— Нет, позвольте! — взъерепенилась я. — А чем в этот момент занималась охрана дома?! Сантехники въехали в гараж, не известно сколько времени оставались там, а охрана даже не почесалась?!
Вместо раздосадованного моим выступлением следователя, ответил Туполев. Хмурые органы решительно не желали отчитываться перед потерпевшей, Хозяин знал, насколько упряма эта потерпевшая и снял страсти:
— В доме ремонтируют две квартиры, это раз. Машины строительно-отделочных фирм въезжают на стоянку беспрепятственно, это два. Ремонт в этом доме перманентное состояние и охрана привыкла видеть на мониторах, то мебельные фургоны, то маляров, это три. А в четвертых, «каблук» въезжал на стоянку дважды: первый раз, по всей видимости, из него вышел человек, непосредственно тебя похитивший, и машина тут же отъехала. Второй раз «каблук» вернулся уже за тобой.
— И эти болваны не видели, как в машину затаскивают бесчувственное тело?!
Ответил капитан Ковалев:
— Они обсуждали, что случилось пентхаузе, раз одна из жильцов выскочила с заплаканным лицом. На Ренату Михайловну они смотрели, а не на мониторы. — И себе под нос: — Действительно, болваны…
Признание данного факта меня малость успокоила:
— На пленке из камеры наблюдения, остались лица похитителей?
— Камеры наблюдения расположены в гараже не лучшим образом, — продолжал сознаваться капитан. — Они, в основном, фиксируют въезд, выезд автомобилей, общую панораму гаража, и не просматривают каждый метр пространства. Преступники, судя по всему, заранее ознакомились с обстановкой и похититель, оставшийся в гараже, все время прятался за столбом. И более того, на обоих мужчинах были лыжные маски.
— Но хоть что-то полезное, пленка зафиксировала?! — провыла я.
— Два смутных мужских силуэта в лыжных масках, — устало проговорил уже следователь. — Судя по всему, похищение было не плохо подготовлено. Преступники хорошо знали расположение камер наблюдения и действовали быстро, но осторожно. Разъездную машину фирмы сантехников, они угнали ранним утром от стоянки возле дома шофера.
— Заранее присмотрели, — вздохнула я. — Хорошо. А что в этот момент делала личная охрана вашей дочери, Михаил Петрович?
Кутепов растерянно посмотрел на следака, но отвечать пришлось все же самому:
— У них не было повода заезжать в гараж. Они ждали Ренату на выезде, «каблук», конечно, видели, но ведь они не знали, что там бандиты едут! Они должны были фиксировать центральный выход из дома и выезд из гаража. Они уже видели Ренату и никак не могли знать, о том, что тебя в этот момент загрузили в другую машину. Так, Сергей Андреевич?
— Так, — кивнул согласный следак и вовсе убрал тему лопоухой охраны с повестки дня. — Что вы можете сказать относительно голосов похитителей? Они не показались вам знакомыми?
— Нет. Категорически, нет.
— Вы были знакомы с Алексеем Хорским?
— Нет, нас не успели представить.
— Если мы предъявим вам запись голоса Хорского, вы сможете его опознать?
— Думаю, да. Ни один из преступников не говорил измененным голосом, я обратила на это внимание, когда слушала их разговор из-за двери в сарае. Все было натурально. И если первоначально, мне показалось, что более молодой мужчина говорил несколько театрально, как бы по подготовленному сценарию, то позже он перешел на нормальный тон. Если это был Хорский, я должна его узнать.
— Отлично, — без особого энтузиазма, пробурчал следователь. — Сколько времени вы были в пути, помните?
Я задумалась, сосредоточилась, даже глаза прикрыла на мгновение. Капитан Ковалев тем временем подкатил к дивану журнальный столик, разложил на нем подробную карту города и окрестностей и указал пальцем на фиолетовый кружок:
— Вас подобрали здесь. Посмотрите внимательно и скажите, — вы скатились на обочину по ходу следования «каблука», или перекатились на другую сторону? Ваша голова лежала вот так, — он снова ткнул пальцем и провел черту параллельно дороге. — Вы переворачивались, вы меняли положение? В каком направление уехала машина?
Я смотрела на карту. Рядом с фиолетовым кружком автостраду под прямым углом пересекала тонкая нитка грунтовой дороги.
— Мне кажется, что «каблук» съехал с трассы куда-то сюда, — медленно произнесла я. — Я слышала по работе двигателя, что машина сбавила скорость и свернула… куда не знаю.
Мужчины переглянулись, и я рассказала о бешеной гонке большегрузной машины и Москвича. Призналась, что совершенно ополоумела от страха и вряд ли могу с точностью сказать, сколько раз перевернулась и в какую сторону укатилась, выпав из кузова.
— А время? Как долго длилась езда и гонка? Вы помните, когда и какие маневры, повороты совершала машина?
— Только вначале. Потом началось это сумасшедшее ралли, и я потеряла счет времени. Может быть, они соревновались две минуты, а может быть пятнадцать. Я не помню. Время изменилось. Мне было очень страшно.
На лице следователя отразилась не прикрытая сочувствием досада:
— Жаль, очень жаль. Я надеялся на вашу помощь. Так что прошу вас еще раз сосредоточиться, вспомнить и посмотреть на карту.
Я сосредоточилась. И взглянула на карту. Дорога, на которой меня нашли, полукольцом огибала город и была второстепенной. При все желании, я не смогла бы сказать в какую сторону меня везли, — на запад или на восток ехал «каблук». Я не помнила сколько раз меня перекувырнуло через голову и прокрутило вокруг оси, в тот момент я думала об одном, — как бы не треснуться лбом об асфальт и не угодить под колеса следующей или встречной машины. Я была так напугана, что не смогла бы с уверенностью сказать, перекатывалась ли я через шоссе или осталась на стороне следования «каблука». Все воспоминания стер ужас.
— Нет, не могу. Оставьте мне вашу карту, возможно потом, когда отдохну, получиться что-то вспомнить, но сейчас, извините, — я вас только запутаю.
— Жаль. Но карту я вам оставлю, — сказал Сергей Андреевич. — А сейчас, Софья, давайте поговорим обо всем с самого начала и во всех подробностях. Вы не очень устали?
Я устала как ездовой Бобик на финише гонок собачьих упряжек. Саднили отбитые и стертые ползаньем колени, в голове отчетливо поскрипывали натруженные извилины, толку от меня было, как от того самого Бобика, но если ничего не рассказывать то его, толка этого, вообще не будет. Только что, потряхивая от усердия ушами, я взялась за рассказ.
Никогда в моей аудитории не было столько внимательных, серьезных мужчин. Беседу записывали на два цифровых диктофона, — один держал Антон, другой милицейский капитан, — слушатели не перебивали (Сергей Андреевич изредка делал пометки в блокноте, что бы потом уточнить какие-то детали) и по мере того, как продвигалось повествование, лица мужиков приобретали все более сочувственные выражения. В момент, где я рассказывала о героическом выползании из штанов, сквозь сочувствие проглянуло общее одобрение моих действий. Закрепляя успех, я спросила следователя:
— Как вы думаете, Сергей Андреевич, я правильно сделала, что не снимала повязку с глаз? Или все таки следовало рискнуть?
— Ни боже мой! — тут же воскликнул тот. — Ваш побег, это чудо какое-то. Случись что, вас убрали бы без раздумий.
— Полагаете? — мрачно спросила я.
— Однозначно! — на восклицательном знаке, горячо, воскликнул следак, и опер кивнул согласно. — Заложников, способных дать описания преступников обычно убирают. Это азбука. Только тайна, только послушание и терпеливое ожидание освобождения. Я, конечно, имею ввиду ваш конкретный случай. Мы бы взяли похитителей при получении выкупа.
— Уверены? — с сомнением поинтересовалась я.
— Почти, — вильнул Сергей Андреевич, — бывает всякое. Но если судить по вашему рассказу, этих товарищей мы бы прихватили. Не профессионалы.
— А к чему тогда отнести фразу одного из похитителей насчет «каблука» — «а может быть, его к этим отправить»? Вы не думаете, что «эти» — прежние жертвы бандитов?
Сергей Андреевич в задумчивости вытянул губы, и слово взял капитан Ковалев:
— Если речь шла о машине, то «те» могли быть угнанными автомобилями. Если банда и раньше совершала угоны, то кузова и проштампованные детали должны где-то прятать. Но машина, участвовавшая в похищении, это другая статья, и ее решили куда-то перегнать.
— Может быть, может быть, — пробормотала я. — Не хочу вас расстраивать, но интонация, с которой было произнесено «к этим отправить», позволяет мне предположить, что речь шла о людях. И если «эти», то множественное число. Мне кажется, говоря это, преступник сам содрогнулся. Более возрастной бандит не тянул на крутого парня…
Гости дома Кутеповых мрачно переглянулись. Разговор на какое-то время прервался, мужчины опустили, вмиг потяжелевшие головы и лишь изредка перебрасывались угрюмыми взглядами.
— Банда могла промышлять этим раньше? — нарушив молчание, неизвестно кого спросил Ковалев.
Следователь пожал плечами, я повторила его движение и тихо сказала:
— В одном могу быть уверена, — сообщника из окружения семьи у них не было. До последней минуты, похитители были уверены, что у них находится ваша дочь, Михаил Петрович.
Следователь вскинул на меня глаза:
— Они всегда называли вас Ренатой?
— Да.
Я ожидала, что последует какое-то обсуждение моих слов, мужчины обмозгуют занятную ситуацию, — Софья Иванова даже с лицом наполовину замотанным скотчем не слишком походит на двойника Ренаты Кутеповой. Почему продолжилась путаница? В сарае, где меня выгружали из каблука, было достаточно темно? Или эти бандиты были всего лишь исполнителями, плохо знакомыми с жертвой? Они действовали по приказу, по наводке, у них имелись только фотографии Ренаты, сами лично они слежки не вели, и всю операцию подготовило третье лицо? Почему и как могла такое произойти?
Когда я несколько часов валялась связанная, у меня мелькали подобные «почему». Подпиливая скотч ногтями, я много о чем успела подумать, так как очень боялась, что в какой-то момент ошибка раскроется, и бандиты начнут размышлять, — а что нам делать с этой фифой?! Прибить что ли за ненадобностью?!