— Кто это?! — кричал Бомонт. — Что происходит?! Кто это?!
Мириам завопила снова. Кровь забрызгала весь диван. На платье была уже не одна капелька крови; весь лиф промок насквозь.
— Делай, что я говорю, или сейчас я отрежу тебе башку на хрен!
— Тэд, тут один человек! — крикнула она в трубку. От боли и ужаса она снова произносила слова четко и ясно. — Плохой человек! Тэд, ЗДЕСЬ ПЛОХОЙ ЧЕЛОВЕК, ОН…
— НАЗОВИ СВОЕ ИМЯ, — зарычал на нее блондин и взмахнул бритвой буквально в дюйме от ее глаз. Мириам отшатнулась и завыла в голос.
— Кто это? Кто…
— МИРИАМ! — закричала она. — ТЭД, НЕ ДАВАЙ ЕМУ РЕЗАТЬ МЕНЯ ОПЯТЬ, ОН ПЛОХОЙ ЧЕЛОВЕК, НЕ ДАВАЙ ЕМУ РЕЗАТЬ МЕНЯ ОПЯТЬ, НЕ…
Джордж Старк взмахнул бритвой и перерезал скрученный телефонный провод. Аппарат выдал короткий возмущенный треск и умолк.
Все шло неплохо. А могло бы пойти еще лучше; ему жуть как хотелось ей засадить. Он уже очень давно не хотел женщину, а вот этой бабенке заправил бы только так, но ничего не получится. Слишком много было воплей. Кролики скоро опять повысовываются из норок, вынюхивая крупного хищника, который ходит на мягких лапах в темных джунглях, за пределами света от их жалких электрокаминов.
Она все еще кричала.
Было ясно, что она потеряла все свои счастливые мысли.
Поэтому Старк опять схватил сучку за волосы, откинул ей голову назад, так что ее взгляд и вопли устремились в потолок, и перерезал ей горло.
В комнате стало тихо.
— Вот так, сестренка, — ласково сказал он. Сложил бритву и убрал в карман. Потом протянул окровавленную левую руку и закрыл Мириам глаза. Манжет его рубашки мгновенно пропитался теплой кровью из пульсирующей перерезанной яремной вены, но все нужно делать по правилам. Если это женщина, ей закрывают глаза. Будь она хоть последней сукой, шлюхой и наркоманкой, готовой продать своих собственных детей ради дозы, ей закрывают глаза.
И на ней ничего не закончилось. Оставался еще Рик Каули.
И тот человек, написавший статью для журнала.
И та сучка, которая делала снимки, особенно тот, у надгробия. Да, вот уж кто всем сукам сука, но и ей он закроет глаза.
А когда он позаботится о них обо всех, настанет время потолковать и с самим Тэдом. Без посредников; mano a mano. Время вразумить Тэда. После того как он позаботится об остальных, можно не сомневаться, что Тэд будет готов вразумиться. А если не будет, есть много способов его заставить.
В конце концов, у него есть жена — очень красивая жена, настоящая царица ветров и тьмы.
И у него есть дети.
Он окунул указательный палец в теплую кровь Мириам и принялся быстро писать на стене. Ему пришлось окунать палец дважды, чтобы написать все, что нужно, но вскоре надпись была готова. На стене, прямо над запрокинутой головой Мириам. Она могла бы прочесть ее вверх ногами, если бы у нее были открыты глаза.
И, понятное дело, если бы она была жива.
Он наклонился и поцеловал Мириам в щеку.
— Спокойной ночи, сестренка, — сказал он и вышел из квартиры.
Человек из квартиры напротив снова выглядывал в коридор.
Увидев высокого, перепачканного в крови блондина, выходящего из квартиры Мириам, он быстро захлопнул дверь и запер ее на замок.
Мудро, подумал Джордж Старк, направляясь к лифту. Очень мудро.
Между тем надо поторопиться. Не стоит зря тратить время.
На сегодняшний вечер у него есть еще и другие дела.
Глава 13В панике
1
На несколько секунд — он сам не знал, как долго это продолжалось — паника захватила Тэда настолько, что он не мог даже пошевелиться, в прямом смысле слова. Удивительно, как он еще мог дышать. Уже потом он подумал, что единственный раз испытывал что-то подобное, когда ему было десять и они с друзьями решили пойти искупаться в середине мая. Как минимум на три недели раньше, чем они обычно открывали плавательный сезон, но мысль показалась им очень заманчивой; день выдался ясным и жарким для мая в Нью-Джерси. Они втроем отправились на озеро Дэвис, как они в шутку именовали маленький прудик в миле от дома Тэда в Бергенфилде. Он первым разделся и натянул плавки — и первым же вошел в воду. Нет, не вошел — прыгнул «бомбочкой» с берега и до сих пор был уверен, что в тот день чуть не умер, а насколько чуть не, не хотел даже задумываться. Воздух в тот день был по-настоящему летним, но вода — как в начале зимы, когда уже совсем скоро прудик покроется льдом. Нервную систему мгновенно парализовало. Дыхание оборвалось, сердце остановилось на половине удара, и когда он вынырнул на поверхность, то почувствовал себя машиной со сдохшим аккумулятором, и ему нужно было запустить мотор, запустить его быстро, но он не знал, как это сделать. Он вспомнил, как ярко светило солнце, и десять тысяч золотых искр плясали на темной, иссиня-черной поверхности воды, он вспомнил, как Гарри Блэк и Рэнди Уистер стояли на берегу, Гарри подтягивал полинявшие спортивные трусы на громадной заднице, а Рэнди был голышом, и держал в руках плавки, и кричал Тэду: Ну, как водичка? — а Тэд вырвался на поверхность и не мог думать ни о чем другом, кроме: Я умираю, вот прямо здесь, под ярким солнцем, на глазах у двух моих лучших друзей, после уроков, и домашку сегодня не задали, а по телику вечером будет «Мистер Блэндингз строит дом своей мечты», и мама сказала, что можно будет поесть прямо перед телевизором, но фильм я уже не увижу, потому что сейчас умру. Еще пару секунд назад дышать было легко и просто, а теперь в горло как будто засунули скомканный спортивный носок, который нельзя было ни проглотить, ни вытолкнуть наружу. Сердце лежало в груди, словно маленький холодный камень. А потом что-то переломилось, Тэд втянул в себя воздух, и чуть не закашлялся, и весь мгновенно покрылся гусиной кожей, и ответил Рэнди с бездумной зловредной веселостью, на которую способны только мальчишки: Вода отличная! Даже и не холодная! Ныряйте! И только спустя много лет Тэд осознал, что мог убить кого-то из них или даже обоих, как едва не убился сам.
И сейчас было так же; Тэда как будто замкнуло изнутри и снаружи. У них в армии что-то похожее называлось «полная задница». Да. Хорошее определение. В том, что касается терминологии, в армии умеют найти меткое словцо. Он сидел здесь в самом центре полной, просто огромной задницы. Он сидел на стуле, наклонившись вперед, все еще держа телефонную трубку в руке, вперив пустой взгляд в телевизор. Он осознавал, что в дверях стоит Лиз, спрашивает, кто звонил, а потом — что случилось, и все было так же, как в тот майский день на озере Дэвис, один в один, дыхание застряло в горле скомканным грязным носком, который не протолкнуть ни туда ни сюда, все линии связи между мозгом и сердцем разом оборвались, приносим свои извинения за непредвиденную остановку, предоставление услуг будет возобновлено в максимально кратчайшие сроки, а может быть, и не будет вообще никогда, но в любом случае желаем вам приятно провести время в нашем прекрасном Эндсвиле, в месте, где заканчиваются все рельсы.
А потом что-то переломилось, как это было в тот раз, и Тэд судорожно схватил ртом воздух. Сердце сделало два сбивчивых удара и возобновило свой обычный ритм… хотя оно все равно билось быстрее, чем обычно, гораздо быстрее.
Этот крик. Господи Боже, этот крик.
Теперь Лиз бежала к нему через комнату, и Тэд сообразил, что жена вырвала у него трубку, лишь когда она принялась кричать «Алло!» и «Кто это?», а потом наконец-то услышала гудки прерванного соединения и положила трубку на аппарат.
— Мириам, — все-таки выдавил он, когда Лиз повернулась к нему. — Это была Мириам, и она кричала.
Если я кого-то и убивал, то лишь в своих книгах.
Воробьи летают.
Здесь, у нас, это называется фаршем из дураков.
Здесь, у нас, это называется Эндсвилем.
Обратно на север, дружище. Ты уж придумай, как сварганить мне алиби, потому что я еду на север. Хочу нарезать себе мясца.
— Мириам? Кричала? Мириам Каули? Тэд, что происходит?
— Это он. Я знал, что он. Наверное, знал почти с самого начала, а сегодня… сегодня днем… у меня снова… опять…
— Что опять? — Лиз схватилась за шею и принялась нервно ее растирать. — Опять помутнение? Транс?
— И то и другое. Опять, как с этими воробьями. Когда меня вышибло, я написал кучу всякого бреда на листе бумаги. Я потом выбросил этот листок, но там было ее имя, Лиз. Среди прочего я написал имя Мириам, пока был в отключке… и…
Он умолк. Его глаза раскрывались все шире и шире.
— Что? Тэд, что с тобой? — Она схватила его за руку и сильно встряхнула. — Что с тобой?
— У нее в гостиной висит афиша. — Тэд слышал свой собственный голос, словно издалека, словно это был чей-то чужой голос. — Афиша бродвейского мюзикла «Кошки». Я заметил ее, когда мы в последний раз были у нее в гостях. «Кошки, ОТНЫНЕ И ВОВЕК». Я написал и это тоже. Написал, потому что он был там, а значит, я тоже был там, какая-то часть меня была там и видела все его глазами…
Он посмотрел на жену, посмотрел широко раскрытыми глазами.
— Это не опухоль Лиз. По крайней мере не та, что внутри.
— Я не понимаю, о чем ты! — почти выкрикнула Лиз.
— Надо позвонить Рику, — пробормотал он. Часть его сознания как будто отделилась от всего остального и унеслась искрящимся вихрем прочь, беседуя сама с собой на языке образов и не оформившихся до конца символов. Иногда так бывало, когда он писал, но Тэд не помнил, чтобы что-то подобное происходило с ним в реальной жизни. А разве писательство — не реальная жизнь? — вдруг спросил он себя. Нет, наверное, нет. Скорее, антракт. Перерыв между актами.
— Тэд, пожалуйста!
— Надо предупредить Рика. Возможно, ему угрожает опасность.
— Тэд, ты, кажется, не в себе!
Да, конечно, он не в себе. Но если он сейчас примется объяснять, это прозвучит еще более дико… и пока он будет медлить, поверяя жене свои страхи (причем велика вероятность, что, послушав его, Лиз начнет задаваться вопросом, сколько времени уйдет на то, чтобы оформить документы на помещение невменяемого супруга в психиатрическую клинику), Джордж Старк успеет проехать те девять кварталов в Манхэттене, что отделяли дом Рика от дома его бывшей жены. В такси или за рулем угнанной тачки, черт, да пусть хоть за рулем черного «торонадо» из сна — если уж ты собираешься погрузиться в безумие, то почему бы не послать все на хрен и не опуститься до самого дна? Едет, курит и замышляет убить Рика, как убил Мириам…
Он ее убил?
Может быть, лишь напугал и оставил в слезах и в шоке. Может быть, даже поранил — да, если подумать, вполне вероятно. Что она говорила? Не давай ему резать меня опять, он плохой человек, не давай ему резать меня опять. А среди надписей на листе были порезы. И… кажется, там еще было прикончить?
Да. Было. Но ведь это навеяно сном, правильно? Это наверняка связано с Эндсвилем, с местом, где заканчиваются все рельсы… правда?
Он очень надеялся, что да.
Нужно вызвать ей помощь, по крайней мере попробовать это сделать. И нужно предупредить Рика. Но если он позвонит Рику и так вот ни с того ни с сего скажет, чтобы тот был начеку, Рик захочет узнать почему.
Что такое, Тэд? Что случилось?
А если упомянуть имя Мириам, Рик тут же сорвется и бросится к ней, потому что она до сих пор ему небезразлична. Очень даже небезразлична. И тогда он будет первым, кто ее найдет… может быть, разрезанную на куски (Тэд пытался закрыться от этой мысли, от этой картины, но все же сознание заставляло его представлять, как будет выглядеть симпатичная Мириам, разделанная на куски, словно туша в лавке мясника).
И может быть, Старк на то и рассчитывает. Дурачок Тэд сам посылает Рика в ловушку. Дурачок Тэд делает все за него.
Но разве я не всегда делал все за него? Псевдоним, собственно, это и предполагает.
Он чувствовал, что разум опять цепенеет, застывает, как будто сведенный судорогой, застревает в пробке, но сейчас нельзя было отключаться, никак нельзя.
— Тэд… пожалуйста! Скажи мне, что происходит!
Он сделал глубокий вдох и схватил ее за плечи. Плечи были холодными, его руки — тоже.
— Это тот же самый человек, который убил Гомера Гамиша и Клоусона. Он был у Мириам. Он… он ей угрожал. Надеюсь, что дальше угроз не пошло. Но не знаю. Она кричала. Связь оборвалась.
— О Господи! Тэд!
— У нас нет времени на истерики, — сказал он и подумал: Хотя, видит Бог, лучше бы я сейчас впал в истерику. — Иди наверх. Возьми свою записную книжку. У меня нет телефона и адреса Мириам. Думаю, у тебя есть.
— А что значит, ты знал почти с самого начала?
— Сейчас нет времени, Лиз. Принеси записную книжку. Быстрее.
Она замялась еще на мгновение.
— Быстрее! А вдруг она ранена?!
Лиз развернулась и выбежала из комнаты. Он услышал ее шаги, убегающие вверх по лестнице, и попытался собраться с мыслями.
Не звони Рику. Если это ловушка, звонить Рику нельзя.
Ладно — с этим мы разобрались. Не так уж много, но первый шаг сделан. Но кому звонить?
В полицейское управление Нью-Йорка? Нет — они начнут долго и нудно расспрашивать, что да как — и для начала, откуда парню из Мэна известно о преступлении в Нью-Йорке. В общем, в полицию лучше не надо. Думаем дальше.
Пэнгборн.
Тэд ухватился за эту мысль. Да, он позвонит Пэнгборну. Только нужно придумать, что говорить, чтобы не сказать лишнего. По крайней мере сейчас. Возможно, потом он расскажет Пэнгборну все остальное — о помутнениях сознания, о щебете воробьев, о Старке, — но это пока подождет. Сейчас самое главное — Мириам. Если Мириам ранена, но еще жива, лучше не говорить ничего, что может замедлить действия Пэнгборна. Это он должен звонить в Нью-Йорк, тамошним полицейским. Они возьмутся за дело быстрее и станут задавать меньше вопросов, если вызов поступит от кого-то из своих, пусть даже из Мэна.
Но сначала — Мириам. Дай Бог, чтобы она подошла к телефону.
Лиз примчалась в гостиную с записной книжкой. Почти такая же бледная, как в тот день, когда ей наконец удалось разрешиться от бремени близнецами.
— Вот, — выпалила она, чуть ли не задыхаясь.
Все будет хорошо, хотел сказать он, но не стал. Он не хотел говорить ничего, что могло запросто обернуться ложью… а судя по крикам Мириам, там все было очень нехорошо. И возможно, уже никогда и не будет хорошо. Во всяком случае, для Мириам.
Тут один человек, плохой человек.
Тэд подумал о Джордже Старке и содрогнулся. Да, он действительно очень плохой человек. Тэд это знал лучше, чем кто бы то ни было. В конце концов, это он создал Джорджа Старка с нуля… разве нет?
— У нас все нормально, — сказал он Лиз. По крайней мере хоть это было правдой. На данный момент, настойчиво порывался добавить внутренний голос. — Постарайся взять себя в руки, солнце. Если ты сейчас упадешь в обморок, Мириам это никак не поможет.
Лиз села на стул, очень прямо, и уставилась на Тэда, беспокойно кусая нижнюю губу. Он принялся набирать номер Мириам. Дрожащий палец сорвался на второй цифре и нажал кнопку дважды. И после этого кто-то будет говорить людям, что им надо взять себя в руки. Тэд снова сделал глубокий вдох, нажал кнопку разъединения и стал набирать номер снова, заставляя себя не спешить. Нажав последнюю кнопку, он затаил дыхание в ожидании соединения.
Господи, пусть все будет хорошо, а если что-то нехорошо, если Ты не в состоянии сделать так, чтобы с ней вообще ничего не случилось, то, пожалуйста, я Тебя очень прошу, пусть она хотя бы подойдет к телефону.
Но дозвониться не получилось. В трубке раздались настойчивые короткие гудки. Может быть, у нее и вправду было занято; может, она звонит Рику или в больницу. А может быть, трубка лежит неправильно.
Но существует еще одна вероятность, подумал Тэд, вновь нажимая кнопку разъединения. Может быть, Старк выдернул телефонный провод из розетки. Или, может быть,
(не давай ему резать меня опять)
просто его перерезал.
Так же, как он изрезал Мириам.
Бритвой, подумал Тэд, и у него по спине пробежал холодок. Это было еще одно слово из мешанины тех, которые он написал сегодня, когда отключался. Бритва.
2
Следующие полчаса очень напоминали тот зловещий сюрреализм, в который Тэд окунулся, когда Пэнгборн и двое патрульных штата пришли арестовывать его по обвинению в убийстве, о котором он даже не знал. Не было ощущения угрозы личной безопасности — по крайней мере непосредственной угрозы, — но было чувство, как будто идешь через темную комнату, и там полно паутины, и ее тонкие нити постоянно касаются твоего лица, сначала это просто щекотно, а потом начинает сводить с ума, причем нити не прилипают к лицу, а с тихим шорохом уносятся прочь буквально за миг до того, как ты успеваешь их схватить.
Он еще раз набрал номер Мириам, но там опять было занято. Тэд не знал, что делать дальше: звонить Пэнгборну или на телефонную станцию в Нью-Йорке, чтобы они проверили номер Мириам. Ведь у них же наверняка есть способы определить, почему номер занят: разговаривают по нему, или трубка снята, или связь оборвалась по какой-то другой причине. Впрочем, это не так уж и важно. Связь с Мириам оборвалась, и теперь до нее не дозвонишься. И все же они могли бы это выяснить — Лиз могла бы выяснить, — если бы у них было две линии, а не одна. Ну почему у них только одна линия? Это же глупо — не установить в доме две линии!
Все эти мысли пронеслись у него в голове буквально за две секунды, но ему показалось, что дольше, и он выругал себя за то, что корчит тут Гамлета, пока Мириам Каули, возможно, истекает кровью в своей квартире. Герои книг — по крайней мере книг Старка — никогда не тратят зря время и не раздумывают о всякой ерунде типа почему у них дома нет второй телефонной линии на случай, если женщина в другом штате, возможно, истекает кровью. У героев книг никогда не сводит живот от страха, и они никогда не впадают в панику.
Жить стало бы проще, подумал он, если бы все люди были персонажами популярных романов. Персонажи популярных романов умеют не сбиваться с мыслей, плавно перемещаясь из одной главы в другую.
Он набрал номер справочной в Мэне, и когда оператор попросила назвать город, Тэд на мгновение замялся, потому что Касл-Рок — не город, это крошечный городок, пусть даже и административный центр округа, но потом сказал себе: Это паника, Тэд. Надо как-то с ней справиться. Нельзя допустить, чтобы Мириам умерла, потому что ты паникуешь. Он даже успел задуматься, почему надо справиться с паникой, и ответить на свой вопрос: потому что в реальной жизни единственный персонаж, которого ты можешь хоть как-то контролировать, — это ты сам. И паника совершенно не соответствует образу данного персонажа. По крайней мере как это виделось ему самому.
Здесь, у нас, это называется чушью собачьей, Тэд. Здесь, у нас, это называется фаршем…
— Сэр? — переспросила девушка-оператор. — Назовите, пожалуйста, город.
Ладно. Ты справишься.
Тэд сделал глубокий вдох, взял себя в руки и сказал:
— Нью-Касл. — Черт. Он закрыл глаза. И прямо так, с закрытыми глазами, четко и медленно произнес: — Касл-Рок. Мне нужен рабочий номер шерифа.
После короткой задержки механический голос начал диктовать номер. Тэд только сейчас сообразил, что у него нет ручки или карандаша. Механический голос повторил номер еще раз. Тэд постарался его запомнить, но цифры пронеслись в голове и канули в темноту, растворившись в ней без следа.
— Если вам необходима дальнейшая помощь, — проговорил механический голос, — пожалуйста, оставайтесь на линии и дождитесь ответа оператора…
— Лиз? — умоляюще крикнул он. — Дай ручку! Что-нибудь, чем записать!
Из записной книжки торчала шариковая ручка, Лиз достала ее и передала Тэду. Оператор — человек — вернулась на линию. Тэд сказал ей, что не успел записать номер. Оператор снова включила робота, и тот повторил цифры своим четким искусственным голосом, отдаленно похожим на женский. Тэд записал номер на обложке подвернувшейся под руку книги, уже собрался повесить трубку, но решил перепроверить и прослушать номер еще раз. При повторном прослушивании оказалось, что в первый раз он перепутал две цифры. В упорной борьбе с паникой явно побеждала паника.
Тэд нажал кнопку разъединения. Он был весь мокрый от пота.
— Не волнуйся так, Тэд!
— Ты не слышала ее голос, — мрачно проговорил он и набрал номер шерифа.
Тэд прождал четыре гудка, прежде чем в трубке раздался голос скучающего янки:
— Офис шерифа округа Касл. Говорит помощник шерифа Риджуик, чем я могу вам помочь?
— Это Тэд Бомонт. Я звоню из Ладлоу.
— Да? — Тэда не узнали. Совсем. Это значит — опять объяснения. Опять паутина, скользящая по лицу. Фамилия Риджуик показалась смутно знакомой. А, да. Конечно… Констебль, который расспрашивал миссис Арсено и нашел тело Гамиша. Господи Боже, как он мог не узнать Тэда, если сам нашел тело старика, которого предположительно Тэд и убил?
— Шериф Пэнгборн приезжал сюда, чтобы… обсудить со мной убийство Гомера Гамиша, помощник шерифа Риджуик. У меня есть информация по этому делу, и мне хотелось бы поговорить с шерифом немедленно. Это важно.
— Шерифа сейчас нет на месте. — Судя по тону Риджуика, его совершенно не впечатлила настойчивость в голосе Тэда.
— Хорошо, а где он?
— Дома.
— Дайте, пожалуйста, его номер.
И конечно, кто бы сомневался:
— Даже не знаю, мистер Балот, есть ли в том необходимость. Шериф — Алан, я имею в виду — в последнее время не часто бывает дома, а жена у него чувствует себя неважно. Мучается головными болями.
— Мне нужно с ним поговорить!
— Да, — примирительно проговорил Риджуик, — сразу ясно, что вам так кажется. Может, оно так и есть. В смысле, на самом деле. Знаете что, мистер Балот! Может быть, вы сначала расскажете мне, что там за дело такое, а я уж решу…
— Он приезжал сюда, чтобы арестовать меня как убийцу Гомера Гамиша, помощник шерифа. А потом еще кое-что произошло, и если вы не дадите мне номер прямо сейчас…
— Твою мать! — воскликнул Риджуик. Тэд услышал глухой стук и очень живо представил себе, как нога Риджуика убирается со стола — скорее всего со стола Пэнгборна — и опускается на пол, а сам Риджуик выпрямляется в кресле. — Бомонт, не Балот!
— Да, и…
— Ох, дьявол! Да чтоб меня! Шериф… Алан… сказал, если вы позвоните, вас надо соединить с ним немедленно!
— Хорошо. А теперь…
— Ох, дьявол! Какой же я дятел!
В этом Тэд был полностью с ним согласен.
— Дайте мне его номер, — все же закончил он фразу. При этом ему удалось не сорваться на крик. Тэд сам поразился собственной выдержке.
— Да, конечно. Одну секунду. Э… — Последовала мучительная пауза. Конечно, всего лишь на пару секунд, но Тэду показалось, что за время этой паузы можно было бы построить пирамиды. Построить, разобрать и построить опять. И все это время жизнь Мириам, может быть, вытекала на ковер в ее гостиной в пятистах милях отсюда. Может быть, я убил ее, подумал Тэд, просто тем, что решил позвонить Пэнгборну и нарвался на этого безмозглого идиота вместо того, чтобы сразу звонить в полицейское управление Нью-Йорка. Или в 911. Да, наверное, так и следовало поступить. Позвонить в 911 и вывалить все на них.
Но беда в том, что такой вариант представлялся ему нереальным, даже теперь. Наверное, все дело в трансе и в словах, которые он написал, пока пребывал в этом трансе.
Тэд не думал, что предвидел нападение на Мириам… однако каким-то непостижимым образом он стал свидетелем подготовки Старка к этому нападению. Призрачный щебет тысяч воробьев как будто возложил на Тэда ответственность за все творящееся безумие.
Но если Мириам умрет лишь потому, что он ударился в панику и не сообразил позвонить в службу спасения, как он потом будет смотреть Рику в глаза?
Да хрен бы с ним, с Риком; как он будет смотреть в глаза своему отражению в зеркале?
Дятел Риджуик, безмозглый помощник шерифа, наконец-то прорезался в трубке. Он продиктовал Тэду домашний номер Пэнгборна, ясно и четко выговаривая каждую цифру, словно беседовал с умственно отсталым… но Тэд все равно попросил повторить номер еще раз, несмотря на жгучую, острую необходимость поторопиться. Он до сих пор пребывал в легком шоке от того, что в первый раз записал рабочий номер шерифа с ошибкой, а что случилось однажды, может случиться и дважды.
— Ладно, — сказал он. — Спасибо.
— Э… мистер Бомонт? Я был бы вам очень признателен, если бы вы… ну, типа, не стали бы упоминать о том, как я…
Без малейших угрызений совести Тэд повесил трубку и набрал номер, который ему дал Риджуик. Пэнгборн, конечно же, не подойдет к телефону; это было бы слишком прекрасно для Ночи паутины. А тот, кто подойдет, обязательно скажет (после непременных нескольких минут словесных хороводов с притопами), что шериф вышел за хлебом и молоком. Вероятно, в Лаконию, штат Нью-Хэмпшир, хотя Феникс тоже не исключается.
Тэд издал диковатый смешок, и Лиз испуганно уставилась на него:
— Тэд? С тобой все в порядке?
Он уже начал отвечать, но тут на другом конце линии взяли трубку, и он просто махнул рукой, давая понять, что с ним все хорошо. К телефону подошел не Пэнгборн; тут Тэд не ошибся. Трубку взял мальчик, судя по голосу, лет десяти.
— Алло, вы позвонили Пэнгборнам, — важно проговорил он. — Тодд Пэнгборн у телефона.
— Привет, — сказал Тэд. Он вдруг осознал, что слишком сильно сжимает трубку, и попытался ослабить хватку. Пальцы хрустнули, но не разжались. — Это Тэд… — Пэнгборн, едва не вырвалось у него. О Господи, вот был бы номер. Да, Тэд, есть над чем поразмыслить. Похоже, ты выбрал не ту профессию. Надо было идти в авиадиспетчеры. — Бомонт, — закончил он после секундной заминки. — Шериф дома?
Нет, ему пришлось ехать в Лоди, штат Каролина, за пивом и сигаретами.
Вместо этого детский голос слегка отдалился от трубки и протрубил: «ПА-А-АПА! ТЕБЯ К ТЕЛЕФОНУ!» Потом последовал громкий удар, от которого у Тэда заболело ухо.
Но уже через секунду, слава Богу и всем святым, в трубке раздался голос Алана Пэнгборна:
— Алло?
При первых же звуках этого голоса Тэд слегка успокоился, его нервная лихорадка чуть-чуть унялась.
— Шериф Пэнгборн, это Тэд Бомонт. Одна женщина в Нью-Йорке, возможно, очень нуждается в помощи, прямо сейчас. Это связано с тем делом, которое мы обсуждали в субботу вечером.
— Подробнее, — твердо проговорил Алан, не добавив больше ни слова. Господи, как хорошо. Тэд себя чувствовал словно фотография, которая возвращается в фокус.
— Это Мириам Каули, бывшая жена моего литагента. — Тэд мельком подумал, что еще минуту назад он бы точно назвал Мириам «литагентом моей бывшей жены». — Она звонила сюда. Она плакала, явно в сильном расстройстве. Поначалу я даже ее не узнал. Потом услышал на заднем плане мужской голос. Он велел ей назваться и сказать, что там происходит. Она сообщила, что у нее в квартире какой-то мужчина, и он грозится ее поранить… — Тэд тяжело сглотнул. — Порезать. К тому времени я уже узнал ее голос, но мужчина кричал на нее и грозился, что если она не назовет себя, он ей на хрен отрежет башку. Так и сказал: «Делай, что я говорю, или сейчас я отрежу тебе башку на хрен». Тогда она сказала, что это Мириам, и попросила меня… — Он снова сглотнул. У него в горле раздался короткий писк, четкий, как буква «е» в азбуке Морзе. — Попросила меня не давать этому человеку резать ее опять.
С каждой секундой Лиз бледнела все больше и больше. Только бы она не упала в обморок, мысленно обратился Тэд то ли к Богу, то ли к каким-то еще высшим силам. Пожалуйста, пусть она не упадет в обморок.
— Она кричала. Потом связь оборвалась. Думаю, он перерезал шнур или выдернул его из розетки. — Только это была чушь собачья. Ничего он не думал. Он знал. Шнур перерезали, да. Опасной бритвой. — Я пытался ей перезвонить, но…
— Какой у нее адрес?
Голос Пэнгборна оставался спокойным и твердым. Если бы не звонкая нота командной настойчивости, могло бы показаться, что он просто болтает со старым другом. Я правильно сделал, что ему позвонил, подумал Тэд.
Слава Богу, есть люди, которые знают, что делают, или хотя бы считают, что знают. Слава Богу, есть люди, которые ведут себя как герои популярных романов. Если бы мне пришлось иметь дело с героем Сола Беллоу, я бы, наверное, сошел с ума.
Тэд посмотрел в записную книжку Лиз, раскрытую на нужной странице.
— Солнце, это три или восемь?
— Восемь, — проговорила Лиз словно издалека.
— Ясно. Ты лучше сядь. Наклонись вперед, положи голову на колени.
— Мистер Бомонт? Тэд?
— Прошу прощения. Моя жена очень расстроена. Вид у нее полуобморочный.
— И неудивительно. Вы оба расстроены. Ситуация тому способствует. Но вы отлично справляетесь. Просто держитесь, Тэд.
— Да. — Он помрачнел, сообразив, что если Лиз потеряет сознание, ему придется оставить ее лежать на полу, пока Пэнгборн не получит всю необходимую информацию для того, чтобы начать действовать. Пожалуйста, не падай в обморок, снова подумал он и вернулся к записной книжке. — Ее адрес: сто девять, Западная восемьдесят четвертая улица.
— Телефон?
— Я же говорю… ее номер не…
— Мне все равно нужен номер, Тэд.
— Да. Конечно. — Хотя он совершенно не представлял, зачем это нужно. — Прошу прощения. — Он продиктовал номер.
— Как давно она звонила?
Несколько часов назад, подумал Тэд и взглянул на часы над камином. Сначала ему показалось, что часы встали. Не могли не встать.
— Тэд?
— Я здесь, — произнес он спокойным голосом, как будто даже и не своим. — Минут шесть назад. А потом связь оборвалась.
— Ладно, времени мы потеряли не много. Если бы вы позвонили в нью-йоркскую полицию, они бы вас промурыжили в три раза дольше. Я перезвоню сразу, как только смогу, Тэд.
— Рик, — сказал он. — Когда будете связываться с полицией, скажите им, что ее бывший муж может еще ничего не знать. Если тот парень… ну, если он что-то сделал с Мириам, Рик будет следующим по списку.
— Вы так уверены, что это тот же самый человек, который убил Гомера и Клоусона?
— Да, я уверен. — Следующие слова вырвались у него и полетели по проводам еще прежде, чем он успел сообразить, хочет ли их говорить. — Думаю, я знаю, кто это.
После секундной заминки Пэнгборн сказал:
— Ладно. Оставайтесь у телефона. Когда будет время, мы это обсудим, — после чего сразу повесил трубку.
Взглянув на Лиз, Тэд увидел, что она сидит, завалившись набок. Ее глаза словно остекленели. Он быстро подошел к ней, усадил прямо, легонько похлопал по щекам.
— Кто из них? — спросила она, еле ворочая языком. Она все еще пребывала в сером пространстве полуобморока. — Старк или Алексис Машина? Кто из них, Тэд?
Он надолго задумался.
— По-моему, это без разницы, — наконец сказал он. — Я заварю чай, Лиз.
3
Он был уверен, что они непременно об этом заговорят. А как же иначе? Но они не заговорили. Они просто сидели, глядя друг на друга, и пили чай, и ждали звонка Алана. И чем дольше тянулось молчание, тем яснее Тэд понимал: они правильно делают, что не разговаривают об этом — сначала нужно дождаться, когда Алан позвонит и скажет, жива Мириам или нет.
Допустим, подумал он, наблюдая за Лиз, которая пила чай, поднося кружку ко рту обеими руками, допустим, мы сидели бы с книжками (наблюдая за нами со стороны, можно было бы подумать, что мы читаем, и, наверное, мы бы и вправду читали, но самое главное, мы наслаждались бы тишиной, смаковали ее, словно самое лучшее вино — так, как умеют ценить тишину только родители очень маленьких детей, потому что ее у них крайне мало), и допустим еще, что пока мы сидели бы с книжками, крышу пробил бы метеорит и приземлился бы на пол в гостиной, дымясь и сияя. И что было бы дальше? Один из нас быстро сбегал бы в кухню, набрал ведро воды и остудил его прежде, чем он успеет поджечь ковер, а потом, не сказав ни единого слова, просто продолжил читать? Нет — мы бы заговорили об этом. Должны были заговорить. Как сейчас мы должны говорить о случившемся.
Возможно, они начнут разговор после звонка Алана. Возможно, даже во время звонка. Лиз будет внимательно слушать, как Алан задает вопросы, а Тэд на них отвечает. Да, наверное, так он и начнется, их разговор. Потому что Тэду казалось, что Алан был катализатором. Тэда не покидало странное ощущение, будто Алан все это и начал, хотя шериф лишь отвечал на ходы Старка.
А пока они сидели и ждали.
Его подмывало позвонить Мириам еще раз, но он боялся, что именно в эту минуту позвонит Алан, а ему ответят короткие гудки. Тэд опять пожалел, что у них нет второй линии. Впрочем, какой смысл жалеть? От сожаления толку не будет.
Здравый смысл говорил, что нет и не может быть никакого Старка, этой раковой опухоли в человеческом обличье, которая убивает людей. Как говорил деревенский дурачок в пьесе Оливера Голдсмита «Ночь ошибок, или Унижение паче гордости», «это совсем уже безвероятно, Диггори».
И все же он есть. Тэд знал, что он есть. И Лиз тоже знала. Интересно, поверит ли в это Алан, если ему рассказать. Скорее всего не поверит; скорее всего посочувствует и вызовет бригаду крепких парней в чистых белых халатах. Потому что Джорджа Старка не существует, как не существует и Алексиса Машины, это лишь вымысел вымысла. Они реальны не больше, чем Джордж Элиот, Марк Твен, Льюис Кэрролл, Такер Коу или Эдгар Бокс. Псевдоним — это лишь высшая форма вымышленного персонажа.
И все-таки Тэду не верилось, что Алан Пэнгборн не поверит, даже если поначалу и не захочет верить. Тэд и сам не хотел в это верить, но ничего другого не оставалось. Это было, простите за выражение, безжалостно правдоподобно.
— Почему он не звонит? — беспокойно спросила Лиз.
— Солнце, прошло всего пять минут.
— Почти десять.
Тэд подавил желание огрызнуться — это не бонусный раунд в телевикторине, и Алану не начислят дополнительные очки и не дадут ценный приз, если он прозвонится до девяти часов.
Нет никакого Старка, продолжал убеждать он себя. Голос разума был вполне здравым, но совершенно бессильным, словно он повторял не то, в чем был действительно убежден, а то, что попросту затвердил наизусть, как попугай, обученный говорить фразы вроде «Попка дурак» или «Полли хочет крекер». И все-таки это чистая правда, а как же иначе? Или он должен поверить, что Старк ВОССТАЛ ИЗ МОГИЛЫ, как монстр в фильме ужасов? Это был бы ловкий трюк, потому что этого человека… или не человека… никогда и не хоронили, его надгробие — фальшивый камень из папье-маше, установленный на свободном участке кладбища, такой же вымысел, как и все остальное…
Как бы там ни было, тут мы подходим к последнему пункту… или параграфу… или как вы это назовете… Какой у вас размер обуви, мистер Бомонт?
Тэд сидел, сгорбившись в кресле, и почти засыпал, несмотря на все случившееся. Он выпрямился так резко, что едва не пролил чай. Следы. Пэнгборн что-то сказал о…
Что за следы?
Думаю, это не слишком важно. У нас даже нет фотографий. Думаю, у нас есть почти все, что относится к этому делу…
— Тэд? Что такое? — спросила Лиз.
Какие следы? Где? В Касл-Роке, конечно, иначе Алан о них бы не знал. Но где именно в Касл-Роке? Возможно, на Старом городском кладбище, где эта неврастеничная дамочка, фотограф из «Пипл», сделала снимок, который так позабавил их с Лиз?
— Не самый приятный тип, — пробормотал он.
— Тэд?
А потом зазвонил телефон, и они оба пролили чай.
4
Рука Тэда потянулась к трубке… но на мгновение застыла над аппаратом.
А вдруг это он?
Я еще не закончил с тобой, Тэд. И даже не думай тягаться со мной. Потому что против меня ты слабак.
Он заставил себя опустить руку, взять трубку и поднести ее к уху.
— Алло?
— Тэд? — Это был голос Алана Пэнгборна. Тэд вдруг весь обмяк, словно до этого все его тело было стянуто жесткой проволокой, а сейчас ее сняли.
— Да, — сказал он. Слово вырвалось со свистом, как тяжелый вздох. Тэд помедлил и снова выдохнул: — С Мириам все в порядке?
— Не знаю, — ответил Пэнгборн. — Я дал нью-йоркской полиции ее адрес. Скоро мы все узнаем, хотя должен предупредить, что пятнадцать минут или полчаса вряд ли покажутся вам с женой такими уж скорыми сегодня вечером.
— Да, это точно.
— С ней все в порядке? — спросила Лиз, и Тэд, прикрыв микрофон ладонью, сказал ей, что Пэнгборн еще ничего не знает. Лиз кивнула и откинулась на спинку кресла, все еще слишком бледная, но все-таки более собранная и спокойная, чем раньше. По крайней мере кто-то уже что-то делает, и теперь голова болит не у них одних.
— Они также узнали адрес мистера Каули в телефонной компании…
— Эй! Они же не…
— Тэд, они ничего не станут предпринимать, пока не выяснят, что там с женщиной. Я им сказал, что у нас есть основания подозревать, что некий психически нездоровый человек, возможно, преследует всех людей, упомянутых в «Пипл», в статье о псевдониме Старка, и объяснил им, как с вами связаны Каули. Надеюсь, я ничего не напутал. О писателях я знаю мало, а об их агентах — и того меньше. Но они поняли, что бывшему мужу той дамы не стоит мчаться туда до их приезда.
— Спасибо, Алан. Спасибо за все.
— Тэд, нью-йоркской полиции сейчас не до того, чтобы требовать объяснений немедленно, но позже у них возникнут вопросы. И у меня, кстати, тоже. Кто, по-вашему, этот тип?
— Я не хочу обсуждать это по телефону. Я бы приехал к вам, Алан, но прямо сейчас не хочу оставлять жену и детей одних. Думаю, вы понимаете. Вам придется приехать сюда.
— Я не могу, — терпеливо проговорил Алан. — У меня тут своих дел полно, и…
— У вас заболела жена?
— Сегодня ей уже лучше. Но заболел один из моих заместителей, и мне нужно дежурить за него. Обычное дело в маленьких городках. Я как раз собирался выходить. Это я к тому, что сейчас не лучшее время, чтобы мяться и скрытничать. Скажите мне сразу.
Тэд уже думал об этом. Почему-то он был уверен, что Пэнгборн поверит, когда услышит. Но только не по телефону.
— Вы можете приехать завтра?
— Завтра нам по-любому придется встретиться, — сказал Алан. Его голос был ровным, но одновременно настойчивым. — Но если вам что-то известно, это нужно мне сегодня. Да, в Нью-Йорке потребуют объяснений, но для меня это дело десятое. У меня свой огород. Очень многие в Касл-Роке хотят, чтобы убийцу Гомера Гамиша поймали как можно скорее. Я, кстати, тоже вхожу в их число. Так что не заставляйте меня просить дважды. Время еще не такое позднее, я могу позвонить прокурору округа Пенобскот и попросить его взять вас под стражу как основного свидетеля по делу об убийстве в округе Касл. Полиция штата уже сообщила ему, что вы — главный подозреваемый, несмотря на все алиби.
— Вы это сделаете? — спросил Тэд, совершенно ошеломленный.
— Сделаю, если вы меня вынудите это сделать. Но вряд ли вы так поступите.
В голове Тэда, кажется, начало проясняться; мысли уже не разбредались, а выстраивались в более-менее связанные рассуждения. Ни Пэнгборну, ни полицейским в Нью-Йорке наверняка ведь не важно, был ли тот человек, кого они ищут, психопатом, воображающим себя Старком, или самим Старком… правильно? Он не сомневался, что да. Как не сомневался, что они все равно его не поймают, кем бы он ни был.
— Я уверен, что это какой-то психопат, как говорила моя жена, — сказал он Алану и посмотрел прямо в глаза Лиз, пытаясь передать ей мысленное сообщение. Кажется, у него получилось что-то ей передать, потому что она еле заметно кивнула. — В этом есть смысл, пусть и странный. Помните, вы говорили мне о следах?
— Да.
— Они были на Старом городском кладбище, верно?
Тэд увидел, как у Лиз округлились глаза.
— Откуда вы знаете? — В первый раз голос Алана звучал растерянно. — Я вам этого не говорил.
— Вы уже прочитали статью? В «Пипл»?
— Да.
— Именно там эта женщина, фотограф из «Пипл», установила фальшивый надгробный камень. Именно там был похоронен Джордж Старк.
Молчание в трубке. А потом:
— Вот дерьмо.
— Вы понимаете?
— Думаю, да, — сказал Алан. — Если тот парень возомнил себя Старком и если он ненормальный, тогда мысль о том, что он начал с могилы Старка, конечно, имеет смысл. Эта женщина, фотограф, она в Нью-Йорке?
Тэд вздрогнул.
— Да.
— Значит, ей тоже может грозить опасность?
— Да, я… раньше я как-то об этом не думал, но, наверное, да.
— Имя? Адрес?
— У меня нет ее адреса. — Тэд помнил, что она давала ему визитку, возможно, рассчитывая на сотрудничество в написании той книги, о которой она говорила, но он выбросил карточку. Черт! Он мог сообщить Алану только имя. — Филлис Майерз.
— А тот парень, кто написал статью?
— Майк Дональдсон.
— Тоже в Нью-Йорке?
Тэд вдруг понял, что точно не знает, и дал задний ход:
— Ну, я просто предположил, что они оба в Нью-Йорке…
— Вполне логичное предположение. Если редакция журнала находится в Нью-Йорке, значит, сотрудники тоже должны быть там, правильно?
— Может быть, но если кто-то из них или оба не состоят в штате…
— Давайте вернемся к той фотографии. Название кладбища не упоминалось в статье, ни под снимком, ни в тексте. В этом я совершенно уверен. Я-то понял, что это именно Старое городское, но я специально присматривался к деталям на заднем плане.
— Да, — сказал Тэд. — Название не упоминалось.
— Здешний глава городского управления Дэн Китон наверняка настоял, чтобы кладбище не называлось. Он человек осторожный. Тот еще перестраховщик. Даже если он дал разрешение на съемку, то при условии, что название конкретного кладбища упоминаться не будет… на случай возможного вандализма… или паломничества на могилу и все такое.
Тэд кивнул. Это было вполне логично.
— Значит, ваш психопат либо знает вас, либо живет где-то здесь, — продолжал Алан.
Теперь Тэд искренне устыдился своего первоначального предположения, что шериф из крошечного округа в Мэне, где деревьев больше, чем людей, непременно окажется идиотом. Пэнгборн был далеко не идиотом; и уж явно умнее всемирно известного романиста Тадеуса Бомонта.
— По крайней мере на данный момент нам придется принять это предположение, поскольку вполне очевидно, что у него есть доступ к закрытой информации.
— Значит, эти следы все-таки были на Старом городском?
— Да, конечно, — почти рассеянно произнес Пэнгборн. — Что вы скрываете, Тэд?
— Вы о чем? — сразу насторожился Тэд.
— Только не надо юлить и выкручиваться, хорошо? Мне сейчас придется звонить в Нью-Йорк и сообщать им эти два новых имени, а вам нужно включить мозги и подумать, есть ли еще имена, о которых мне следует знать. Издатели… редакторы… кто там еще, я не знаю. Вы утверждаете, что парень, который нам нужен, считает себя Джорджем Старком. В субботу мы говорили об этом, но только в плане предположений… в плане бреда… а сегодня вы заявляете, что это уже установленный факт. В подтверждение этого вы ссылаетесь на следы. Либо вас посетило некое гениальное дедуктивное озарение на основе тех фактов, которые знаем мы оба, либо вы знаете что-то, чего не знаю я. Естественно, мне больше нравится второй вариант. Так что давайте колитесь.
Но о чем он мог рассказать? О провалах в сознании, которым предшествовал щебет многих тысяч воробьев? О словах, которые он мог написать уже после того, как Алан Пэнгборн сказал ему, что те же самые слова были написаны кровью на стене в квартире Фредерика Клоусона? О других словах, написанных на бумажке, которую он разорвал в клочки и отправил в университетский мусоросжигатель? О снах, в которых ужасный невидимый человек водит его по дому в Касл-Роке, и все, к чему прикасается Тэд — включая собственную жену, — рушится у него под рукой? Все, во что верил сам Тэд, он знал сердцем, не разумом, и это не может служить доказательством, верно? Отпечатки пальцев и слюна наводили на странные мысли… очень странные, да… но чтобы настолько?
Нет, так не бывает.
— Алан, — медленно проговорил он, — вы будете смеяться. Нет… беру свои слова обратно. Я вас знаю уже достаточно. Вы не будете смеяться… но я сомневаюсь, что вы мне поверите. Скорее всего не поверите.
Ответ последовал тут же. Теперь голос Алана был твердым, настойчивым и не терпящим возражений:
— А вот и проверим.
Тэд замялся, взглянул на Лиз и покачал головой.
— Завтра. При личной встрече. Я все расскажу. А сегодня вам придется поверить мне на слово, что это не важно. Все, что имеет хотя бы какую-то практическую ценность, я вам уже рассказал.
— Тэд, когда я говорил, что позвоню прокурору, чтобы вас взяли под стражу…
— Если нужно, звоните. Я пойму и не обижусь. Но больше я не скажу ничего, пока не увижу вас лично. Независимо от того, что вы решите.
Молчание в трубке. Потом — тяжкий вздох.
— Ладно.
— Я хочу дать вам примерное описание человека, которого ищет полиция. Я не уверен, что оно точное, но все-таки достаточно близкое. Во всяком случае, чтобы передать его нью-йоркской полиции. Вам есть на чем записать?
— Да. Давайте.
Тэд закрыл глаза, которые Господь поместил у него на лице, и открыл глаз, который Господь дал его разуму, — глаз, который упорно видел даже то, на что сам Тэд смотреть не хотел. Когда люди, читавшие его книги, впервые встречались с ним лично, они неизменно разочаровывались. Они пытались скрывать от него это разочарование, но у них не получалось. Тэд на них не обижался, потому что понимал их чувства… по крайней мере отчасти. Если им нравились его книги (а некоторые во всеуслышание заявляли, что любят их), они представляли себе их автора чуть ли не двоюродным братом самого Господа Бога. А вместо Господа Бога видели обыкновенного парня ростом шесть футов и дюйм, в очках, с уже намечавшейся лысиной, неуклюжего и натыкавшегося на все вокруг. Парня с редеющей шевелюрой и двумя дырками в носу, точно как у них самих.
Вот что они видели. Но никто не мог видеть третий глаз у него в голове. Глаз, горящий на темной его половине, на той стороне, что всегда утопала в тени… вот это и вправду подобно Богу, и Тэд был рад, что люди его не видят. Если бы они его видели, то многие наверняка попытались бы украсть. Да, попытались бы. Так или иначе. Даже если бы пришлось вырезать его у него из головы тупым ножом.
Глядя в темноту, он сосредоточился на своем собственном образе Джорджа Старка — настоящего Джорджа Старка, совсем не похожего на мужчину, снявшегося для фотографии на обложку. Тэд искал человека-тень, беззвучно выросшего за годы, нашел его и принялся описывать Алану Пэнгборну:
— Он довольно высокий. Во всяком случае, выше меня. Шесть футов три дюйма, может быть, шесть и четыре, если в обуви. Светлые волосы, аккуратная короткая стрижка. Голубые глаза. Хорошо видит вдаль. Читает и пишет в очках. Заказал их пять лет назад.
Он выделяется не из-за роста, а из-за комплекции. Он не толстый, но очень крупный. Широченные плечи, обхват шеи, наверное, восемнадцать с половиной, если не все девятнадцать. Он мой ровесник, Алан, но в отличие от меня не поблек и не начал полнеть. Он очень крепкий. Выглядит как Шварценеггер сейчас, когда Шварценеггер стал немного сдуваться. Он следит за собой, занимается силовыми упражнениями. Может так напрячь бицепс, что рукав рубашки разойдется по шву. Но на ходячую гору мышц он не похож.
Он родился в Нью-Хэмпшире, но после развода родителей переехал с матерью в Оксфорд, штат Миссисипи, откуда она родом. Там он прожил почти всю жизнь. В юности у него был очень заметный акцент, словно он приехал из какой-то глухой деревни. В колледже многие потешались над его акцентом — за глаза, разумеется, в глаза над такими парнями никто не смеется, — и он потратил немало времени, чтобы от него избавиться. Думаю, что теперь этот акцент если и проявляется, то лишь когда он по-настоящему взбешен, а люди, которые его взбесили, потом уже вряд ли способны давать свидетельские показания. Он вспыльчив. Жесток. Очень опасен. Можно сказать, практикующий психопат.
— Что за… — начал было Пэнгборн, но Тэд его перебил:
— У него очень темный загар, а поскольку блондины обычно так сильно не загорают, это может служить хорошей особой приметой. Большие ноги, большие руки, неохватная шея, широкие плечи. Лицо такое, как будто кто-то талантливый, но в большой спешке вытесал его из камня.
И последнее: возможно, он водит черный «торонадо». Не знаю, какого года выпуска. Но точно из старых, у которых сплошная ржавчина под капотом. Черный. Номера могут быть из Миссисипи, хотя, возможно, он их поменял. — Тэд помолчал и добавил: — Да, на заднем бампере есть наклейка. С надписью: «Психованный сукин сын».
Он открыл глаза.
Лиз смотрела на него, лицо у нее было белым как мел.
На том конце линии царила тишина.
— Алан? Вы еще здесь?
— Секунду. Я записываю. — Еще одна пауза, но уже не такая длинная. — Ладно, — наконец сказал Алан, — я понял. Вы рассказали мне столько подробностей, но кто этот парень, как вы с ним связаны и откуда вы его знаете, сказать не можете?
— Я не знаю, но попытаюсь. Завтра. Все равно его имя сегодня ничем не поможет, потому что он пользуется другим.
— Джордж Старк.
— Ну, разве что он настолько свихнулся, что называет себя Алексисом Машиной, но это вряд ли. Да, наверное, Старк. — Он попытался подмигнуть Лиз. Не то чтобы он всерьез думал, что настроение можно поднять, подмигнув или как-то еще, но все равно попытался. Но сумел только моргнуть сразу двумя глазами, как сонный филин.
— И как бы я ни старался, у меня не получится вас убедить рассказать все сейчас?
— Да. Никак не получится. Извините.
— Ладно. Я свяжусь с вами, как только смогу. — После этого Алан повесил трубку без всяких там «до свидания» или «спасибо». Подумав как следует, Тэд согласился, что он и вправду не заслужил никаких «до свиданий».
Он тоже положил трубку и подошел к жене, которая сидела, словно окаменев, и смотрела на него во все глаза. Он взял ее за руки — очень холодные — и сказал:
— Все будет хорошо, Лиз. Клянусь тебе.
— Ты расскажешь ему о своих трансах, когда будешь с ним говорить завтра? О щебете птиц? Как ты слышал их в детстве и что это тогда означало? О том, что ты написал, когда отключался?
— Я расскажу обо всем, — сказал Тэд. — А сочтет ли он нужным передать это кому-то еще… — Он пожал плечами. — Пусть сам решает.
— Так много, — проговорила Лиз слабым голосом. Она по-прежнему смотрела на Тэда, словно не в силах оторвать взгляд. — Ты так много знаешь о нем. Тэд… откуда?
Он мог только встать перед ней на колени и греть в ладонях ее ледяные руки. Откуда он так много знает? Его постоянно об этом спрашивали самые разные люди. Они формулировали это по-разному: «Как ты это придумал? Как ты сумел это выразить? Как ты это запомнил? Где ты мог это видеть?» Но в конечном итоге все сводилось к одному: «Откуда ты это знаешь?»
Он не знал, откуда он знает.
Он просто знал.
— Так много, — повторила она голосом спящего человека, которому снится тяжелый сон. Потом они оба молчали. Тэд все ждал, когда близнецы ощутят беспокойство родителей, проснутся и начнут плакать, но тишину нарушало только размеренное тиканье часов. Он поудобнее устроился на полу перед креслом Лиз и продолжал держать в ладонях ее руки, надеясь их согреть. Но они все еще были холодными и через пятнадцать минут, когда зазвонил телефон.
5
Алан Пэнгборн говорил деловито, без всяких эмоций. Рик Каули находится у себя дома, под охраной полиции. Вскоре он поедет к бывшей жене, которая так и останется бывшей уже навсегда; воссоединение, о котором они оба время от времени говорили и к которому явно стремились, не состоится уже никогда. Мириам мертва. Рик должен присутствовать на формальном опознании тела в районном манхэттенском морге на Первой авеню. Тэду не следует звонить Рику сегодня; «до выяснения обстоятельств» Рику не сообщали о связи Тэда с убийством Мириам Каули. Филлис Майерз уже разыскали и обеспечили ей охрану. Майкл Дональдсон оказался орешком покрепче, но его планируют разыскать и тоже взять под охрану еще до полуночи.
— Как ее убили? — спросил Тэд, хотя знал ответ. Но иногда нужно спрашивать. Бог его знает зачем.
— Перерезали горло, — ответил Алан, как показалось Тэду, намеренно жестко. Выдержав паузу, шериф добавил: — Вы по-прежнему ничего не хотите мне сообщить?
— Завтра утром. При личной встрече.
— Ладно. Просто на всякий случай спросил. Спросить же можно?
— Да, можно.
— Нью-йоркской полицией объявлен в розыск мужчина по имени Джордж Старк. Приметы — согласно вашему описанию.
— Хорошо. — Да, наверное, хорошо. Хотя Тэд знал, что скорее всего это бесполезно. Его почти наверняка не найдут, если он сам не захочет, чтобы его нашли, а если кто и найдет, то горько о том пожалеет, подумал Тэд.
— Завтра, в девять утра, — сказал Пэнгборн. — И пожалуйста, будьте дома, Тэд.
— Можете не сомневаться.
6
Лиз приняла успокоительное и сумела заснуть. Тэд ворочался в полудреме, то погружаясь в сон, то просыпаясь, и в четверть четвертого встал с постели, чтобы сходить в туалет. Пока он стоял над унитазом, ему показалось, что он опять слышит чириканье воробьев. Он напрягся, прислушиваясь. Струя, текущая в унитаз, разом иссякла. Звук не делался громче и не исчезал, и через пару мгновений до Тэда дошло, что это всего лишь сверчки.
Выглянув в окно, он увидел полицейскую машину, припаркованную на противоположной стороне улицы прямо напротив дома, темную и беззвучную. Он бы подумал, что в машине никого нет, если бы не разглядел огонек горящей сигареты. Похоже, ему самому, Лиз и близнецам тоже обеспечили полицейскую защиту.
Или полицейское наблюдение, подумал он, возвращаясь в постель.
Как бы там ни было, все-таки от присутствия полиции стало чуть-чуть спокойнее. Тэд заснул и проснулся в восемь без всяких воспоминаний о ночных кошмарах. Хотя настоящий кошмар, разумеется, никуда не исчез. Он был где-то здесь. Где-то рядом.