как
брат и сестра были чем-то, что она всегда принимала, даже когда думала
она могла игнорировать это.
Но Рафнир был другим. Он действительно был чужаком. Келин не знала, что он
действительно думал или чувствовал. Ее напугало, когда она вдруг поняла, что ее очень заботит