Мы решили представить себе, как будет вести себя в дороге Соня. Мы с ней столько соли вместе съели, столько дорог одолели, что просто должны были детально представить себе ее путь.
Я точно знала, что Соньку, как только она куда-то выезжала, начинал мучить мочевой пузырь. В кино, в кафе, в транспорте – через двадцать минут она начинала ерзать на месте и озираться в поисках туалета.
Как раз через двадцать минут после начала пути мы подъехали к маленькому придорожному базарчику с сортиром. Сортир был платный. Денежки за посещение объекта цивилизации принимала пожилая женщина, одетая в чистенькую холщовую курточку. Опрятный вид заведения соответствовал опрятному образу смотрительницы.
– Здравствуйте, – сказала я вежливо. Мне сейчас нельзя было ляпнуть что-нибудь не то. Дольче в женский сортир не пустили бы даже со справкой о его гомосексуальности. – К вам не заходила вчера утром вот эта женщина?
Я протянула старушке фото Сони. Это было очень хорошее фото – Соня на нем выглядела именно так, как в жизни: женщина с красивым, даже аристократичным лицом лет тридцати. То есть намного моложе своего биологического возраста.
Смотрительница туалета взяла фото беленькими пальчиками и задумалась:
– Вот и не знаю… Хотя… Красивая такая девушка. А вы из милиции?
– Я частный сыщик, – улыбнулась я.
– А… понятно. Видела я ее. Точно видела. Утром, около восьми тридцати.
Я поблагодарила старушку и вернулась в машину. Было ясно, что надо продолжать поиски.
Тем временем над дорогой поднялось солнце. Оно осветило леса, убранные хлебные поля, уютные деревеньки. Вокруг царил мир и покой, а мы искали свою подругу, боясь даже представить себе, что с ней могло произойти. Где-то пряталось под солнцем зло, где-то оно было.
Вторую остановку мы сделали в станице Круглой. Здесь тоже был базарчик с туалетами, но на этот раз мы наугад пошли к торговцам фруктами. Соню узнал яблочник. Он сказал, что эта красавица вчера утром купила у него килограмм антоновки.
– Это она для Лешика купила… – Мне стало грустно, что Соня не довезла яблоки сыну.
По пути к больнице мы остановились еще в шести точках, но больше нашу подругу никто не вспомнил.
Подъехав к будочке охранника у Храмогорской больницы, мы расписались в книге посещений, еще раз уточнили, приезжала ли Соня, получили отрицательный ответ и, оставив «опель» на стоянке, пошли к корпусу.
Не знаю, чего я ожидала от больницы, где большая часть пациентов лечилась от алкоголизма, а остальные – от наркомании, но ничего меня в этой больнице не потрясло и не поразило. Возможно, потому, что посетителей в этот час в приемном покое не было, а больных туда не пускали.
Нам вообще встретился только один человек, но очень ценный. Это была дежурная сестра, на наше счастье, очень памятливая. На всякий случай мы показали девушке фотографию Сони, и нам снова повезло: она узнала нашу подругу.
– Да, я помню эту женщину, – сказала медсестра, задумавшись. – Здесь у нее сын, да?
Дольче кивнул.
– Его зовут…
– Алексей, – влезла я.
– Точно. – Девушка серьезно посмотрела на меня, на фото, а потом на Дольче.
Я поняла, что она пытается догадаться, кем мы все друг другу приходимся.
– Она звонила мне позавчера утром, около девяти. Спрашивала, на месте ли главный врач. Я сказала, что в это время он на обходе. Она сказала, что приедет. Но не приехала. Что-нибудь случилось?
– Мы еще не знаем, – спокойно ответил Дольче. – А Алексея можно увидеть?
– А вы родственники?
– Я сестра Сони, – пришлось мне снова вмешаться.
– Вообще-то нужно письменное согласие родителей на посещение.
– Мы не можем пока дозвониться до его матери. Но с ним все в порядке?
– Да, конечно.
Мы поблагодарили медсестру и пошли к машине.
Глава 17
– Что дальше? – спросила я друга.
– Дальше все очень просто, – ответил Дольче. – Сейчас мы с тобой рассчитаем, где находилась Соня во время звонка в больницу. И с того места будем искать…
– Что?
Дольче пожал плечами. Я поостереглась уточнять.
– Итак, – начал мой друг. – С какой скоростью обычно ездила Соня?
– Ну, не больше шестидесяти километров в час.
– Как ты думаешь, насколько заполнена была трасса в понедельник утром?
– Думаю, почти свободна. Хотя могу и ошибаться. Это можно уточнить у кого-нибудь.
– Итак, допустим, что дорога была почти свободна, как и сегодня. Весь путь от Гродина до Храмогорки у нас сто восемьдесят километров, если двигаться по трассе со скоростью шестьдесят километров в час, то нам потребуется целых три часа пути. Соня позвонила в больницу, проехав один час. Тогда получается… Достань карту из бардачка! Ага… Получается, что Соня звонила в больницу из-под хутора Соленого. И дальше по трассе ее никто не узнает по фотографии. Она пропала в каком-то месте между Соленым и Храмогоркой. Поехали!
Дольче вел машину медленно и заставлял меня смотреть по сторонам. Мы оба слабо понимали, что ищем, но я всматривалась в каждое дерево, в каждый метр обочины. До Соленого мы ехали два часа, но въезжать в хутор не стали, а просто решили немного передохнуть и подумать.
– Пойдем погуляем, – предложил мой друг, съезжая по проселочной дороге вниз.
Мы оказались в красивом месте – дорогу окружали высокие пирамидальные тополя, а с правой стороны, за узкой лесополосой, блестела поверхность небольшого пруда. Дольче остановился на обочине, и мы выбрались из машины.
Потянувшись, я ощутила, что мышцы свело легкой судорогой, а в спине даже захрустело. Совсем не могу долго сидеть! Сонька тоже не могла.
– Дольче, а ведь Сонька должна была где-нибудь еще притормозить. У нее точно заболела бы спина за час в сидячем положении.
– Да, у Сони спина болела.
– Может, нам поискать не автобусную станцию или рынок, а какое-нибудь симпатичное место? Дольче, а ты не помнишь, что она нам и Якову показывала – какие-то виды по дороге к Храмогорке?
– Да, что-то такое было, – призадумался Дольче. Вся надежда была только на него – он же недаром художественное училище закончил, у него и зрительная память должна работать. – Это был лес, но не просто лес, а опушка с валуном. Там маленькая горка была, перекресток, а потом такой валун, как на картине «Три богатыря».
Мы еще походили вокруг «опеля», помахали руками, чтобы сбросить напряжение, а после снова сели в машину и снова поехали в сторону Храмогорки, медленно, спокойно, внимательно обозревая каждую деталь пейзажа.
– Вообще, логично, – рассуждал Дольче. – Соня выезжает из Гродина, через полчаса ей уже надо в дамскую комнату. Она проезжает мимо маленьких базарчиков на автобусных станциях и решает купить сыну яблок. Потом проходит еще немного времени, и она ощущает, что ей надо размяться, а также позвонить в больницу, ведь Соня хочет забрать из больницы сына и увезти его куда-нибудь подальше от негодяя Дмитриева. Она видит перед собой уже знакомое местечко, очень красивое и спокойное…
– Дольче, вот камень.
Здоровенный валун был еще довольно далеко, но «опель» стал сбрасывать скорость.
– Наташа, смотри внимательно.
– Что искать-то? Я уже глаза просмотрела… Дольче! Остановись!
Он послушался немедленно. Я выскочила из машины. Прямо перед моими ногами лежало надкусанное яблоко, антоновка. А когда я его подняла, то увидела на нем коричневое пятно.
– Высохшая кровь, – сказал мой друг на удивление спокойно.
У меня заколотилось сердце.
Мы завертели головой: где машина Сони? где она сама? Я увидела на пожухлой осенней траве следы автомобиля – две борозды, уходящие от дороги прямо в сторону леса. Я указала на находку Дольче, и мы, терзаемые дурными предчувствиями, пошли по следам.
Они привели нас к лесу, а оттуда снова – к дороге. Видимо, Соня подъехала зачем-то к лесу и снова вернулась на дорогу.
– Смотри, следы резины. Машина круто развернулась на дороге и рванула в сторону города.
– Значит, Соня вернулась?
Вместо ответа, Дольче пошел по следам автомобиля назад, к лесу, и там, где придавленная колесами «пежо» трава находилась ближе всего к деревьям, свернул под сень дубов и кленов. Я старалась не отставать.
Нам не пришлось заходить в лес слишком далеко. В двух метрах, за кустом боярышника, лежала очень красивая мертвая женщина. Наша Соня.
Часть четвертая
Глава 1
В том лесочке возле валуна, который Соня сняла на свой мобильный, а потом показывала нам, даже не догадываясь, что именно в этом месте ее ожидает смерть, мы с Дольче провели почти пять часов.
Мы сидели с ним на сухой траве возле Сониного тела и молчали, ожидая, когда приедет из Гродина капитан Булавской со следственной бригадой. После их прибытия несколько раз по очереди и вместе мы рассказали, куда ехали, зачем и каким образом сумели обнаружить тело нашей подруги. Мы умолчали только о том, что Соня направлялась в клинику к сыну вовсе не для того, чтобы угостить его яблоками. Говорить представителям милиции о шашнях Дмитриева мы не стали. По той же причине, по которой не сделали этого и раньше: мы боялись, что Дмитриев пустит дело Леши в ход, того арестуют, и парня мы больше никогда не увидим. Только в гробу.
Тело Сони осмотрели и сфотографировали эксперты, затем его погрузили в машину. Врач-эксперт сказал нам, что на голове Сони в затылочной области есть гематома и небольшая рана. Еще ее ударили по лицу, отчего из носа потекла кровь. Капля крови на антоновке подтверждала слова медэксперта. Умерла Соня в результате асфиксии от сдавливания органов шеи.
– Ее задушили? – переспросила я.
Медэксперт кивнул:
– Скорее всего, руками. Я обнаружил синяки на шее, которые совпадают с расположением пальцев душителя. Если бы вы нашли ее вчера, через пару часов после смерти, возможно, мы смогли бы снять отпечатки пальцев с кожи…
Он попрощался и уехал. Тогда отпустили и нас.
По дороге домой мы молчали. Наверное, слишком устали и были подавлены. Высаживая меня возле подъезда, Дольче лишь сказал: