Старк командует парадом
— Каждый ловкий дурак может взять тигра за яйца, — сказал Машина Джеку Холстеду. — Ты знал об этом?
Джек рассмеялся, но, увидев лицо Машины, тут же умолк.
— Убери с морды эту дебильную усмешку и слушай внимательно, — сказал Машина. — Я тебя делу учу. Ты внимательно слушаешь?
— Да, мистер Машина.
— Значит, запоминай на всю жизнь. Каждый ловкий дурак может взять тигра за яйца, но продолжать их сжимать может только герой. И раз уж мы заговорили на эту тему, скажу еще одну вещь: уйти целым и невредимым удается только героям или же пустозвонам, которые не доводят начатое до конца. Только им, и никому больше. А я всегда довожу начатое до конца.
Глава 15В Старка никто не верит
1
Тэд и Лиз в совершеннейшем потрясении — таком глубоком и леденящем, словно это и вправду был лед, который сковал их со всех сторон, — слушали рассказ Алана Пэнгборна о том, что случилось в Нью-Йорке за прошедшую ночь. Майк Дональдсон изрезан и забит до смерти на этаже у своей квартиры; Филлис Майерз и двое полицейских застрелены в ее доме на западной стороне. Ночного консьержа в доме Майерз ударили по голове чем-то тяжелым и проломили ему череп. Врачи говорят, что скорее всего он очнется уже на том свете. Консьерж в доме Дональдсона мертв. Все убийства происходили в чисто гангстерском стиле, нападавший просто подходил к жертвам и принимался за дело.
Рассказывая все это, Алан называл убийцу Старком.
Он неосознанно называет его настоящим именем, подумал Тэд. Потом тряхнул головой, разозлившись на себя. Убийцу же надо как-то называть, а Старк, наверное, все-таки лучше, чем «преступник» или «мистер Икс». Сейчас еще рано думать, что Пэнгборн использует это имя как-то иначе, чем просто удобное обозначение.
— А что с Риком? — спросил он, когда Алан закончил рассказ, а к нему самому вернулся дар речи.
— Мистер Каули жив, здоров и находится под полицейской защитой.
Было без четверти десять утра; до взрыва, убившего Рика и одного из его охранников, оставалось еще почти два часа.
— Филлис Майерз тоже была под полицейской защитой, — сказала Лиз. Уэнди сладко спала в манеже, Уильям потихонечку засыпал. Его головка клонилась на грудь, глазки закрывались… а потом он рывком поднимал голову. Алану он напоминал часового, который старается не заснуть на посту. Это было забавно. Наблюдая за близнецами, Алан заметил одну интересную вещь: каждый раз, когда Уильям поднимал голову, изо всех сил стараясь не спать, Уэнди ворочалась во сне.
Интересно, а их родители это заметили? — подумал он и сам же себе ответил: Конечно, заметили.
— Да, Лиз. Он застал их врасплох. Сотрудников полиции можно застать врасплох так же, как и любых других людей, но они должны реагировать быстрее. На этаже, где жила Филлис Майерз, несколько человек выглянули в коридор после выстрелов, так что мы можем достаточно ясно представить, как это все происходило — по показаниям жильцов и по тому, что полиция обнаружила на месте преступления. Старк притворился слепым. Он не переоделся после убийств Мириам Каули и Майкла Дональдсона, которые были… прошу прощения, я все понимаю… но там действительно пролилось много крови. Он вышел из лифта в темных очках, которые, вероятно, купил на Таймс-сквер или у уличного торговца, вышел, размахивая белой тростью, испачканной в крови. Бог его знает, где он взял трость, но полиция предполагает, что с этой же тростью он напал на консьержа.
— Отобрал у настоящего слепого, конечно, — спокойно проговорил Тэд. — Этот парень уж точно не сэр Галахад.
— Это да. Он, вероятно, кричал, что его ограбили на улице или в квартиру забрались воры. Как бы там ни было, он приблизился к ним так быстро, что они ничего не успели сделать. В конце концов, это были обычные полицейские из уличного патруля, которых без предупреждения сорвали с дежурства и поставили охранять эту женщину.
— Но они же должны были знать, что Дональдсона тоже убили, — сказала Лиз. — И если они после этого не смогли понять, что тот человек очень опасен…
— Но они также знали, что охрана Дональдсона прибыла уже после того, как он был убит, — сказал Тэд. — Они были слишком в себе уверены.
— Да, наверное, — согласился Алан. — Теперь уже сложно судить, но ребята, которые охраняют Каули, знают, что этот убийца опасен, умен и не остановится ни перед чем. Они держат ухо востро. Нет, Тэд… ваш агент в безопасности. Можете не сомневаться.
— Вы говорили, что были свидетели, — сказал Тэд.
— О да. Целая куча свидетелей. И в доме бывшей жены Каули, и в доме Дональдсона, и в доме Майерз. Ему, похоже, насрать. — Алан покосился на Лиз. — Прошу прощения.
Она улыбнулась.
— Это слово я слышала раньше, Алан. Пару раз.
Он кивнул, улыбнулся в ответ и опять повернулся к Тэду.
— А что приметы, которые я вам давал?
— Все совпадает, — ответил Алан. — Крупный блондин с очень темным загаром. Так что скажите мне, кто он, Тэд. Назовите имя. Сейчас у меня есть о чем побеспокоиться и помимо Гомера Гамиша. И этот чертов комиссар нью-йоркской полиции прямо с меня не слезает. Шейла Бригем, наш старший диспетчер, считает, что я стану звездой новостей, но меня больше всего беспокоит Гомер. Даже больше, чем двое мертвых полицейских, которые охраняли Филлис Майерз. Гомер — это самое главное. Так что давайте. Назовите мне имя.
— Я уже называл, — сказал Тэд.
Последовала долгая тишина — секунд на десять. Потом Алан очень тихо проговорил:
— Разве?
— Его зовут Джордж Старк. — Тэд сам поразился тому, как спокойно звучал его голос. А еще больше он поразился, когда вдруг понял, что, по всем ощущениям, он и вправду спокоен… если только глубокое потрясение и спокойствие не ощущаются одинаково. И все-таки это было огромное облегчение, вот так вот взять и сказать: «Вы уже знаете его имя. Его зовут Джордж Старк».
— Я не совсем вас понимаю, — проговорил Алан после еще одной долгой паузы.
— Все вы понимаете, Алан, — вмешалась Лиз. Тэд взглянул на нее, удивленный ее резким и строгим тоном. — Мой муж говорит, что его псевдоним каким-то образом ожил. Могильный камень на снимке… помните, что там написано? На том месте, где обычно пишут какие-то добрые слова или маленькое стихотворение, была фраза, которую Тэд сказал в разговоре с тем журналистом, который первым обнародовал эту историю. НЕ САМЫЙ ПРИЯТНЫЙ ТИП. Помните?
— Да, Лиз, но… — Алан смотрел на них обоих с выражением беспомощного изумления, словно вдруг осознал, что все это время разговаривал с сумасшедшими.
— Никаких «но», — оборвала его Лиз все тем же резким, почти жестким тоном. — У вас еще будет достаточно времени на все «но» и прочие возражения. И у вас, и у всех остальных. А сейчас просто выслушайте меня. Тэд не шутил, когда говорил, что Джордж Старк был не самым приятным типом. Может, он думал, что шутит, но он не шутил. Если он сам этого не понимал, то я понимала. Джордж Старк был не просто неприятным типом, на самом деле он был ужасным. С каждой новой из четырех его книг он пугал меня все больше и больше, и когда Тэд наконец решился его убить, я пошла наверх в спальню и разревелась от облегчения. — Она взглянула на Тэда, который смотрел на нее во все глаза. — Да, я ревела. На самом деле. Мистер Клоусон из Вашингтона был омерзительным Выползнем, но он оказал нам услугу, может быть, самую большую услугу за всю нашу совместную жизнь, и только поэтому я ему благодарна, и мне жаль, что он умер.
— Лиз, вы же не можете всерьез утверждать…
— Не надо указывать мне, что я могу, а чего не могу!
Алан моргнул. Голос Лиз оставался приглушенным, чтобы не разбудить Уэнди и не потревожить Уильяма, который в последний раз вскинул головку, а потом лег на бочок и заснул рядом с сестрой. Алан почему-то не сомневался, что если бы не детишки, Лиз не стала бы сдерживать себя, и ее голос прозвучал бы громче. Возможно, даже во всю силу.
— Сейчас Тэд вам кое-что расскажет. Выслушайте его внимательно, Алан, и постарайтесь ему поверить. Потому что, если вы не поверите, этот человек — или что он такое — будет убивать, пока не дойдет до конца своего списка павших. А мне не хотелось бы, чтобы это случилось. По сугубо личным соображениям. Видите ли, мне кажется, что мы с Тэдом и наши дети тоже можем стоять в этом списке.
— Хорошо. — Голос Алана оставался спокойным, но мысли неслись в голове с бешеной скоростью. Он честно пытался отложить в сторону ярость, досаду и даже удивление, чтобы четко и ясно обдумать эту безумную идею. Не в смысле, правда это или выдумка — разумеется, это не может быть правдой, — а с точки зрения, для чего им понадобилось затевать такой разговор. Для того, чтобы скрыть свое воображаемое соучастие в убийствах? Или не воображаемое? Неужели они действительно в это верят? Невозможно представить, чтобы два образованных и разумных человека — во всяком случае, до сих пор они производили впечатление людей разумных — могли в это верить, но, как и в тот день, когда Алан пришел арестовывать Тэда по обвинению в убийстве Гомера Гамиша, от них не исходил этот едва уловимый, но легко узнаваемый и очевидный запах людей, говорящих неправду. Сознательно говорящих неправду, поправил он себя. — Говорите, Тэд. Я вас слушаю.
— Хорошо. — Тэд нервно прочистил горло и встал. Его рука потянулась к нагрудному карману, и он с удивлением понял, что тянется за сигаретами, которых там не было уже много лет. Он сунул руки в карманы и посмотрел на Алана Пэнгборна, как посмотрел бы на кого-то из своих студентов, обратившихся к нему за помощью или советом.
— Что-то странное здесь происходит. Нет… больше, чем странное. Что-то ужасное, необъяснимое. Но оно происходит. И я думаю, все началось, когда мне было одиннадцать лет.
2
Тэд рассказал обо всем: о головных болях в детстве, о пронзительном щебете и туманных видениях множества воробьев, возвещавших начало этих головных болей, о возвращении воробьев. Он показал Алану страницу рукописи с размашистой надписью «ВОРОБЬИ СНОВА ЛЕТАЮТ», сделанной карандашом поперек отпечатанных строчек. Он рассказал о вчерашнем помутнении сознания, приключившемся в университете, и о том, что он написал (настолько подробно, насколько смог вспомнить) на обратной стороне бланка заказа. Он честно признался, что уничтожил бланк, и попытался передать свой страх и замешательство, которые заставили его это сделать.
Алан слушал с невозмутимым лицом.
— К тому же, — закончил Тэд свой рассказ, — я знаю, что это Старк. Вот здесь. — Он сжал пальцы в кулак и легонько постучал себя по груди.
Алан долго молчал. Он принялся вертеть свое обручальное кольцо на безымянном пальце левой руки, и, казалось, это занятие поглотило его целиком.
— Вы похудели с тех пор, как женились, Алан, — тихо проговорила Лиз. — Если вы не подгоните это кольцо под размер, когда-нибудь вы его потеряете.
— Да, наверное. — Он поднял голову и посмотрел на нее. А когда заговорил, то обращался лишь к ней одной, словно Тэд вышел из комнаты и они остались только вдвоем. — Ваш муж пригласил вас к себе в кабинет и показал это первое послание из мира духов уже после того, как я ушел… верно?
— Единственный «Мир духов», о котором я знаю, — это парфюмерный магазин примерно в миле отсюда, — спокойно проговорила Лиз. — Но да, он показал мне эту надпись уже после того, как вы ушли.
— Сразу после?
— Нет… мы уложили близнецов, а потом, когда сами стали готовиться ко сну, я спросила у Тэда, что он скрывает.
— В промежутке между тем, когда я ушел, и тем, когда он рассказал о своих помутнениях и чириканье воробьев, были периоды, когда вы не видели, что он делает? Когда он мог бы подняться наверх и написать эту фразу, которую я вам назвал?
— Я точно не помню, — сказала Лиз. — Мне кажется, мы были вместе все время, но я не могу сказать наверняка. Но даже если бы я сказала, что он постоянно находился рядом, это все равно было бы без толку, верно?
— Вы о чем, Лиз?
— О том, что тогда вы решили бы, что я тоже лгу, разве нет?
Алан тяжко вздохнул. Собственно, другого ответа им и не требовалось.
— Тэд говорит правду.
Алан кивнул.
— Я ценю вашу честность… но поскольку вы не можете ручаться, что он никуда не отлучался, мне нет нужды обвинять вас во лжи. И я этому рад. Вы признаете, что такая возможность не исключена, и я думаю, вы согласитесь, что альтернатива была бы дикой.
Тэд стоял, прислонившись к камину, и переводил взгляд с шерифа на жену и обратно, как зритель на теннисном матче. Шериф Пэнгборн не сказал ни единого слова, которого Тэд не предвидел бы, и он указывал на «дыры» в этой истории гораздо мягче, чем мог бы, но Тэд все равно был разочарован… горько разочарован, почти до боли. Его предчувствие, что Алан поверит — вопреки всякому здравому смыслу, просто интуитивно поверит, — оказалось такой же липой, как лекарство от всех болезней.
— Да, соглашусь, — сказала Лиз ровным голосом.
— А что касается приступа в университете… у нас нет свидетелей ни самого приступа, ни того, что Тэд, по его утверждению, написал. На самом деле он даже не рассказал вам об этом случае, пока не позвонила миссис Каули, верно?
— Да. Не рассказал.
— Поэтому… — Алан пожал плечами.
— Алан, можно задать вам вопрос?
— Конечно.
— Зачем Тэду лгать? Что ему это даст?
— Я не знаю, — чистосердечно ответил Алан. — Возможно, он сам не знает. — Он быстро взглянул на Тэда и опять повернулся к Лиз. — Возможно, он даже не знает, что лжет. Но скажу прямо: ни один полицейский не поверит в такую историю без убедительных доказательств. А их нет.
— Тэд говорит правду. Я понимаю, почему вы не верите, но я хочу, чтобы вы поверили в то, что он говорит правду. Очень хочу. Понимаете, я жила с Джорджем Старком. И я знаю, как Тэд стал к нему относиться со временем. Я скажу вам кое-что, чего не было в «Пипл». Тэд начал задумываться о том, чтобы избавиться от Старка, еще за две книги до последней…
— За три, — тихо проговорил Тэд со своего места у камина. Его желание закурить превратилось в навязчивую идею. — Я начал задумываться об этом после первой книги.
— Хорошо, за три. Журнальная статья представляет все так, будто это было недавнее решение, но это неправда. Я хочу, чтобы вы поняли. Если бы Фредерик Клоусон не потянул моего мужа за руку, думаю, Тэд до сих пор говорил бы, что надо от него избавиться. Но лишь говорил. Как алкоголик или наркоман говорит семье и друзьям, что он обязательно бросит… завтра… или послезавтра… или послепослезавтра.
— Нет, — произнес Тэд. — Не совсем так. В общем правильно, но неверно в деталях.
Он умолк, хмурясь и размышляя. Пытаясь сосредоточиться. Алан пусть и с неохотой, но отказался от мысли, что они врут или пытаются его одурачить по каким-то своим странным причинам. Они не тратили силы на то, чтобы убедить его или даже самих себя. Они просто рассказывали о том, что произошло… как это бывает, когда человек пытается описать давно случившуюся перестрелку.
— Послушайте, — сказал Тэд. — Давайте пока что оставим эти приступы, воробьев и пророческие видения, если это были видения. Если сочтете нужным, можете поговорить о физических симптомах с моим врачом Джорджем Хьюмом. Возможно, результаты обследования, которое я проходил вчера, покажут какую-то странность, но даже если нет, врач, который меня оперировал в детстве, может быть, еще жив и сможет вам рассказать о том случае. Возможно, он знает что-то такое, что прольет свет на весь этот бедлам. Я не помню, как его звали, но его имя наверняка есть в моей медицинской карте. А пока что-то не выяснится, давайте отгоним все это психическое дерьмо на запасной путь.
Алану было странно услышать такое от Тэда… если он и вправду подделал ту провидческую надпись и солгал насчет другой. Человек, свихнувшийся настолько, чтобы сделать что-то подобное — а потом напрочь забыть, что он это сделал, и искренне верить, что эти надписи были подлинной материализацией сверхъестественного, — не желал бы говорить ни о чем другом. Или нет? У Алана уже голова шла кругом.
— Ладно, — согласился он, — если это, как вы говорите, «психическое дерьмо» стоит на запасном пути, то что у нас на главной магистрали?
— Джордж Старк, — сказал Тэд и подумал: На магистрали, ведущей в Эндсвиль, где заканчиваются все рельсы. — Представьте, что у вас в доме поселился чужой человек. Кто-то, кого вы всегда немного побаивались, как Джим Хокинс всегда немного побаивался старого морского волка в трактире «Адмирал Бенбоу». Вы читали «Остров сокровищ», Алан?
Алан кивнул.
— Значит, вы понимаете то чувство, которое я пытаюсь описать. Вы боитесь этого парня, он вам не нравится, но вы позволяете ему остаться. Хоть вы и не хозяин гостиницы, как в «Острове сокровищ», но вы, может быть, думаете, что он дальний родственник вашей жены или что-то подобное. Понимаете?
Алан кивнул.
— И вот в один прекрасный день этот мерзопакостный гость делает что-то такое… скажем, швыряет об стену засорившуюся солонку, и вы говорите жене: «И долго еще этот придурок, твой троюродный братец, будет у нас гостевать?» — а она смотрит на вас и говорит: «Мой троюродный братец? Я думала, это твой троюродный братец».
Алан не смог сдержать смех.
— И что, вы его выгоняете? — продолжал Тэд. — Нет. Во-первых, он уже какое-то время прожил в вашем доме, и как бы странно это ни звучало, но у него вроде как появились… какие-то права или что-то подобное. Но не это самое главное.
Слушая Тэда, Лиз то и дело кивала. У нее был взволнованный, благодарный взгляд человека, которому сказали то самое слово, что весь день вертелось у него на кончике языка.
— Самое главное, — сказала она, — что вы жутко его боитесь. Боитесь того, что он сможет сделать, если сказать ему напрямик, чтобы он убирался.
— Вот именно, — кивнул Тэд. — Вы хотите быть храбрыми и вытолкать его взашей, и не только потому, что боитесь того, что он может быть опасен. Это уже вопрос самоуважения. Но… вы все время откладываете разговор. И находите сотню причин, чтобы его отложить. Типа на улице дождь, и ваш «гость» будет меньше беситься, если вы выгоните его в солнечную погоду. Или, может быть, вам всем надо как следует выспаться. В общем, вы постоянно находите причину, чтобы отложить разговор на потом. Вы понимаете, что если эти причины кажутся убедительными вам самим, вы можете сохранить хотя бы какое-то самоуважение, а какое-то все-таки лучше, чем вообще никакого. И даже лучше, чем все, если «все» означает, что вас могут ранить или убить.
— И может быть, не только вас. — Лиз говорила спокойным, приятным голосом женщины, которая обсуждает с приятельницами в садоводческом клубе, когда лучше сажать кукурузу или как определить, что помидоры уже созрели и их пора собирать. — Он был отвратительным и опасным, когда… жил с нами… и он отвратителен и опасен сейчас. Причем, если судить по тому, что случилось, он стал еще хуже, чем прежде. Он сумасшедший, конечно, но, с его точки зрения, все, что он делает, вполне разумно: выследить всех, кто сговорился его убить, и уничтожить их одного за другим.
— Вы закончили?
Она удивленно взглянула на Алана, словно его голос вырвал ее из глубокой задумчивости.
— Что?
— Я спросил, закончили вы или нет. Вы собирались мне все рассказать, и я хочу быть уверен, что вы выговорились до конца.
Ее спокойствие тут же сошло на нет. Она вздохнула и нервно провела рукой по волосам.
— Вы нам не верите, да? Ни единому слову.
— Лиз, — сказал Алан, — это же просто… бред. Простите, что употребил это слово, но, с учетом сложившихся обстоятельств, это еще мягко сказано. Скоро сюда прибудут другие полицейские. И, как я понимаю, ФБР — вполне вероятно, что его уже объявили в федеральный розыск, а значит, Бюро тоже подключится. Если вы им расскажете эту историю вкупе с помутнениями сознания и призрачными записками, вы услышите много слов, не столь мягких. Если бы вы мне сказали, что всех этих людей убил призрак, я бы тоже вам не поверил. — Тэд открыл было рот, но Алан вскинул руку, не давая ему заговорить. — Но я бы скорее поверил в призрака, чем в то, что вы мне рассказали. Мы же сейчас говорим не о призраке, мы говорим о человеке, которого не существует вовсе.
— А как вы тогда объясните мое описание? — вдруг спросил Тэд. — Я назвал вам приметы Старка по своим собственным представлениям о том, как он выглядел… выглядит. Какие-то данные есть в автобиографическом листе в «Дарвин пресс». Но в основном это все у меня в голове. Не то чтобы я специально пытался представить себе этого человека, нарисовать его в воображении… Однако за все эти годы у меня в голове постепенно сложился образ, ну, вроде образа диджея на радио, которое вы слушаете каждый день по пути на работу. И если вы когда-нибудь встретите этого диджея в жизни, то скорее всего окажется, что созданный вами образ не имеет ничего общего с реальным человеком. Но образ Старка, похоже, был правильным. Как вы это объясните?
— Никак, — ответил Алан. — Я не знаю, как это объяснить. Если, конечно, вы мне не солгали о том, откуда взяли это описание.
— Вы сами знаете, что я не лгу.
— Не факт. — Алан поднялся, подошел к камину и беспокойно потыкал кочергой сложенные там дрова. — Не всякая ложь происходит из сознательного решения. Если человек убедил себя, что он говорит правду, он спокойно обманет даже детектор лжи. С Тэдом Банди так было.
— Да ладно вам! — рявкнул Тэд. — Что вы все силитесь нам возразить?! Опять начинается, как с отпечатками пальцев. Только на этот раз у меня нет никаких фактических доказательств. Кстати, а как насчет отпечатков? Если подумать, они-то как раз подтверждают, что мы говорим правду. Или хотя бы наводят на мысль.
Алан резко обернулся. Он вдруг разозлился на Тэда… на них обоих. Ему казалось, что его медленно, но верно загоняют в угол, и ему это не нравилось. Это как если бы он оказался на собрании Общества плоской Земли и был там единственным человеком, который верит, что Земля круглая.
— Я не могу этого объяснить… пока не могу, — сказал он. — А между тем, может быть, вы мне скажете, откуда он взялся — тот, который реальный. Вы что, вроде как сами его родили однажды ночью, а, Тэд? Или он вылупился из чертова воробьиного яйца? Вы что, принимали его обличье, когда писали книги, выходившие под его именем? Как все происходило?
— Я не знаю, откуда он взялся, — ответил Тэд устало. — Если бы я знал, я бы вам сразу сказал. Насколько я помню, я был собой, когда писал «Путь Машины», «Оксфордский блюз», «Акулий пирог» и «Дорогу в Вавилон». Я понятия не имею, как он сделался… отдельной личностью. Он мне казался вполне реальным, когда я писал за него, но только в том смысле, что для меня реально все, что я пишу, пока я это пишу. То есть я принимаю свою работу всерьез, но не верю, что в книгах все по-настоящему… хотя когда пишу, верю.
Он помедлил и смущенно хмыкнул.
— Я столько раз говорил о писательском мастерстве… сотни лекций, тысячи семинаров по литературному творчеству, и ни единого слова о том, как писатель справляется с двумя реальностями одновременно — в реальном мире и в мире книги, которую пишет. Я вообще как-то об этом не думал. А теперь понимаю… ну… понимаю, что даже не знаю, как подступиться к этим размышлениям.
— Это не важно, — сказала Лиз. — Ему не было необходимости становиться отдельной личностью, пока Тэд не попытался его убить.
Алан повернулся к ней.
— Ладно, Лиз, вы лучше всех знаете Тэда. Когда он работал над этими криминальными романами, он превращался из мистера Бомонта в мистера Старка? Он вас бил? Угрожал людям на вечеринках опасной бритвой?
— Сарказм не поможет нашему разговору, — сказала она, глядя ему прямо в глаза.
Алан раздраженно вскинул руки, хотя сам толком не знал, на кого злится: на Бомонтов, на себя или на всех вместе.
— Это не сарказм. Я просто пытаюсь применить небольшую словесную шокотерапию, чтобы вы оба поняли, как дико звучит ваш рассказ! Вы говорите о чертовом псевдониме, который ожил и зажил собственной жизнью! Если вы скажете ФБР хотя бы половину того, что сказали сейчас, они первым делом проверят, есть ли в штате Мэн закон о принудительном помещении пациентов в психиатрическую больницу!
— Ответом на ваш вопрос будет «нет», — сказала Лиз. — Он не бил меня и не размахивал опасной бритвой на вечеринках. Но когда он писал как Джордж Старк… и особенно когда писал об Алексисе Машине… Тэд был другим. Когда он… наверное, лучше всего сказать, когда он отворял дверь и впускал Старка, он становился каким-то далеким. Не холодным, не равнодушным, а просто далеким. Меньше интересовался, что происходит вокруг, не стремился куда-то ходить, общаться с людьми. Иногда он пропускал собрания на факультете, даже отменял занятия со студентами… хотя такое случалось редко. Он очень поздно ложился спать, а иногда перед тем, как заснуть, еще ворочался целый час. И спал беспокойно, все время дергался, что-то бормотал во сне, как будто ему снились кошмары. Я его спрашивала об этом, но он говорил, что у него болит голова и он очень устает, но даже если ему и снилось что-то плохое, он не мог вспомнить, что именно.
Не сказать чтобы он сильно менялся, но он был… другим. Одно время мой муж сильно пил, Алан. А потом бросил. Он не ходил на собрания Анонимных алкоголиков или что-нибудь в этом роде, но пить он бросил. Он уже много лет не брал в рот ни капли спиртного. За одним исключением. Закончив одну из книг Старка, он напился. Как будто дал волю чувствам и сказал себе: «Сукин сын снова убрался прочь. Хоть на время, но все-таки убрался. Джордж вернулся на свою ферму в Миссисипи. Ура!»
— Она все правильно поняла, — сказал Тэд. — «Ура!» Именно так я себя и чувствовал. Давайте еще раз посмотрим, что у нас есть, если не принимать во внимание мои отключки и автоматическое письмо. Человек, которого вы ищете, убивает тех, кого я знаю и кто, за исключением Гомера Гамиша, принимал участие в «упразднении» Джорджа Старка… в сговоре со мной, разумеется. У него точно такая же, как у меня, группа крови — не самая редкая, но все равно она встречается у шести человек из ста. Его внешность подходит под описание, которое я вам дал, причем это было мое собственное представление о том, как мог бы выглядеть Старк, если бы он существовал на самом деле. Он курит те же сигареты, которые курил я. И последнее, самое интересное: у нас с ним одинаковые отпечатки пальцев. Вторая группа крови с отрицательным резус-фактором встречается у шести человек из ста, но, насколько мы знаем, на свете не может быть двух людей с одинаковыми отпечатками пальцев. И тем не менее у него они точно такие же, как у меня. А теперь, несмотря на все это, вы не хотите даже задуматься над моим утверждением, что Старк каким-то образом ожил. Вот и скажите, шериф Алан Пэнгборн, у кого из нас, если можно так выразиться, затуманены мозги?
Алан почувствовал, что та почва, на которую он всегда опирался и которую полагал незыблемой твердью, слегка покачнулась. Это никак не возможно, верно? Но… сегодня он обязательно побеседует с врачом Тэда и попробует заполучить его медицинскую карту. Он вдруг подумал, что было бы здорово, если бы обнаружилось, что у Тэда не было никакой опухоли в мозгу и он либо солгал… либо ему все привиделось в галлюцинациях. Если суметь доказать, что у этого человека есть психические отклонения, все стало бы проще. И как-то спокойнее. Может быть…
Может быть, дерьмо собачье. Никакого Джорджа Старка нет и никогда не было. Алан, конечно, не вундеркинд из ФБР, но это не значит, что он наивный простак, которому можно впарить такое. Возможно, этого психа поймают в Нью-Йорке, когда он придет за Каули. Да, скорее всего так и будет. Но если нет, этот урод вполне может решить провести летний отпуск в Мэне. И если он туда вернется, Алан собирался его пристрелить. Весь этот бред в стиле «Сумеречной зоны» вряд ли в этом поможет, и Алан не хотел больше тратить на него силы.
— Ладно, время покажет, — сказал он. — А пока что мой вам совет: давайте придерживаться той версии, которую мы выдвинули в прошлый раз. Этот парень считает себя Джорджем Старком, и он ненормален настолько, что начал с логичного места — в смысле, логичного для сумасшедшего, — с того места, где Старка официально похоронили.
— Если вы не разрешите себе хотя бы задуматься о том, что я вам сказал, вы окажетесь по уши в дерьме, Алан, — проговорил Тэд. — Этот парень… его нельзя урезонить, с ним нельзя договориться. Можно попробовать умолять его о пощаде — если он даст вам на это время, — но все равно это без толку. Если вы пойдете к нему и хоть на секунду ослабите бдительность, он сделает акулий пирог из вас.
— Я свяжусь с вашим врачом, — сказал Алан, — и тем хирургом, который оперировал вас в детстве. Не знаю, что это даст и как оно может помочь в данном случае, но я это сделаю. А в остальном, думаю, мне придется рискнуть.
Тэд невесело улыбнулся.
— С моей точки зрения, тут есть одна небольшая проблема. Мы с женой и детьми будем рисковать вместе с вами.
3
Спустя пятнадцать минут аккуратный бело-синий фургончик зарулил на подъездную дорожку у дома Тэда и встал за машиной Алана. Он был похож на микроавтобус с телефонной станции, каковым и оказался, несмотря на надпись «полиция штата Мэн», выведенную на боку скромными строчными буквами.
Двое техников подошли к двери, представились, извинились за опоздание (причем извиняться было совершенно не за что, поскольку Тэд с Лиз даже не знали, что эти ребята должны приехать) и попросили Тэда подписать бумагу, которую один из них протянул ему на планшете с зажимом. Тэд быстро просмотрел, что там написано. Это был документ, разрешающий поставить на его телефон записывающее и отслеживающее оборудование, но не дающий всеобъемлющее разрешение использовать записи разговоров в суде.
Тэд расписался, Алан Пэнгборн и один из техников (Тэд поразился, заметив, что с одной стороны к его поясу пристегнут телефонный тестер, а с другой — револьвер 45-го калибра) засвидетельствовали его подпись.
— А это отслеживающее оборудование… оно правда действует? — спросил Тэд несколько минут спустя, когда Алан уехал в полицейское управление в Ороно. Тэду хотелось хоть что-то сказать; после того как он подписал бумагу, техники не проронили ни слова.
— Да, — ответил один из них. Он взял аппарат из гостиной и сейчас быстро раскручивал пластиковый корпус телефонной трубки. — Мы можем отследить звонок до того конца линии в любой точке мира. Современная аппаратура не похожа на старые определители, какие показывают в кино, когда надо было держать звонящего на линии до тех пор, пока не отследишь звонок. Теперь, пока никто не повесит трубку на этом конце… — он помахал развороченной трубкой, похожей на андроида, попавшего под обстрел лучевой пушки в научно-фантастическом фильме, — мы можем отследить, откуда звонили. И чаще всего это оказывается общественный телефон-автомат в каком-нибудь торговом центре.
— Это точно, — подтвердил его напарник, который возился с телефонным разъемом, отсоединив его от розетки. — У вас есть аппарат наверху?
— Даже два, — сказал Тэд. У него было чувство, что его грубо толкают в кроличью нору вслед за Алисой в Стране чудес. — Один у меня в кабинете, второй — в спальне.
— Они на разных линиях?
— Нет, у нас всего одна линия. Где вы поставите магнитофон?
— Наверное, в подвале, — рассеянно проговорил первый техник. Он подключал телефонные провода к прозрачному пластиковому блоку, ощетинившемуся пружинными разъемами, и в его голосе явно слышалось: не-могли-бы-вы-позволить-нам-спокойно-заняться-делом.
Тэд обнял Лиз за талию и повел прочь из комнаты, размышляя над тем, сможет ли хоть кто-то понять, что никакие магнитофоны и даже самые современные, сделанные по последнему слову техники пластиковые блоки не остановят Джорджа Старка, когда тот приедет сюда. Может быть, он уже едет.
И если никто не поверит Тэду, то что, черт возьми, тогда делать? Как ему защитить свою семью? Есть ли какой-нибудь способ? Он все думал и думал, но никаких дельных мыслей в голову не приходило, и тогда он просто прислушался к себе. Иногда — не каждый раз, но иногда — нужный ответ появлялся только таким образом.
Но только не сегодня. Он вдруг с изумлением понял, что ему жутко хочется секса. Он уже собрался затащить Лиз наверх, в спальню — но потом вспомнил, что техники из полиции очень скоро поднимутся туда, чтобы проделать какие-то загадочные операции с его старомодными телефонными аппаратами.
Даже в постель завалиться нельзя, подумал он. И что же нам делать?
Ответ простой: ждать. Ничего другого им не оставалось.
И им не пришлось долго ждать очередной страшной новости: Старк все-таки добрался до Рика Каули — заминировал дверь в квартиру после того, как расправился с двумя техниками, которые проделывали с телефоном Рика то же самое, что те двое проделывают сейчас с телефоном Бомонтов. Когда Рик повернул ключ в замке, дверь взорвалась.
Плохую новость привез Алан. Не успел он проехать и трех миль по дороге в Ороно, как по рации сообщили о взрыве. Алан немедленно повернул назад.
— Вы говорили, что Рик в безопасности, — сказала Лиз тусклым голосом. Ее глаза тоже вмиг потускнели, и даже волосы как будто утратили блеск. — Вы практически гарантировали, что с ним ничего не случится.
— Я ошибся. Мне очень жаль.
Алан был потрясен не меньше Лиз Бомонт, просто очень старался этого не показывать. Он покосился на Тэда, который смотрел на него остановившимся взглядом. В уголках губ Тэда притаилась невеселая улыбка.
Он знает, о чем я думаю. Возможно, это было не так, но по всем ощущениям Алана, все было именно так. Ну… может, он знает не ВСЕ мои мысли, но какую-то часть — точно. Может быть, очень немалую часть. Может быть, у меня все на лице написано, но не думаю, что дело в этом. Думаю, дело в нем самом. Он слишком много видит.
— Вы сделали предположение, оказавшееся неверным, вот и все, — сказал Тэд. — Такое может случиться с каждым. Может быть, все-таки стоит задуматься о Джордже Старке? Как вы считаете, Алан?
— Я считаю, что, возможно, вы правы. — Алан убеждал себя, что сказал это только затем, чтобы успокоить Бомонтов. Но лицо Джорджа Старка, еще неясное, известное только по описанию, данному Тэдом, уже начало выглядывать у него из-за плеча. Он пока что не видел его, но чувствовал его присутствие.
— Я хочу поговорить с этим доктором Хьюго…
— Хьюмом, — поправил Тэд. — Джорджем Хьюмом.
— Да, спасибо. Я собираюсь с ним поговорить, так что я буду поблизости. Если ФБР все-таки появится, вы хотите, чтобы я тоже приехал?
— Не знаю, как Тэд, но я очень хочу, — сказала Лиз.
Тэд кивнул.
— Мне очень жаль, что все так получилось, — сказал Алан. — Но больше всего мне жаль, что я обещал вам, что все будет в порядке, а оно вот как вышло…
— В такой ситуации очень легко ошибиться и недооценить, — ответил Тэд. — Я сказал вам правду… по крайней мере как я ее понимаю… по одной простой причине. Если это действительно Старк, думаю, его еще очень многие недооценят, пока все не закончится.
Алан перевел взгляд с Тэда на Лиз и снова на Тэда. После длинной паузы, когда не было слышно ни звука, кроме приглушенных голосов двух полицейских охранников, стоявших за дверью на переднем крыльце (еще двое стояли у задней двери), Алан спросил:
— А ведь вы оба и впрямь в это верите, да?
Тэд кивнул:
— Я лично верю.
— А я нет, — возразила Лиз, и они оба удивленно уставились на нее. — Я не верю. Я знаю.
Алан вздохнул и засунул руки в карманы.
— У меня еще только один вопрос, — сказал он. — Если все так, как вы говорите… я в это не верю, не способен поверить, как вы, наверное, скажете… но если все так, то какого дьявола ему нужно? Чего он хочет? Просто отомстить?
— Вовсе нет, — ответил Тэд. — Он хочет того же, чего хотели бы на его месте и вы, и я сам. Он больше не хочет быть мертвым. Вот и все. Не быть мертвым. Я — единственный, кто может это осуществить. А если я не смогу или не захочу… ну… по крайней мере он позаботится о том, чтобы в смерти ему было не одиноко.