го себя, а уж затем любить ближнего. Именно с любовью к самому себе у депрессивных людей большие проблемы. Если человек любит, он не боится потерять, а у депрессивных людей преобладает страх потери.
Человек становится настолько зависимым от партнера, что высказывания типа: «ты очень мне нужен», «я не могу жить без тебя» и «я люблю тебя больше, чем свою жизнь» – перестают быть просто комплиментами, а становятся подтверждением неприспособленности к жизни и однобокости восприятия мира. Чем меньше присутствует в жизни вращения вокруг своей «оси», чем меньше человек живет собственной жизнью, тем опаснее кажется для него дистанция между ним и другим человеком, он стремится слиться с ним, чтобы не остаться в одиночестве, которое означало бы для него полную остановку. Депрессия в этой ситуации, как и в любой другой, являет собой послание судьбы: что-то не так, что-то необходимо изменить в себе.
Как и любая другая болезнь, депрессия – это знак, который должен быть понят и осознан.
Как уже было сказано, депрессивный человек прячется сам и прячет свои страхи за зависимостью. Формы этой зависимости могут быть различными, например, зависимость от других – «я кому-то нужен» – или делание других зависимыми от себя. Чтобы сделать других людей зависимыми от себя, существует множество уловок. Можно вести себя как беспомощный ребенок, ведь хороший человек не покинет слабое существо, не оставит в «беде». Или наоборот, можно столько делать для другого человека, что тот станет воспринимать делающего как неиссякаемый и надежный источник помощи и уюта. Тот, кто помогает людям, боясь потерять их расположение, конечно, будет обрастать огромным количеством любителей, склонных использовать добровольных помощников.
Неосознанная жизненная стратегия, если использовать ее на протяжении длительного времени, закрепляется и делает индивидуальное развитие практически невозможным. Человек становится человеком лишь наполовину, совершенно забывая о целях и смысле существования.
Недаром в ранней истории человечества не было депрессий – ведь над всей жизнью главенствовал коллектив, родовой строй. Собственное и индивидуальное развитие не имело такого значения, как в наше время, когда требуется личная ответственность и личный рост. Сейчас это даже модно – быть эгоцентриком. По этой причине более слабые, зависимые люди «сбегают» в депрессию, которая, со своей стороны, открывает им глаза на то, насколько все для них потеряло смысл.
Развитие как проблема
Человечество давно перешагнуло ступень родового строя, при котором депрессий не существовало, и перешло на более высокий уровень – на ступень индивидуализации. Сейчас тенденция к индивидуальному развитию настолько сильно выражена, что не существует обходных путей – кроме депрессии.
Депрессия – это метод неучастия в глобальной общественной игре «монополия», где каждый должен занять первое место, стать самым сильным, самым красивым и успешным.
В данном случае депрессия кажется хорошим выходом; но на самом деле это не выход – это просто обходной путь. Что делает депрессивный человек? Он снимает с себя всю ответственность, впадает в зависимость от общества и одновременно бойкотирует общество. Такой человек становится печальной карикатурой преданности и самоотдачи. Обществу в целом развития не избежать, даже если отдельные больные люди будут всю жизнь придерживаться бойкота.
Все духовные традиции, религии и философские учения исходят из того, что личное развитие необходимо. Все мифы о творении повествуют об этом. «Все течет, все меняется» – депрессивный человек ничего не может изменить в этом законе. Он может только быть с ним несогласным и бойкотировать истину хоть всю жизнь.
Гурджиев, сделавший своего ученика Успенского бессмертным, интерпретировал палочку мага на первой карте Таро как оружие, с помощью которого встающий на путь герой должен оставить свои приспособленческие привычки, убить в себе чувство коллективизма, стадное чувство и приверженность к традициям. Путь к личному развитию начинается в коллективе, точно так же, как путь тела в жизнь начинается в материнском чреве, лишь затем, через пробуждение себя, начинается рост эго, а уже потом происходит отказ от эго, и оно, подобно капле, возвращается обратно в море вечности.
Но депрессивные люди не развили собственного эго, им нечего возвращать в море вечности. Если же эго не развито в достаточной степени, отказ от него опасен тем, что человек потеряет контроль над своим внутренним миром и закончит свои дни в сумасшедшем доме. Если невозможно опереться на «Я», и человек опирается лишь на одно «Ты», то есть складывает с себя всякую ответственность, то потеря такого «Ты» будет означать для него потерю всего в жизни. У него разовьется страх потери, вообще страх овладеет его существом. Депрессивные ищут зависимость, чтобы обезопасить себя, но у них в итоге ничего не получается, поскольку судьба не хочет играть по их правилам. Ибо главным правилом является развитие. Они же только упорнее продолжают искать еще бо «льшую зависимость, делают себя еще более несвободными и еще более несамостоятельными. Отдав последние остатки самоопределения, человек ожидает, что страх потери исчезнет, но происходит обратное: он еще больше боится потерять все, а безопасности в жизни не прибавляется. Так человек доходит до крайнего состояния и окунается в глубокую депрессию.
Выходом из ситуации было бы открытие для себя принципа вращения вокруг своего центра, или пути развития «Я». Развитие центра, или оси собственной жизни, стало бы целительным для депрессивных людей. Этому они могли бы выучиться у шизоидных типов, а шизоиды, в свою очередь, могли бы научиться у депрессивных умению центрироваться на собственном «Я». Ведь для депрессии характерен страх потери «Я», которое всячески оберегается и, как следствие, не идет по пути роста. Но если человек жертвует собой, будто камикадзе бросаясь на дуло пулемета, это не сознательной отказ от «Я», а просто попытка уничтожения «Я» под видом самопожертвования. То же самое происходит, если человек уходит в монастырь, отказываясь от жизни в миру. Для осознанной личности такой уход, возможно, необходим, если это его путь, его развитие. Для депрессивного человека уход от мира в данном случае означал бы просто очередной вариант побега, и монастырь стал бы для него прибежищем, а не местом совершенствования духа.
Чтобы не оставаться в одиночестве, депрессивный человек может окружить себя парой друзей, которых он обольщает любыми способами, чтобы сохранить и упрочить связь с ними. В итоге получается так, что они начинают зависеть друг от друга, и в случае, если один почувствует в себе силы освободиться от депрессивной зависимости, выйти из порочного круга ему будет нелегко, поскольку другой начнет обольщать его всеми доступными средствами.
Человек, склонный к депрессии, избегает критики и любого сомнения в свой адрес. Агрессия немедленно подавляется и возвращается позднее, зачастую в форме мыслей о суициде – острой форме автоагрессии.
В этих бессознательных стратегиях поведения кроется опасность скатывания в инфантильную наивность, которой многие захотят воспользоваться. К этому же нередко добавляется политика страуса, прячущего голову в песок: человек не желает ничего знать, не желает усваивать уроки, даваемые ему жизнью. Но его жизнь подобна хождению по тонкому льду, и навсегда скрыться от преподаваемых судьбой уроков ему не удастся.
Для создания тихой гавани, мира и гармонии депрессивный человек может довести свою скромность, готовность к отречению, сверхприспособляемость, подчиняемость и сострадание до полной самоотдачи, практически до мазохизма. Здесь опять-таки кроется опасность отчаяния, возникающего из-за перегрузки и слишком завышенных стремлений к достижению добродетели.
Если человек бойкотирует свой духовный рост, рост не прекращается, а приобретает форму рака или форму депрессии. Эти заболевания имеют нечто схожее в своей природе: как рак, так и депрессия медленно, но верно съедают человеческую жизнь.
Несмотря на скромность и стратегию отказа от всего удобного и хорошего в жизни, у депрессивно-структурированных людей есть свои желания. Но в противоположность нормальным людям, они не могут четко высказать их. Тот, кто не может требовать, не умеет быть хватким, агрессивным, автоматически становится зависимым от других. Вместо выставления обоснованных требований такой человек учится все больше и больше приспосабливаться к враждебным обстоятельствам. По причине недостаточной самооценки – что неудивительно, поскольку самость депрессивно-структурированного человека абсолютно неразвита, другие люди переоцениваются и кажутся гигантами мысли. А другие люди, видя, что человек не способен серьезно относиться к собственным обоснованным желаниям, перестают его всерьез воспринимать. Круг замыкается.
Возникает неосознанная позиция ожидания, питаемая надеждой о том, что другие увидят, прочтут по глазам и поймут его невысказанные желания. В этом и состоит источник тоски депрессивного человека. Конечно, его желания не исполняются, вместо этого в нем развивается склонность к проекциям и жалость к самому себе. В этом случае «жестокий мир» становится козлом отпущения, а сам человек – его невинной жертвой. Человек начинает говорить и думать о том, что пришли «тяжелые времена» и т. п.; все это лишь для оправдания своих собственных неудач, для оправдания своей слабости. У него может возникнуть зависть к людям, которые умеют и не боятся высказывать свои требования и желания; разочарование в себе и в «злом, нехорошем мире людей» будет постоянно увеличиваться, что приведет в конечном итоге к сильнейшей депрессии.
Другой вариант стратегии заключается в занижении значения и ценности того, чего человек хочет, но не может получить. Мир от этого становится еще грустнее и неинтереснее, чем был раньше, когда стагнация только начала использоваться склонной к депрессии личностью в качестве защитной программы.