– Невидимая смерть в воздухе? Что ты имеешь в виду, говоря о вторжении в голову?
Воин, несколько раз сглотнув слюну, быстро забормотал, нервно дрожа от страха:
– Примите добрый совет месье Ато, если жизнь дорога никогда, не при каких обстоятельствах не приближайтесь к этим проклятым местам. От них исходит древнее зло, и оно все еще живо.
– Да я и не собирался. Просто любопытно взглянуть на эту комету… или что там было…
– Неуемное любопытство оно ведь… хуже глупости, – ратник с опаской отошел от меня.
– Все интересней и интересней, – пробормотал я заинтригованный рассказом.
Спуск с дерева был еще хуже, чем подъем. При подъеме ты стараешься не смотреть вниз, а при спуске видишь, сколько еще до земли и от этого на душе становится еще страшнее. У хлорианцев все процедуры были отработаны до мелочей, а я лишний раз порадовался, что смог договорился с ними о путешествии – в одиночку мне пришлось бы тяжко. Гусеницы достигли края пустоты и выплюнули коричневую слюну. Затем оттолкнулись от дерева и повисли на клейком кабеле, протянувшихся из их горла. Они быстро спускались вниз, слегка поворачиваясь вокруг своей оси, словно груз на резинке. С виду неуклюжие, вормы ловко цепляясь присосками и роговыми крючками за кору, довольно шустро сползали вниз по вертикальной поверхности дерева, в то время как наездники были крепко привязаны к седлам специальными поперечными ремнями. С хопперами вышло сложнее – они ведь не умели ползать по стволам деревьев, передвигаясь преимущественно по горизонтальным поверхностям. Нагружать гусениц помимо всадников иными грузами, было опасно, поэтому в течение часа при содействии червей караванщики свили из их липкой, но очень прочной слюны достаточно вместительные и прочные сети и длинные веревки. С их помощью дивеи сначала обвязали, а затем принялись спускать животных с ветки на ветку, в то время как остальные воины кому не хватило места на гусеницах, своим ходом спускались с дерева, обвязавшись все той же липкой веревкой под мышками.
Заметив во тьме соседнего куста блеск злых глаз, я, не раздумывая, выхватил из связки на поясе Кон Рата короткий дротик и со всей силы метнул его в наблюдателя, с удовлетворением услышав дикий визг и последующий удаляющийся вопль пока тело зурба быстро падало, кувыркаясь в воздухе. Мгновенно в окружающих зарослях среди листвы зародилось движение, и воздух наполнился свистом стрел, брызгами коричневой крови и криками боли. Затаившиеся до поры дикие вассалы катцев с оглушительными воплями наполнили воздух невообразимым шумом и гамом, многократно отражавшегося от деревьев, отчего казалось, будто на нас напала целая армия, а не пара десятков особей. Опираясь на хвост, гусеница выпрямила тело под прямым углом, чуть не сбросив наездника. Она издала довольно неприятную трель боли, ее пасть раскололась на четыре части, словно распускающийся цветок, только вместо тычинок там была опасная и влажная коллекция блестящих игл и лезвий. Как только первые дротики впились в тела взревевших от боли гусениц, угрюмые арвари сняли со своих спин треугольные щиты из дерева, обтянутые толстой кожей и прикрылись ими. Направив духовые ружья в сторону, откуда шли крики зурбов, из неудобного положения почти в горизонтальном положении, активно включились в перестрелку с невидимым во тьме противником.
Одна из коротких, но тяжелых костяных стрел впилась мне в бедро, пронзив ногу практически насквозь и заставив меня заскрежетать зубами от резкой боли. Не тратя время на бесполезное вытаскивание древка с шипами, я обломил стрелу у черенка и прикрылся поданным мне Коном щитом, в который впилось сразу три дротика. Что и говорить зурбы великолепно просчитали место и время засады, подловив нас на спуске, когда основная часть охранения удалились от группы с товарами, а погонщики с вьючными животными остались практически безоружными не способные в одиночку оказать достойного сопротивления.
Когда вторая стрела едва не пригвоздила мою вторую ногу к седлу, я понял что все мы словно неподвижные мишени, скованные на дереве отсутствием маневра. Гусеницы бешено извивались под градом стрел, но спускаться к спасительной земле отказывались наотрез. Пятясь задом вверх по стволу, они ломали наш строй, облегчая зурбам работу. Подавив болевые импульсы усилием мысли, я извлек из ножен убитого в соседнем седле воина костяной клинок и двумя быстрыми ударами перерубил ремень, удерживающий меня. Едва успев схватиться за свисающую лиану, как почувствовал, что медленно вываливаюсь из седла и скатываясь по наклонной поверхности вниз. Добравшись с помощью лианы до соседнего дерева, я двумя сведенными вместе ногами ударил ими в грудь оскалившего гнилые зубы зурба давно мозолившего мне глаза своим рыжим чубом. Когда он кинулся на меня с коротким копьем, я легко отбил его выпадом ноги и в свою очередь погрузил клинок в рыжее незащищенное доспехами волосатое брюхо, разрезая плоть снизу вверх. Скривившись от тошнотворного выдоха его мерзкой пасти у своего лица, резко выдернул нож и двумя быстрыми ударами по горлу и нервному сплетению под подбородком добил дикаря. Труп еще только оседал, а я уже бежал к следующему врагу.
– Ну что козлики, потанцуем! – ухмыльнулся я, ощущая прилив адреналина.
Страха смерти не было. Один лишь азарт и желание поскорее закончить бой. Активировав на одежде функцию хамелеона, незамеченным подобрался к увлеченным перестрелкой из духовых ружей дикарям и спрыгнул им прямо на спины. Двух зурбов не мудрствуя лукаво, я попросту столкнул с дерева, а третьего несколько раз ударив лбом о древесный выступ в форме груши, скинул им вдогонку. Подхватив из лап выпавшее духовое ружье, почти не глядя, разрядил его в грудь пятого зурба уровнем выше. Не глядя, попал я в него или нет, пополз по вертикальному стволу вверх, сжимая в зубах мокрый от крови костяной клинок. До последнего момента, оставаясь в густой тени, я подтянулся на руках. В могучем прыжке дотянулся до щиколотки дикаря и резко дернул ее вниз, легко уклонившись от выпада шести когтистых лап. Потеряв равновесие, он упал. Приземлившись на спину веткой ниже, он проворно оттолкнул меня лапами и в огромном прыжке прыгнул мне на грудь, повалив спиной в глубокую выемку в стволе дерева. С рыком, пытаясь добраться до моего горла, замотал рогатой головой, целя их остриями мне в лицо. Неожиданно завопив от боли, зурб уже через миг падал с ветки с тремя дротиками в спине и шее. Увернувшись от брошенного в меня копья, я поймал его за середину древка и тут же отправил его владельцу обратно, промахнувшись всего на несколько сантиметров – копье вместо головы зурба пронзило мясистый цветок Дао, окатив дикаря едким соком из пестика. Только сейчас заметив нового врага, что все это время безнаказанно орудовал в тылу, зурбы с воплями ярости перенесли весь свой гнев на чужака, метая в меня все, что только попадалось под руки даже орехи акадо.
Переждав град тяжелых плодов за стволом дерева, я резко сорвался с места и спустился по лиане на несколько метров вниз. Тут же спрятался пустое дупло, слыша над головой свист и последующий стук дротиков о древесину.
Наблюдавший со стороны за мной изумленный Кон опустил духовое ружье и стал спешно наводить порядок среди мечущихся в панике воинов и погонщиков. Зурбы за первые десять минут боя, получив ощутимый отпор и потеряв в стычке от десяти до пятнадцати убитыми и тяжело ранеными сородичей, отступили на верхние ярусы джунглей, что бы перегруппироваться. Своих раненых они бросили на растерзание воинов Котана, проявляя удивительное равнодушие к еще недавним товарищам по оружию. Разъяренные караванщики стали хладнокровно добивать пленных словно скотину, без изысков расстреливая стрелами, перерезая глотки короткими ножами и вспарывая животы тяжелыми зазубренными мечами. Наверное, тоже ожидало и нас, если бы мы оказались на месте падших дикарей. Закрытые с ног до головы хитиновыми панцирями и шлемами элитные воины Кона составили костяк обороны, а их оруженосцы и застрельщики развили свое собственное наступление на деморализованного врага. Я в меру своих сил и возможностей старался помогать им, но они и без моей помощи прекрасно справлялись, словно обезьяны карабкаясь вверх по веткам, дружными залпами из духовых винтовок гнали зурбов прямо под стрелы и копья, находящихся выше погонщиков-дивеев. Зажатые меж двух огней, зурбы еще какое-то время оборонялись, пока не поняли всю тщетность сопротивления. В конце битвы они были сломлены и рассеяны, часть из них честно пыталась сдаться на милость Котана в надежде на милосердие, но тот был неумолим. В качестве мести за погибших воинов и четырех сорвавшихся в нижний ад хопперов с товаром он приказал вскрыть пленным грудные клетки и достать еще трепещущие сердца, дабы принести в жертву жестокому богу воины Лесерту. Думаю, командора бы польстило подобное внимание к своей персоне.
– Добрая драка! – удовлетворенно перезаряжая духовое ружье, заключил Кон Рат, у которого на смуглой физиономии явственно проступили бледные пятна волнения. – Прими мою благодарность Ато, если бы ты первым не заметил засаду, что пропустили мои лучшие следопыты, потери, могли стать роковыми. Еще неизвестно чем бы все закончилось.
– Я потом подсчитаю, сколько вы мне должны за эту услугу, – шутливо ответил я, счищая с трофейного костяного лезвия засохшую кровь. – Мы понесли большие потери?
– Не очень… потрепали немного, – поморщился Кон, а потом злорадно добавил. – Почти все потери Котана. Из моих погиб лишь десятник, тот самый, что слишком много болтал о Темных богах. Предупреждал ведь что говорить о них не к добру.
Осмотрев примитивное, но от этого не менее эффективное трофейное духовое ружье, я нехотя признал, что деревянное дуло из растения вроде бамбука, грубая рукоять из отшлифованной кости и тугая пружина из черного металла ничуть не уменьшали его опасности. Под действием металлической пружины, сжимаемой небольшим колесным механизмом в прикладе, создавался достаточной силы толкательный момент схожий по силе на выстрел из пневматического ружья или арбалета. Выпущенный десятисантиметровый дротик, разгонялся по длинному стволу за счет сжатого воздуха и мог на расстоянии сорока метров пронзить любой плотности доспех, будь он из стали или из самого прочного хитина. При условии, разумеется, что у дротиков будут наконечники из закаленного железа, а не костей рыбы как у зурбов.