— Хороший?
— Нет, нарочно паршивого искал!
Хозяин не выносил вопросов с сомнениями по адресу. У Хозяина все и всегда самое лучшее.
— Спасибо, — пробормотала я. — Саша хороший парень, но запутался. Его можно совсем отмазать?
— В смысле? — Назар поднял брови.
— Не от суда, так хотя бы от тюрьмы, — умоляюще сложив исхудавшие руки на тощей, истерзанной страхами груди, поскулила я. — Пожалуйста! — Назар резко встал, и я решила оставить на время нытье. В конце концов, воровали меня, я и отмазывать буду. — Как Рената? Как Кутепов?
— Все вместе — плохо, — сказал Туполев и засунул руку в карман. Мне показалось, автоматически полез за сигаретами, да опомнился. — Миша рвет и мечет, Ренату завтра перевозят в институт Сербского. На освидетельствование.
— Это Михаил Петрович расстарался? — настороженно спросила я.
— Нет, с ней уже здесь ни сколько следователи, сколько врачи беседуют. Что б мне провалиться, признают невменяемой. Ты Андрея уже видела?
— Нет, а что?
— Увидишь, поймешь, — усмехнулся Туполев. — Ему словно стая диких кошек по лицу прошлась. — И покачал головой: — Как глаз не лишился, пока связывал…
— Надо было сразу поленом по голове, — четко сказала я. — Я об этом пять часов мечтала.
Назар нахмурился:
— Она тебя поленом по лицу била?
— Нет, рукояткой пистолета, — и прерывисто вздохнула: — Я очень плохо выгляжу?
— Не очень, — сознался Назар, и мне захотелось сбегать к зеркалу. — Болит сильно?
— Уже нет. Ты сможешь мне вообще сказать, зачем она приказала меня похитить? Зачем ей понадобился этот цирк?
— Слушай, может, позже поговорим? Нас твоя мама запустила всего на полчаса…
— Хочешь курить, открой окно и дуй туда, — довольно сурово сказала я, так как Назар уже второй раз тянулся к карману за сигаретами.
— Господи, и за что я тебя терплю?! — усмехнулся Туполев.
— А ты меня уважаешь, — нахально заявила я.
— Уверена? — спросил Назар, я решила, что это он так шутит, и не стала препираться:
— Зачем ей понадобилось мое похищение?
— Может быть, тебе это покажется странным, но ради мнения отца. — Все это Назар сказал в совершенно искреннем удивление, так как самому ему это казалось странным. — Представь, — то что, на ней четыре трупа висело, ее совершенно не волновало. Вообще не касалось, не трогало. И сейчас, кстати, не волнует. А вот то, что Миша продолжал подозревать ее наравне со всеми — этого она вынести не могла. Куча мала какая-то в башке! Тебя похитили ради того, чтобы Миша перестал подозревать дочь. Она на отце рехнулась.
— Хочешь верь, хочешь нет, но я совершенно не удивлена, — задумчиво произнесла я. — Но почему все же похитили меня? Хитилась бы сама!
— Э нет, — с усмешкой протянул Назар. — Похищение, испуг, должны были выглядеть натуральными. Она не была уверена, что где-то на чем-то не поколется, не сболтнет лишнего…
— Или, — перебила я, — хотела насладиться зрелищем испуганного отца, когда позвонят похитители и сообщат — ваша дочь у нас, гоните выкуп или на куски порежем.
— Ну-у-у, не совсем же она сумасшедшая…
— Совсем, совсем, — закивала я. — Она родного брата не пожалела.
— Ты и это знаешь? — прищурился Назар. — Откуда?
— Сначала Федю Смирнова в сарае расколола…
— С завязанными руками? — ядовито уточнил Туполев.
— Ну да. Рот-то открытым был, а делать нечего. Вот и расколола. — Выражение лица Туполева показалось мне странным, и я замолкла.
Назар какое-то время молча смотрел на меня, потом закинул голову назад и сказал Антону:
— Нет, ты видел… она там еще допросы проводила…
Бодигард индифферентно пожал плечами, мол, чего вы удивляетесь, сэр? Ваше воспитание…
— Нет, решительно, надо ее замуж брать!
Я смутилась похвалой и неловко проблеяла:
— Нельзя, я невезучая, меня воруют часто… Разоришься еще…
Туполев хмыкнул, вернул голову на место и весело посмотрел на меня:
— Это можно решить. Чего ты еще узнала?
— А все, — нахально заявила я.
— Так уж и все?
Всегда подозревала, что Назара Савельевича я чем-то забавляю. Иногда мне казалось, что он радуется моим успехам совершенно по-отечески.
Не хотелось разочаровывать:
— Мне не хватает только отправной точки…
— Ну-ну, — подбодрил Назар и снова сел в кресло. — И какой же?
— На чем убитый Коваленко прихватил дочь Михаила Петровича. Она как-то раз обозвала его «паршивым шантажистом». Тогда я подумала, что речь идет о Михаиле Петровиче — Коваленко шантажировал его какими-то фактами из общего прошлого, — сейчас я так не думаю. Яков Семенович шантажировал Ренату. Теперь вы уже знаете, кто приезжал к Кутепову на поселение четыре года назад? Это была Рената?
— Да.
— Оба раза?
— Да.
— Вот! Один раз, как я думаю, она приезжала по собственному почину и, думаю, в это посещение сболтнула лишнего. Коваленко о чем-то догадался и заставил ее приехать еще раз? Так было?
— Долго над этим думала? — поддразнил Назар.
— А чем еще мне здесь заниматься?! — я обвела разведенными руками спальню. — Так я угадала? Коваленко каким-то образом расколол ее на убийство брата?
— Умница моя, — неожиданно похвалил Туполев. — Но все было гораздо проще — случай. У покойного Марата был друг. Наркоман, мелкий вор и так далее…
— Его фамилия случайно не Гордеев? — вдумчиво проблеяла я.
— Да, Гордеев, — Туполев, оказывается, еще был способен удивляться. — А ты как узнала?
— Не важно. — Я могла бы ответить «Рената проболталась», но решила исполнить еще один цирковой номер по программе «Чудеса догадливости, на сцене внучка Вольфа Мессинга».
— Нда, — пробормотал Туполев. — Так вот этот Гордеев случайно оказался в бригаде Якова Семеновича, и когда Рената приехала первый раз и вызвала Коваленко, то на вопрос «кто был?», ответил просто — дочь старинного приятеля Рената. Согласитесь, имя редкое. Гордеев и Коваленко поболтали, и Яков Семенович выяснил — друг Марата абсолютно точно знает где, у кого и когда Рената покупала героин для вылечившегося брата.
— А почему он не пошел в милицию?
— Шутишь? Наркоман в милицию? Своего продавца в свидетели и так далее?
— Понятно. Коваленко узнал, что наркотики приносила Рената…
— Да. И…
— Все. Хватит. Дальше я сама. Коваленко не стал из-за колючей проволоки торговаться с богатой наследницей, намекнул разочек, когда вызвал ее второй раз на поселение, дождался освобождения и явился за своей долей. Рената позвонила Якову Семеновичу в гостиницу, сказала, что согласна на его условия и придет до встречи с ее отцом. Так?
— Так.
— Хорошо. Но прежде, чем я продолжу, хотелось бы задать еще один вопрос. Любава знала о том, чем занята ее подруга?
— Все сирых и убогих защищаешь? — усмехнулся Назар. — Успокойся, не знала ничего твоя Любава. Она считала, что участвует в постановке современной версии «Ромео и Джульетты». После истории с наркотиками, Миша запретил дочери встречаться с младшим Смирновым, и девушка думала, что помогает тайным встречам двух влюбленных.
— Как все, однако, просто, — пробормотала я и продолжила. — Каким-то образом Рената уговорила Любаву и еще одного парнишку попробовать наркотики, Саша был почти в «деле»…
— Она поймала их на пари, — вставил Антон. — Мы недавно узнали это от Любавы. Ребята заключили пари, выигрывает один, остальные исполняют «американку». Пари было подстроенным, Рената не могла поиграть и заказала исполнение желания — все в один день колют себе дозу. В наркотик для ребятишек подмешали снотворное, так как с первого раза могло «не забрать»…
— Подожди, — перебила я. — А как же экспертиза?! Михаил Петрович сказал…
Антон не дал мне договорить:
— У Ренты во втором шприце был героин. Остальным какой-то жутко сонный винт вкололи.
— А если бы на освидетельствование повели всех разом, и выяснилось, что в крови у Любавы и этого второго парнишки какая-то смесь?!
— И что? Мало ли какую дрянь торговцы подмешивают? Ренате повезло — купила чистый, а остальным, уж извините, чего попало досталось. Нет, тут все сделано комар носа не подточит. Смирнов себе и Ренате сделал по одному уколу глюкозы, Рената потом эти шприцы выбросила по дороге в гостиницу, а когда она вернулась, ввел ей уже героин…
— А себе?
— А себе ничего. Зачем организм травить? Он, так сказать, на стреме в доме Любавы оставался, следил, чтобы свидетели раньше времени не очнулись…
— Неужели он ни о чем не догадывался?!
— Догадывался. Но не об убийстве.
— Тех, кто продал Рената наркотики, нашли?
— Не нашли, но знаем кто.
— Ну ладно, это уже не наша епархия, идем дальше…
И тут в спальню вкатилась мама. С сервировочным столиком на колесах. Доченька возлежала на подушках и притворялась фокусницей, достающей из дамской шляпки толстых кроликов, матушка не забыла о приличиях и собралась предложить гостям кофе. И коньяк.
— Спасибо, Зоя Федоровна, мы не будем долго утомлять нашу больную…
— Вообще-то я здорова, — напомнила я, — только не шибко красива, но это временно.
— Кофе, коньяк? — тем не менее суетилась мама.
— Спасибо, только кофе.
Мама налила мужчинам по чашечке, встретилась с моим взглядом из-под синяков и проворно выскочила из комнаты. Я проводила ее уход добрым взглядом и вернулась к основной теме:
— Двигаюсь в темпе. На том, как Рената вышла из дома Любавы и оказалась в гостинице, останавливаться не буду…
— Она через заднюю дверь ресторана в гостиницу зашла, — быстро вставил Антон, — а дальше по запасной лестнице.
— Ничего сверхъестественного, — кивнула я. — Думаю, усыпить бдительность Коваленко и подойти сзади с пистолетом, тоже усилий не потребовало. Взрослый дядя такой прыти от пигалицы никак не ожидал. И так — шантажист устранен. Но тут, посаженная под замок Рената узнает о беременности няни…
— Еще добавлю, — снова вклинился Антон. — Рената дала взятку гинекологу Светланы и узнала, что, судя по УЗИ, у няни будет мальчик.