Звонки Джорджа Старка
1
Алан уехал беседовать с доктором Хьюмом, и агенты ФБР уже завершали допрос — если так можно назвать столь утомительное и бестолковое действо, — когда позвонил Джордж Старк. Звонок раздался меньше чем через пять минут после того, как полицейские техники (они называли себя просто связистами) наконец объявили, что все установлено и все работает.
Еще раньше они с отвращением, но явно без всякого удивления обнаружили, что в ультрасовременных корпусах телефонных аппаратов Бомонтов находится допотопная система дискового набора.
— Глазам не верю, — сказал связист по имени Уэс (тоном, явно указывавшим на то, что от этой заштатной глубинки он и не ожидал ничего другого).
Второй связист, Дейв, потащился в фургон — подбирать подходящие адаптеры и прочую аппаратуру, которая может понадобиться для подключения телефонов Бомонтов к чудесам техники на службе правоохранительных органов в конце двадцатого века. Уэс закатил глаза и посмотрел на Тэда так, словно тот должен был сразу предупредить, что в смысле телефонии до сих пор живет в каменном веке.
Ни тот ни другой техник в упор не видели сотрудников ФБР, прилетевших в Бангор из бостонского отделения и героически проехавших на машине сквозь кишащие медведями и волками дикие земли, лежащие между Бангором и Ладлоу. Фэбээровцы словно существовали в каком-то ином световом спектре, различимом для глаза полицейских штата не больше, чем инфракрасное или рентгеновское излучение.
— В городе все телефоны такие, — робко заметил Тэд. У него начиналась изжога. Обычно, когда его мучила изжога, он становился брюзгливым и невыносимым в общении. Но сегодня он себя чувствовал просто усталым, беззащитным и очень грустным.
Его мысли вновь и вновь возвращались к отцу Рика, который жил в Тусоне, и родителям Мириам, которые жили в Сан-Луис-Обиспо. О чем сейчас думает старший мистер Каули? О чем думают Пеннингтоны? Как эти люди, которых Тэд знал понаслышке, но ни разу не видел лично, будут справляться с навалившимся на них горем? Как человек может справляться не просто со смертью собственного ребенка, а с трагической гибелью своих взрослых детей? Как можно справиться с фактом убийства, таким простым и нелепым?
Тэд понял, что думает о живых, а не о мертвых по одной простой, мрачной причине: он чувствовал себя виноватым во всем. А как же иначе? Если это не он виноват в появлении Джорджа Старка, то тогда кто? Бобкэт Голдтуэйт? Александр Хейг? И даже тот факт, что у них в городе до сих пор действует устаревшая система дискового телефонного набора, из-за чего полицейским пришлось изрядно повозиться, чтобы подключить к его телефону необходимое оборудование, усугублял это чувство вины.
— Думаю, это все, мистер Бомонт, — сказал один из фэбээровцев по имени Мэлон. Он просматривал свои записи, ясно не замечая Уэса и Дейва, точно так же, как связисты не замечали его самого. Теперь он закрыл свой переплетенный в кожу блокнот с серебряными инициалами владельца, скромно оттиснутыми на обложке в левом нижнем углу. Мэлон был одет в строгий серый костюм, а пробор у него в волосах был идеально ровным, словно его провели по линейке. — У тебя есть еще что-нибудь, Билл?
Билл, он же агент Преббл, закрыл свой блокнот — тоже в кожаном переплете, но без инициалов — и покачал головой.
— Нет. У меня тоже все. — Агент Преббл носил консервативный коричневый костюм. Его пробор тоже был идеально ровным и тоже слева. — Возможно, в ходе расследования у нас возникнут еще вопросы, но на данный момент у нас есть все, что нужно. Благодарим вас обоих за сотрудничество. — Он широко улыбнулся Бомонтам, продемонстрировав либо дорогие коронки, либо свои собственные зубы, которые были настолько безупречны, что становилось слегка жутковато. Тэд подумал: Если бы нам было пять лет, он бы наверняка выдал нам грамоты «СЕГОДНЯ БЫЛ ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ ДЕНЬ!», чтобы мы показали их мамочке.
— Всегда рады помочь, — рассеянно проговорила Лиз. Она терла пальцами левый висок, словно у нее сильно болит голова.
Может, и вправду болит, подумал Тэд.
Он взглянул на часы на каминной полке. Всего лишь половина третьего. Кажется, это был самый долгий день в его жизни. Тэд не любил делать поспешных выводов, но у него было стойкое подозрение, что так и есть.
Лиз поднялась.
— Я, пожалуй, пойду прилягу. Что-то мне нехорошо.
— Удачная… — «мысль», хотел сказать Тэд, но тут зазвонил телефон.
Все, кто был в комнате, уставились на аппарат. Тэд почувствовал, как кровь застучала в висках. Новый приступ изжоги, едкой и жгучей, поднялся в груди и словно разлился по горлу.
— Отлично, — проговорил Уэс с довольным видом. — Теперь не нужно никого никуда посылать, чтобы сделать контрольный звонок.
Тэд вдруг почувствовал себя так, словно его поместили в пузырь с ледяным воздухом. Этот пузырь двигался вместе с ним, когда он подошел к телефону, рядом с которым теперь стоял агрегат, похожий на кирпич из оргстекла с лампочками на корпусе. Одна из лампочек мигала синхронно с телефонным звонком.
Где птицы? Я должен сейчас слышать птиц. Но птицы молчали. Тишину нарушали только требовательные трели звонившего телефона.
Уэс стоял на коленях перед камином и убирал инструменты в объемистый черный саквояж с огромными хромированными застежками, похожий на монументальную корзину для пикника. Дейв стоял в дверном проеме между гостиной и столовой. Чуть раньше он спросил Лиз, можно ли взять банан из вазы с фруктами на столе, и теперь задумчиво чистил его, периодически прерываясь, чтобы взглянуть на результаты своей работы критическим глазом художника в муках творчества.
— Давай тестер, — сказал он Уэсу. — Пока мы здесь, сразу посмотрим, не надо ли что-то подправить на линии. Чтобы потом не пришлось возвращаться.
— Хорошая мысль. — Уэс достал из саквояжа какую-то штуку с рукояткой, как у пистолета.
Вид у обоих был выжидательный, но исключительно с технической точки зрения. Агенты Мэлон и Преббл уже поднялись с кресел и теперь убирали блокноты в карманы, расправляли стрелки на брюках и, в общем и целом, подтверждали первое впечатление Тэда: эти двое походили скорее на налоговых консультантов, а не на вооруженных сотрудников ФБР. Мэлон и Преббл как будто и вовсе не слышали звонков.
Но Лиз знала. Она прекратила тереть висок и смотрела на Тэда широко распахнутыми, затравленными глазами загнанного в угол зверя. Преббл благодарил ее за кофе и печенье, которым она их угощала, кажется, даже не замечая, что она ему не отвечает. Как не замечал телефонных звонков.
Тэду хотелось воскликнуть: Люди, что с вами?! За каким тогда чертом вы тут понаставили все эти штуки?
Но это было бы несправедливо. Чтобы человек, который им нужен, позвонил Бомонтам сразу после того, как у них установили записывающую и отслеживающую аппаратуру, буквально через пять минут после того, как ее установили… это было бы слишком удачное совпадение. Именно так бы они и сказали, если бы кто-то дал себе труд их спросить. Они бы сказали, что так не бывает в прекрасном мире закона и правопорядка в конце двадцатого века. Это звонит ваш собрат по перу, хочет поговорить с вами, Тэд, на предмет новых идей для сюжета. Или, может, соседка звонит, чтобы попросить у вашей супруги взаймы стакан сахара. Но чтобы это звонил тот псих, вообразивший себя вашим alter ego? Ни в жизнь, Хосе. Слишком быстро, слишком удачно.
Но это был Старк. Тэд его чуял. И, глядя на Лиз, понимал, что она тоже чует. Теперь Уэс смотрел на него с явным недоумением, не понимая, почему Тэд не берет трубку.
Не волнуйся, подумал Тэд. Не волнуйся, он подождет. Он знает, что мы дома.
— Ну ладно. Позвольте откланяться, миссис Бомо… — начал было Преббл, но Лиз его перебила.
— Думаю, вам лучше подождать, — сказала она спокойным, но полным боли голосом.
Тэд взял трубку и заорал:
— Чего тебе надо, сукин сын? Чего тебе НАДО?
Уэс подпрыгнул на месте. Дейв, который как раз собирался откусить банан, застыл с раскрытым ртом. Головы федеральных агентов резко повернулись. Тэд отчаянно пожалел, что Алан Пэнгборн сейчас не здесь, а в Ороно, у доктора Хьюма. Алан тоже не верил в Старка — по крайней мере пока не верил, — но Алан хотя бы был человеком. Эти тоже могли быть людьми, но Тэд всерьез сомневался, что они считают людьми его с Лиз.
— Это он, это он! — сказала Лиз Пребблу.
— О Боже, — пробормотал Преббл, обменявшись растерянным взглядом с другим бесстрашным стражем закона: И что нам теперь, мать твою, делать?
Тэд все это видел и слышал, но был как бы отдельно от всего происходившего в комнате. Отдельно даже от Лиз. Сейчас они были вдвоем, он сам и Старк. Снова вместе впервые в жизни, как говорили конферансье в старых варьете.
— Успокойся, Тэд, — сказал Джордж Старк, явно позабавленный. — Вовсе незачем так орать.
Голос был именно таким, какого Тэд и ожидал. В точности. Вплоть до едва уловимого южного выговора, превращавшего «незачем» в почти, но все-таки не совсем «несчем».
Двое связистов быстро переговорили друг с другом вполголоса, и Дейв помчался к фургону за вспомогательным аппаратом. Он так и держал в руке свой банан. Уэс рванул к лестнице в подвал, чтобы проверить магнитофон, включавшийся от звука голоса.
Бесстрашные стражи закона из ФБР стояли посреди гостиной и таращились друг на друга. У них был такой вид, словно они сейчас бросятся обниматься и утешать друг друга, как дети, заблудившиеся в лесу.
— Чего тебе надо? — повторил Тэд уже тише.
— Да просто хотел сообщить, что я с ними закончил, — сказал Старк. — Сегодня днем разобрался с последней… с той девчонкой, работавшей секретаршей главбуха в «Дарвин пресс».
Почти, но не совсем «Дарфин прэсс».
— Ну, которая первой слила Клоусону информацию, — продолжал Старк. — Копы скоро ее найдут; она жила на Второй авеню. Часть ее на полу, а все остальное я положил на стол в кухне. — Он рассмеялся. — Хлопотливая вышла неделька, Тэд. Пришлось попрыгать, как одноногому на конкурсе, кто кому лучше отвесит пендалей. Решил вот позвонить, сообщить. Чтобы тебе было спокойнее.
— Как-то мне не особенно спокойно, — сказал Тэд.
— Ничего, успокоишься. Дай только время, дружище; дай только время. А я вот думаю съездить на юг, поудить рыбку. Как-то я устаю от городской жизни. — Он рассмеялся с таким жутким весельем, что от этого смеха у Тэда по спине побежали мурашки.
Он лгал.
Тэд знал это наверняка. Как знал, что Старк дождался, когда на телефон установят отслеживающее оборудование, и только потом позвонил. Мог ли Старк это знать? Ответ: да. Пусть даже Старк сейчас где-то в Нью-Йорке, но они оба связаны той же невидимой, но крепкой нитью, какая связывает близнецов. В каком-то смысле они и были близнецами, двумя половинами единого целого, и Тэд с ужасом осознал, что отделяется от своего тела и мчится по телефонному проводу, не до самого Нью-Йорка, нет, но до середины пути; встречается с этим чудовищем посередине этой пуповины, возможно, где-то в западном Массачусетсе, где они снова сливаются воедино, как это происходило раньше, каждый раз, когда Тэд закрывал свою пишущую машинку и брал в руку один из этих проклятых бероловских карандашей «Черный красавец».
— Лживый ублюдок! — закричал он в трубку.
Агенты ФБР подскочили на месте, словно их ущипнули.
— Ты чего такой грубый, Тэд? — спросил Старк обиженным голосом. — Может, ты думал, что я собирался угробить тебя? Черт, нет, конечно! Я за тебя мстил, малыш! Я знал, что придется все делать самому. Я знаю, какая ты мокрая курица, но я на тебя не в обиде; всякой твари есть место под солнцем. За каким чертом мне мстить тебе, если я, наоборот, для тебя же стараюсь?
Тэд поднес руку ко лбу и принялся растирать маленький белый шрам с такой силой, что покраснела кожа. Он поймал себя на том, что старается — очень старается — удержаться в себе. В своей собственной, настоящей реальности.
Он лжет, и я знаю почему, и он ЗНАЕТ, что я это знаю, и еще он знает, что это не важно, потому что мне никто не поверит. Он знает, как странно все это смотрится для остальных, он знает, что они слушают, знает, что они думают… но он еще знает, КАК они думают, и поэтому он в безопасности. Все считают его психопатом, ВОЗОМНИВШИМ себя Джорджем Старком, потому что НЕ МОГУТ считать иначе. Считать иначе — значит идти наперекор всему, чему их учили, всему, что они СОБОЙ ПРЕДСТАВЛЯЮТ. И никакие отпечатки пальцев этого не изменят. Он знает, что если даст им понять, что он никакой не Джордж Старк, что он наконец это понял, они расслабятся. Полицейскую охрану не уберут прямо сразу… но он может ускорить процесс…
— Ты знаешь, чья это была идея. Насчет того, чтобы тебя похоронить. Это я все придумал.
— Нет, нет! — с жаром возразил Старк. — Тебя просто ввели в заблуждение, вот и все. Этот ушлепок Клоусон загнал тебя в угол… да, так все и было. А потом, когда ты позвонил этой дрессированной мартышке, называвшей себя литагентом, он дал тебе очень скверный совет. Тэд, это как если бы кто-то сделал большую кучу на твоем обеденном столе, и ты позвонил бы кому-то, кому доверяешь, и спросил бы, что делать, а этот кто-то ответил бы: «Да какие проблемы?! Полей это дело мясной подливкой. Говно с подливкой — как раз то, что нужно в холодный вечер». Ты сам никогда бы такого не сделал. Я это знаю, дружище.
— Врешь. И сам знаешь, что врешь!
И Тэд вдруг понял, каким блестящим был план и как хорошо Старк разбирается в людях, с которыми имеет дело. И сейчас он скажет… Сейчас он скажет, что он не Джордж Старк. И они ему поверят. Они прослушают запись на магнитофоне, который сейчас крутит пленку в подвале, и поверят тому, что услышат. Алан и все остальные. Потому что они не просто ХОТЯТ в это верить, они УЖЕ в это верят.
— Ничего я такого не знаю, — сказал Старк спокойно, почти по-дружески. — Я больше не буду тебя беспокоить, Тэд, но позволь дать тебе один совет, пока я еще тут. Возможно, оно тебе будет полезно. Уж ты-то не думай, что я Джордж Старк. Тут я крепко ошибся. Пришлось убить хренову тучу людей, пока у меня мозги не встали на место.
Тэд слушал все это, словно громом пораженный. Он должен был что-то ответить, но не мог избавиться от жуткого ощущения разъединения с собственным телом и своего изумления потрясающей наглостью этого человека.
Ему вспомнился безрезультатный разговор с Аланом Пэнгборном, и он снова задумался о том, кем был, когда выдумывал Старка, который начинался просто как еще один вымышленный персонаж. Где проходит граница веры, черта между вымыслом и реальностью? Создал ли он это чудовище тем, что случайно переступил черту или вовсе ее не заметил, или же были другие причины, некий неожиданный фактор, которого Тэд не видел, а только слышал в щебете тех фантомных птиц?
— Не знаю, — продолжал Старк с беспечным смешком, — может быть, я и вправду псих ненормальный, как мне говорили в лечебнице.
Отлично, просто отлично! Сейчас они бросятся проверять все психбольницы на Юге, не лечился ли где высокий широкоплечий блондин. Всех это не отвлечет, но для начала сгодится, разве нет?
Тэд еще крепче сжал телефонную трубку, глухая ярость стучала в висках.
— Но я ни капельки не жалею о том, что сделал, потому что мне нравились эти книги, Тэд. Когда я был… там… в психушке… если бы не они, я бы точно сошел с ума. И знаешь что? Мне уже лучше, намного лучше. Я точно знаю, кто я, а это уже кое-что. Наверное, то, что я сделал, можно назвать терапией, но вряд ли за нею будущее, как по-твоему?
— Хватит врать, черт возьми! — закричал Тэд.
— Мы могли бы обсудить этот вопрос, — сказал Старк. — Долго и обстоятельно. Как я понимаю, тебе было велено держать меня на линии как можно дольше, да?
Нет, им не нужно держать тебя на линии. И это тебе тоже известно.
— Передай мой сердечный привет своей очаровательной супруге. — Теперь голос Старка звучал чуть ли не трепетно. — Береги малышей. И сам не волнуйся, Тэд. Я больше не буду тебя беспокоить. Просто…
— А как насчет птиц? — вдруг спросил Тэд. — Ты слышишь птиц, Джордж?
Внезапно на том конце линии воцарилось молчание. В этом молчании Тэду почудилось удивление… как будто впервые за весь разговор что-то пошло не так, как было задумано по тщательно подготовленному сценарию Джорджа Старка. Тэд не знал, почему ему так показалось, но его нервные окончания, кажется, обладали неким таинственным знанием, недоступным всему остальному организму. На мгновение его накрыло волной необузданного триумфа — того триумфа, который чувствует боксер-любитель, прорвавшийся сквозь защиту Майка Тайсона и нанесший чемпиону удар, от которого тот покачнулся.
— Джордж… ты слышишь птиц?
Тишину нарушало только тиканье часов на каминной полке. Лиз и агенты ФБР смотрели на Тэда во все глаза.
— Не понимаю, о чем ты, дружище, — медленно проговорил Старк. — Может, ты…
— Нет, — сказал Тэд и дико расхохотался, продолжая растирать пальцами маленький белый шрам на лбу. Шрам, немного похожий на вопросительный знак. — Нет, ты не знаешь, о чем я, да? Так что послушай меня, Джордж. Я слышу птиц. Я еще не знаю, что это значит… но я узнаю. И когда я узнаю…
Но тут ему пришлось остановиться. Что будет, когда он узнает? Этого он не знал.
Голос в трубке произнес очень медленно, с нажимом и расстановкой:
— О чем бы ты ни говорил, это уже не важно, Тэд. Потому что все кончилось.
Раздался щелчок. Старк отключился. Тэд почти почувствовал рывок, когда его вернуло обратно из глубин телефонной линии, из того мифического места встречи в западном Массачусетсе, вернуло мгновенно, не со скоростью звука или света, а со скоростью мысли — вернуло обратно в тело, совершенно ошеломленного.
Господи.
Он выронил трубку, и она криво упала на рычаг. Он развернулся на не гнущихся, как ходули, ногах, даже не поправив трубку.
Дейв и Уэс влетели в комнату одновременно, с разных сторон.
— Все работает! — заорал Уэс. Фэбээровцы снова подпрыгнули на месте. Мэлон тихонечко взвизгнул — И-и! — как такой звук обычно обозначается в комиксах, когда нужно изобразить визг женщины, увидевшей мышь. Тэд попытался представить этих двоих в схватке с бандой террористов или вооруженных грабителей банков — и не сумел. Возможно, он просто устал.
Двое связистов изобразили неуклюжую пляску, хлопая друг друга по спине, после чего дружно рванули к фургончику с оборудованием.
— Это был он, — сказал Тэд Лиз. — Он говорит, что он — это не он. Но это он.
Она подошла к нему и крепко обняла, что ему и было нужно — он сам не знал, как сильно ему это нужно, пока она не прижала его к себе.
— Я знаю, — шепнула она ему на ухо; он зарылся лицом ей в волосы и закрыл глаза.
2
Крики разбудили близнецов; они оба надрывно плакали наверху. Лиз отправилась их успокаивать. Тэд пошел было следом, но вернулся к телефону, чтобы поправить трубку. Телефон сразу же зазвонил. Это был Алан Пэнгборн. Перед встречей с доктором Хьюмом он заехал в полицейское управление Оронто выпить чашечку кофе и был там, когда связист Дейв сообщил по рации о звонке и предварительных результатах отслеживания. Судя по голосу, Алан был очень доволен.
— Мы еще не отследили его до конца, но точно знаем, что это Нью-Йорк, код двести двенадцать, — сказал он. — Еще пять минут, и мы будем знать точно.
— Это был он, — повторил Тэд. — Старк. Он сказал, что он — это не он. Но это он. Нужно проверить ту девушку, о которой он говорил. Кажется, ее зовут Дарла Гейтс.
— Это которая сопливая стелька из Вассара?
— Да, — сказал Тэд. Хотя он сомневался, что теперь Дарлу Гейтс беспокоит непроходящий насморк. Ее уже ничто не беспокоит. Он вдруг почувствовал невероятную усталость.
— Я передам имя нью-йоркской полиции. Как вы сами, Тэд?
— Я в порядке.
— Лиз?
— Сейчас не время для этих любезностей. Вы слышали, что я сказал? Это был он. Что бы он ни говорил, это он.
— Ну… давайте пока подождем и посмотрим, откуда звонили.
Теперь в его голосе слышалось что-то такое, чего не было раньше. Не то осторожное недоверие, которое он проявлял, когда понял, что Бомонты говорят о Джордже Старке как о реальном человеке, а настоящее замешательство. Тэд бы с радостью этого не заметил, но оно было уж слишком явным. В голосе шерифа явственно слышалось смущение, причем совершенно особого свойства — которое испытываешь за кого-то, кто совершенно выбит из колеи, или глуп, или, может быть, абсолютно лишен чувствительности, чтобы смутиться самому. Мысль показалась Тэду забавной, но отнюдь не веселой.
— Хорошо, подождем и посмотрим, — согласился он. — А пока будем ждать и смотреть, я надеюсь, вы все-таки поговорите с моим врачом.
Пэнгборн что-то ему говорил, но Тэд не слушал. Ему вдруг стало все равно. Кислота вновь вскипела в желудке, и на этот раз — как извержение вулкана. Хитрый лис Джордж, подумал он. Они считают, что видят его насквозь. Он хочет, чтобы они так считали. Он наблюдает за тем, как они видят его насквозь, а когда они уберутся прочь, подальше отсюда, хитрый лис Джордж приедет на своем черном «торонадо». И что мне делать, чтобы его остановить?
Он не знал.
Он положил трубку, даже не дождавшись, пока Алан Пэнгборн договорит, и пошел наверх — помогать Лиз переодевать близнецов после сна.
Он все думал о том, на что это было похоже, когда ты чувствуешь, что тебя вырывает из тела и уносит по телефонным проводам куда-то в западный Массачусетс, где ты заперт во тьме под землей вместе с хитрым лисом Джорджем Старком. Это было похоже на Эндсвиль.
3
Десять минут спустя телефон зазвонил снова. На втором звонке трель оборвалась, и связист Уэс позвал Тэда к телефону. Тэд спустился вниз.
— А где фэбээровцы? — спросил он Уэса.
Он почти ждал, что тот ответит: Какие еще фэбээровцы? Не было здесь никаких фэбээровцев.
— Эти? Ушли. — Уэс нарочито пожал плечами, словно хотел спросить Тэда, а чего тот еще ожидал. — У них же все эти компьютеры, и если с ними никто не возится, то другие, наверное, удивляются, чего вдруг машина стоит без дела, и им потом могут бюджет сократить или что-то такое.
— Они вообще что-то делают?
— Нет, — просто ответил Уэс. — Не в таких случаях. А если и делают, то меня рядом нет. Они все записывают, это да. А потом вводят данные в свой компьютер. Как я уже говорил.
— Ясно.
Уэс посмотрел на часы.
— Мы с Дейвом тоже поедем. Аппаратура работает сама по себе. Вам даже счет не пришлют.
— Это радует, — сказал Тэд, подходя к телефону. — Спасибо.
— Да не за что. Мистер Бомонт?
Тэд обернулся.
— Если я соберусь почитать ваши книги, с каких лучше начать? С тех, что вы написали под своим именем или под тем, другим?
— Под другим, — сказал Тэд и взял трубку. — Там больше действия.
Уэс кивнул, быстро отсалютовал и вышел.
— Алло? — произнес Тэд в трубку. У него было такое чувство, что ему надо бы трансплантировать трубку прямо в голову. Для экономии времени и усилий. Разумеется, вместе с записывающим и отслеживающим оборудованием. Его можно таскать в рюкзаке.
— Тэд, привет. Это Алан. Я все еще в управлении. Слушайте, новости неутешительные. Насчет звонка. Ваш приятель звонил из телефонной будки на Пенсильванском вокзале.
Тэд вспомнил, что говорил второй связист, Дейв. О том, что вот устанавливаешь дорогущее, все из себя современное оборудование, но лишь затем, чтобы отслеживать звонки до платных телефонов-автоматов в торговых центрах.
— Вы удивлены?
— Нет. Разочарован, да. Но не удивлен. Мы надеемся, что он на чем-то проколется, и хотите — верьте, хотите — нет, обычно так и случается, рано или поздно. Я собирался к вам заехать сегодня вечером. Можно?
— Да, конечно. Почему нет? Если будет скучно, сыграем в бридж.
— Мы надеемся получить к вечеру распечатанные образцы голоса.
— Ну, будет у вас образец его голоса, и что дальше?
— Не образец. Образцы.
— Не понимаю…
— Образец голоса — это сгенерированный компьютером график, точно отображающий голосовые характеристики человека, — сказал Пэнгборн. — Это никак не связано с речью — нас не интересуют акценты, заикания, произношение и тому подобное. Компьютер анализирует высоту и тональность — то, что специалисты называют головным голосом, — а также тембр и резонанс, называемые грудным или нутряным голосом. Это как голосовые отпечатки пальцев, и, как с отпечатками пальцев, двух полностью одинаковых голосов не существует. Мне говорили, что разница в образцах голоса у однояйцевых близнецов намного заметнее, чем в отпечатках пальцев.
Он помолчал пару секунд.
— Мы отправили очень качественную копию пленки в ФБДПО в Вашингтоне. Попросили их сделать сличение вашего голоса и его голоса. Ребята тут, в управлении, наверное, решили, что я свихнулся. Смотрели на меня как на психа, но после истории с отпечатками пальцев и вашим алиби никто не решился высказать это вслух.
Тэд открыл рот, попытался заговорить, не сумел, облизнул губы, попытался еще раз и снова не смог.
— Тэд, вы опять собираетесь бросить трубку?
— Нет, — сказал Тэд, и его голос словно надломился. — Спасибо, Алан.
— Не надо меня благодарить. Я понимаю, за что вы меня благодарите, и не хочу вводить вас в заблуждение. Это стандартная следственная процедура. В данном случае она не совсем обычная, потому что у нас необычные обстоятельства, но это не значит, что надо делать какие-то необоснованные предположения. Вы меня поняли?
— Да. Что такое ФБДПО?
— Федеральная база данных правоохранительных органов. Возможно, единственное, что Никсон сделал полезного за все время президентства. В основном это компьютерный банк данных, центр анализа и синтеза информации для местных органов правопорядка. Благодаря этой базе у нас есть доступ к отпечаткам пальцев почти любого американца, привлекавшегося к уголовной ответственности начиная примерно с тысяча девятьсот шестьдесят девятого года. ФБДПО также проводит сравнительную баллистическую экспертизу, экспертизу по группам крови, когда это возможно, анализирует образцы голоса и создает компьютерные фотороботы подозреваемых.
— И мы увидим, не совпадают ли наши голоса?
— Да. Образцы должны быть готовы к семи. Или к восьми, если компьютер будет слишком загружен.
Тэд покачал головой.
— У нас совсем разные голоса.
— Я знаю. Я слушал запись, — сказал Пэнгборн. — Повторю еще раз: образец голоса совершенно не связан с речью. Головной и нутряной голос, Тэд. Это большая разница.
— Но…
— Скажите мне одну вещь. Голоса Элмера Фадда и Даффи Дака звучат для вас одинаково?
Тэд моргнул.
— Э… нет.
— И для меня тоже, — сказал Пэнгборн, — но их обоих озвучивал парень по имени Мел Бланк… и Фадда, и Даффи, а также Багза Банни, птичку Твити, петуха Ревуна и бог знает кого еще. Мне надо идти. Значит, вечером я приеду?
— Да.
— Где-то от половины восьмого до девяти, хорошо?
— Мы будем ждать вас, Алан.
— Хорошо. Как бы там ни было, завтра я возвращаюсь в Касл-Рок. И там и останусь, если вдруг не возникнет никаких непредвиденных обстоятельств по этому делу.
— «И написав строку, рука стремится дальше», да? — спросил Тэд и подумал: Собственно, на это он и рассчитывает.
— Ага… у меня есть и другие дела. Они не такие захватывающие, как наше с вами, но жители округа Касл платят мне жалованье, чтобы я занимался этими делами. Вы понимаете, что я хочу сказать?
Тэду показалось, что это был настоящий, серьезный вопрос, а не просто дежурная реплика для поддержания разговора.
— Да, я все понимаю.
Мы оба это понимаем, я и… хитрый лис Джордж.
— Мне придется уехать, но у вашего дома круглосуточно будет дежурить полицейский патруль, пока все не закончится. Это крутые ребята, Тэд. И если копы в Нью-Йорке утратили бдительность, то эти «медведи», которые вас охраняют, ее не утратят. Больше никто не станет недооценивать этого человека. Никто не забудет о вас и вашей семье, никто вас не бросит справляться со всем в одиночку. Расследование продолжается, и пока оно не завершилось, вам и вашей семье обеспечат надежную охрану. Надеюсь, вы это понимаете?
— Да, я понимаю, — сказал Тэд и подумал: Сегодня. Завтра. Может быть, в следующем месяце. Но через год? Как бы не так. Я это знаю. И он это знает. Они, конечно, пока не верят его словам, что он образумился и прекратил убивать людей. Но со временем они поверят… пройдут недели, ничего не случится, и им придется поверить хотя бы из экономических соображений. Потому что мы с Джорджем знаем, как все устроено в этом мире, и мы знаем, что когда все отправятся разбираться с другими делами, Джордж приедет сюда и разберется со мной. С НАМИ.
4
Пятнадцать минут спустя Алан все еще сидел в полицейском управлении в Ороно, по-прежнему на телефоне, по-прежнему в ожидании на линии. В трубке раздался щелчок. Молодой женский голос произнес слегка извиняющимся тоном:
— Вы не могли бы еще чуть-чуть подождать, шеф Пэнгборн? Наш компьютер сегодня медленно работает.
Алан хотел было сказать ей, что он шериф, а не шеф, но решил не утруждаться. Эту ошибку делали многие.
— Да, конечно, — сказал он.
Щелк.
Его снова перевели в режим ожидания — в современную версию чистилища.
Он сидел в темном, захламленном кабинете в самом дальнем углу здания полицейского управления; еще два шага назад, и ему пришлось бы работать в кустах. Комната была забита пыльными папками. Вместо письменного стола — школьная парта с наклонной столешницей, откидной крышкой и углублением под чернильницу. Алан сидел за ней, скрючившись в три погибели и подпирая ее снизу коленями. На столешнице перед ним лежал лист бумаги с двумя строчками, написанными его мелким, аккуратным почерком: Хью Притчард и Бергенфилдская окружная больница, Бергенфилд, Нью-Джерси.
Алан думал о последнем разговоре с Тэдом, состоявшемся полчаса назад. О том разговоре, в котором он уверял Тэда, что бравые полицейские штата защитят их с женой от нехорошего психопата, возомнившего себя Джорджем Старком, если означенный психопат вдруг объявится. Интересно, поверил ли в это Тэд? Алан сомневался; у человека, который живет тем, что выдумывает всякие небылицы, должен быть нюх на сказки.
Ну, они постараются защитить Тэда и Лиз; сделают все возможное, чтобы их защитить. Но Алан хорошо помнил случай в Бангоре в 1985 году.
Женщина попросила и получила полицейскую охрану после того, как ее муж, с которым она разошлась, но еще официально не развелась, жестоко избил ее и пригрозил, что вернется и убьет, если она будет и дальше настаивать на разводе. Две недели он ничего не предпринимал. Охрану уже собирались снимать, но тут муженек появился. Приехал на фургоне из прачечной, а сам нарядился в зеленую униформу сотрудников этой самой прачечной. Он подошел прямо к двери, держа в руках узел с бельем. Возможно, полицейские его и узнали бы, даже в этой униформе, если бы он появился раньше, когда его ждали. Но он появился, когда его перестали ждать, и его не узнали. Он постучал в дверь, и когда женщина ему открыла, вытащил из брючного кармана револьвер и застрелил жену в упор. Прежде чем копы, которые обеспечивали охрану, успели сообразить, что случилось, не говоря уж о том, чтобы выбраться из машины, муженек уже стоял на крыльце с поднятыми руками. Дымящийся револьвер он зашвырнул в розовый куст. «Не стреляйте, — сказал он спокойно. — Я все закончил». Как оказалось, фургон и форму он позаимствовал у старого приятеля, который даже не знал, что преступник разругался с женой.
Мораль: если кто-то всерьез вознамерился тебя достать и если ему хоть чуть-чуть повезет, этот кто-то тебя достанет. Взять хоть Освальда, хоть Чепмена, хоть этого Старка, порешившего столько людей в Нью-Йорке.
Щелк.
— Шеф, вы еще здесь? — радостно осведомился женский голос из Бергенфилдской окружной больницы.
— Да, я все еще здесь.
— Я нашла нужную вам информацию. Доктор Хью Притчард вышел на пенсию в тысяча девятьсот семьдесят восьмом. У меня есть его адрес и телефон в городе Форт-Ларами, штат Вайоминг.
— Можете продиктовать?
Она дала ему адрес и телефон. Алан поблагодарил ее, отключился и сразу набрал номер Притчарда. После первого же гудка включился автоответчик.
— Здравствуйте, вы позвонили Хью Притчарду, — проговорил в ухо Алана сиплый, скрипучий голос. Отлично, подумал Алан. Дедуля еще не дал дуба. Это уже кое-что. — Нас с Хельгой нет дома. Я, вероятно, играю в гольф, а что делает Хельга, одному Богу известно. — Раздался хриплый старческий смешок. — Если хотите что-то сказать, оставьте сообщение после звукового сигнала. У вас будет около тридцати секунд.
Бип!
— Доктор Притчард, это шериф Алан Пэнгборн из полиции штата Мэн. Мне нужно поговорить с вами о человеке по имени Тэд Бомонт. Вы удалили ему мозговую опухоль в тысяча девятьсот шестидесятом, когда ему было одиннадцать лет. Пожалуйста, перезвоните мне в полицейское управление в Ороно. Звонок за счет вызываемого абонента. Номер 207-866-2121. Спасибо.
Алан аж взмок, пока говорил. Оставляя сообщения на автоответчике, он всегда чувствовал себя участником телевикторины «Успеть до звонка».
Зачем тебе это надо?
Ответ, который он дал Тэду, был предельно прост: такова стандартная процедура расследования. Но самому Алану было никак не достаточно этого дежурного ответа, потому что он знал: это не процедура расследования. Возможно, это было бы связано с их расследованием, если бы Притчард прооперировал человека, называвшего себя Старком
(только теперь он себя больше так не называет, теперь он говорит, что знает, кто он на самом деле),
но Старка он не оперировал. Он оперировал Бомонта, и это было двадцать восемь лет назад.
Тогда почему?
Потому что здесь все было неправильно, вот почему. Отпечатки пальцев, группа крови, установленная по слюне на окурках, сочетание острого ума и смертельной ярости, проявленное убийцей, настойчивые утверждения Тэда и Лиз, что псевдоним ожил и стал настоящим, — все это было неправильно. И последнее — особенно. Это была совершенно безумная мысль, а Тэд и Лиз вроде бы не сумасшедшие. И сейчас появилось еще кое-что очень неправильное. Полиция штата без всяких вопросов приняла утверждение этого парня, что теперь он понимает, кто он на самом деле. Для Алана это было не убедительнее, чем банкнота в три доллара. Тут явно таился какой-то подвох.
Алану казалось, что парень еще проявится.
Но все это не отвечает на твой вопрос, шепнул внутренний голос. Зачем тебе это надо? Почему ты звонишь в Форт-Ларами, штат Вайоминг, старому доктору, который, возможно, давно позабыл, кто такой Тэд Бомонт?
Потому что мне больше нечем заняться, раздраженно ответил он самому себе. Потому что отсюда я могу позвонить без согласования с членами городского совета, которые будут долго и нудно сокрушаться по поводу цен на междугородные звонки. И потому что ОНИ в это верят, Тэд с Лиз. Да, это безумие, но во всем остальном они очень даже разумные люди… и, черт возьми, ОНИ верят. Это не значит, что я тоже верю.
Он и не верил.
Да?
Время тянулось мучительно медленно. Доктор Притчард так и не перезвонил. Но вскоре после восьми прибыли образцы голосов, и образцы оказались совершенно невероятными.
5
Они были совсем не такими, какими их представлял Тэд.
Он думал, что образцы голосов будут представлены на миллиметровке в виде изломанных кривых, то поднимающихся «горами», то опускающихся «долинами», значение которых Алан будет старательно им объяснять. А они с Лиз будут кивать с умным видом, как делают люди, когда им пытаются объяснить что-то слишком для них мудреное, — просто молча кивают, и все, потому что если начать задавать вопросы, ответы на них будут еще непонятнее.
Вместо этого Алан показал им два самых обычных листа бумаги. С одной-единственной линией, прочерченной посередине каждого. Выше и ниже линий располагались какие-то звездочки — парами или тройками, но в основном они выстраивались во вполне обычные (хотя и слегка неравномерные) синусоиды. И с первого взгляда на эти диаграммы было ясно, что они либо полностью идентичны, либо очень близки к тому.
— Это все? — спросила Лиз.
— Не совсем, — ответил Алан. — Смотрите. — Он положил один лист на другой и с видом фокусника, исполняющего особенно ловкий трюк, поднял оба листа, так чтобы они просматривались на свет. Тэд и Лиз уставились на них во все глаза.
— Они действительно одинаковые, — проговорила Лиз тихим, испуганным голосом.
— Ну… не совсем. — Алан указал на три места, где синусоида на нижнем листе просвечивала из-под верхнего листа и слегка не совпадала с линией на нем. Одно из этих несовпадений лежало чуть выше линии на верхнем листе, два — чуточку ниже, но все они располагались на вершинах «волн». Сами волны совпадали идеально. — Отклонения проявляются в образце голоса Тэда, и только в моменты эмоциональных всплесков. — Алан по очереди указал пальцем на все три отличия. — Здесь: «Чего тебе надо, сукин сын? Чего тебе надо?» Здесь: «Врешь. И сам знаешь, что врешь!» И здесь: «Хватит врать, черт возьми!» Сейчас все ухватились за эти три едва заметных различия, потому что упорно держатся убеждения, что на свете нет и не может быть двух одинаковых образцов голоса. Но дело в том, что в голосе Старка не было никаких эмоциональных всплесков. Мерзавец оставался спокойным, как слон, на всем протяжении разговора.
— Да, — согласился Тэд. — Он говорил так, словно пил лимонад.
Алан положил листы на стол.
— На самом деле в полиции никто не верит, что это два разных голоса, несмотря даже на эти крошечные различия, — сказал он. — Образцы пришли из Вашингтона очень быстро. Я приехал так поздно, потому что, когда их увидел эксперт из Огасты, он захотел лично прослушать запись. Мы отправили копию пленки ближайшим авиарейсом из Бангора, и они прогнали ее через селективный фильтр. Это специальный прибор, позволяющий определить, шла ли запись с «живого» голоса, или это был голос, еще прежде записанный на пленку.
— Так он живой или магнитофонный? — спросил Тэд. Он сидел у камина и пил содовую.
Лиз, вернувшаяся к манежу, сидела на полу и пыталась не давать Уильяму и Уэнди стукаться лбами, пока они изучали пальчики на ножках друг друга.
— Почему они решили проверить?
Алан указал большим пальцем на криво ухмылявшегося Тэда.
— Ваш муж знает.
Тэд спросил:
— С этими маленькими различиями на пиках эмоций они могут хотя бы дурачить себя, что это два разных голоса, хотя все понимают, что это не так — вы это хотите сказать?
— Что-то типа того. Хотя я ни разу не слышал о настолько похожих образцах голосов. — Алан пожал плечами. — Впрочем, я в них разбираюсь не так хорошо, как ребята из ФБДПО, которым платят за это зарплату, и даже не так хорошо, как спецы из Огасты, которые более-менее разбираются в практических вопросах — образцы голоса, отпечатки пальцев, следы подошв, следы протекторов. Но я читаю специальную литературу, и я был там, когда пришли результаты. Они дурачат себя, да, но при этом не слишком стараются преуспеть.
— То есть у них есть три мелких отличия, но этого недостаточно. Проблема в том, что мой голос был эмоционально окрашен, а голос Старка — нет. Вот они и решили перепроверить на этом фильтре, надеясь на запасной вариант. Надеясь, по сути, что часть разговора со стороны Старка окажется магнитофонной записью. Может быть, сделанной лично мной. — Он взглянул на Алана, приподняв бровь. — Ну что, я выиграл жаркое из курицы?
— И еще чайный сервиз на шесть персон и бесплатную путевку в Киттери.
— В жизни не слышала такого бреда, — ровным голосом проговорила Лиз.
Тэд рассмеялся без тени веселья.
— Да вся ситуация — полный бред. Они думали, что я, может быть, изменил голос, как Рич Литтл… или Мел Бланк. Сделал запись голосом Джорджа Старка, оставляя паузы для своих собственных ответов, чтобы взять трубку и изобразить диалог на глазах у свидетелей. Конечно, мне еще нужно было приобрести аппарат, чтобы подсоединить магнитофон к телефону-автомату. Они же продаются, такие штуковины, да, Алан?
— А как же! В любом более-менее пристойном магазине электроники. Да и по телефону можно заказать.
— Ну да. И еще мне нужен был помощник. Доверенный человек, который приехал бы на Пенсильванский вокзал, подключил бы магнитофон к автомату где-нибудь в тихом месте и в условленное время набрал бы мой номер. А потом… — Тэд на секунду умолк. — А как был оплачен звонок? Я забыл спросить. Он точно был не за счет вызываемого абонента.
— Был использован номер вашей кредитной карточки для оплаты телефонных переговоров, — сказал Алан. — Очевидно, вы сообщили его своему помощнику.
— Да, вполне очевидно. И когда представление началось, мне оставалось сделать всего две вещи. Во-первых, я должен был сам подойти к телефону. И во-вторых, назубок выучить собственный текст и вставлять реплики в нужные паузы. Я замечательно справился, правда, Алан?
— Да. Потрясающе.
— Мой помощник вешает трубку, когда это положено по сценарию. Отсоединяет магнитофон, берет его под мышку…
— Да нет, просто сует в карман, — перебил Алан. — Сейчас выпускают такие отличные штуки, что даже ЦРУ закупается в магазинах радиоэлектроники.
— Хорошо, сует в карман и спокойно уходит. В результате мы имеем запись беседы, где я при свидетелях говорю с человеком, находящимся за пятьсот миль от меня, с человеком, чей голос звучит совершенно иначе — да еще с явным южным акцентом, — но при этом наши с ним образцы голосов полностью совпадают. Это как с отпечатками пальцев, но еще лучше. — Он взглянул на Алана, ожидая подтверждения.
— Пожалуй, вам полагается еще и оплаченная поездка в Портсмут, включающая все расходы.
— Спасибо.
— Не за что.
— Это не просто бред, — сказала Лиз. — Это уже за гранью всего. По-моему, у них у всех вместо голов…
Пока Лиз отвлеклась, близнецам наконец удалось стукнуться лбами. Малыши громко расплакались. Лиз подхватила Уильяма. Тэд взял на руки Уэнди.
Когда кризис миновал, Алан продолжил:
— Да, согласен. Это совершенно неправдоподобно. Я это знаю, вы это знаете, и они тоже знают. Но Шерлок Холмс у Конан Дойла, помимо прочего, сказал одну вещь, которая до сих пор актуальна в деле расследования преступлений: когда все правдоподобные объяснения исключаются, то, которое остается, и будет ответом на ваш вопрос, как бы невероятно оно ни звучало.
— Кажется, в оригинале была более изящная формулировка, — заметил Тэд.
Алан усмехнулся:
— Ой, какие мы важные…
— Может быть, вас двоих это и веселит, но меня нет, — сказала Лиз. — Тэд же не сумасшедший, чтобы все это проделать. Хотя, конечно, в полиции могут считать сумасшедшими нас обоих.
— Они так не считают, — очень серьезно проговорил Алан. — По крайней мере на данном этапе. И не будут считать, если вы не расскажете им свои дикие сказки.
— А вы, Алан? — спросил Тэд. — Мы рассказали вам наши дикие сказки — и что вы думаете?
— Я не думаю, что вы сумасшедшие. Если бы я так думал, все было бы намного проще. Я не знаю, что происходит.
— Вы что-нибудь выяснили у доктора Хьюма? — спросила Лиз.
— Имя врача, который оперировал Тэда, когда тот был ребенком, — сказал Алан. — Его зовут Хью Притчард. Вы его помните?
Тэд нахмурился и надолго задумался. Наконец он сказал:
— Мне кажется, да… но, возможно, я просто обманываю себя. Это было очень давно.
Лиз подалась вперед, ее глаза заблестели. Уильям, сидевший у нее на коленях, смотрел на Алана.
— Что вам сказал доктор Притчард? — спросила она.
— Ничего. Я позвонил, попал на автоответчик… из чего делаю вывод, что старик еще жив. В общем, я оставил ему сообщение.
Лиз с разочарованным видом откинулась на спинку кресла.
— А что насчет результатов обследования? — спросил Тэд. — Хьюм уже их получил? Или он вам не сказал?
— Он сказал, что когда получит результаты, вы узнаете об этом первым. — Алан усмехнулся. — Кажется, доктора Хьюма оскорбляет сама мысль о том, чтобы передать хоть какие-то сведения окружному шерифу.
— Узнаю старика Джорджа Хьюма, — улыбнулся Тэд. — Старый брюзга.
Алан поерзал в кресле.
— Алан, хотите чего-нибудь выпить? — спросила Лиз. — Пиво или пепси?
— Нет, спасибо. Давайте вернемся к тому, во что верит и во что не верит полиция штата. Они не верят, что кто-то из вас причастен к этому делу, но оставляют за собой право считать, что это не исключено. Они понимают, что не могут повесить на вас преступления прошлой ночи и сегодняшнего утра. Возможно, это был ваш сообщник, Тэд… тот самый, который предположительно помогал провернуть фокус с записью разговора… но не вы. Вы были здесь.
— Что с Дарлой Гейтс? — тихо спросил Тэд. — Девушкой из бухгалтерии издательства?
— Она мертва. Изувечена страшно, как он и сказал, но сначала убита выстрелом в голову. Она не мучилась.
— Неправда.
Алан моргнул, изображая недоумение.
— Он бы не дал ей отделаться так легко. Если принять во внимание, что он сделал с Клоусоном. В конце концов, она первая проговорилась, ведь так? Клоусон пошелестел у нее перед носом деньгами — причем небольшими, судя по состоянию его финансов, — и она продалась сразу и выдала всю информацию, поэтому не говорите, что он ее пристрелил, прежде чем измываться, и что она не мучилась.
— Хорошо. Все было не так. Хотите знать, как оно было на самом деле?
— Нет, — быстро сказала Лиз.
В комнате воцарилось тягостное молчание. Даже близнецы, кажется, что-то почувствовали; они смотрели друг на друга с какой-то недетской серьезностью. Наконец Тэд произнес:
— Позвольте еще раз задать вам вопрос: во что верите вы? Во что вы сами верите сейчас?
— У меня пока нет четкой версии. Я знаю, что вы не записывали реплики Старка на пленку, потому что селективный фильтр не выявил никакого шипения ленты, и на записи слышно, как на Пенсильванском вокзале объявляют, что на третьем пути начинается посадка на «Пилигрим» на Бостон. Сегодняшний «Пилигрим» на Бостон действительно отправлялся с третьего пути. Посадка на поезд началась в четырнадцать тридцать шесть, что соответствует времени вашего разговора. Но мне, собственно, и не нужно это лишнее подтверждение. Если бы голос Старка был записан на пленку, либо вы, либо Лиз непременно спросили бы, что показал фильтр, как только я о нем упомянул. А вы не спросили.
— И при всем при этом вы до сих пор нам не верите, да? — спросил Тэд. — В смысле, оно не дает вам покоя — настолько, что вы действительно взялись разыскивать доктора Притчарда, — но вы не хотите пойти до конца и признать, что мы правы, ведь так? — Тэду и самому не понравилось, как звучит его голос, разочарованно и раздраженно.
— Он сам признался, что он не Старк.
— О да. Прямо-таки чистосердечно признался. — Тэд рассмеялся.
— Вас это как будто и не удивляет.
— Совершенно не удивляет. А вас?
— Честно говоря, да. Удивляет. После стольких хлопот и трудов, чтобы обставить все так, что у вас с ним одинаковые отпечатки пальцев, одинаковые образцы голоса…
— Алан, помолчите секундочку, — попросил Тэд.
Алан умолк и вопросительно посмотрел на него.
— Сегодня утром я вам сказал, что, как мне кажется, убийца — Джордж Старк. Не мой сообщник, не психопат, придумавший способ подделывать чужие отпечатки пальцев… видимо, в перерывах между приступами смертоубийственной кровожадности и расстройствами самоидентификации. И вы мне не поверили. Сейчас вы тоже не верите?
— Нет, Тэд, не верю. Мне бы хотелось ответить иначе, но я могу сказать только одно: я верю, что вы сами верите. — Алан быстро взглянул на Лиз. — Вы оба.
— Хорошо, что вы говорите правду, — сказал Тэд. — Потому что неправда, возможно и даже скорее всего, убьет и меня самого, и мою семью тоже. Сейчас меня радует уже то, что у вас, как вы говорите, нет четкой версии. Этого мало, но это уже шаг вперед. Я просто хочу, чтобы вы поняли, что отпечатки пальцев и образцы голоса ни на что не влияют, и Старк это знает. Вы можете сколько угодно говорить о том, что когда все правдоподобные объяснения исключаются, надо принять то, которое остается, как бы невероятно оно ни звучало, но здесь не тот случай. Вы не принимаете Старка, а он-то как раз и остается, если отбросить все остальное. Я скажу по-другому, Алан: если все определенно указывает на то, что у вас в мозгу опухоль, вы ляжете на операцию, даже если есть большая вероятность, что вы не выйдете из больницы живым.
Алан открыл было рот, но потом покачал головой и не стал ничего отвечать. В разговоре снова возникла пауза. Тишину нарушало лишь тиканье часов и тихое гуканье близнецов. У Тэда было такое чувство, что он провел в этой комнате всю сознательную жизнь.
— С одной стороны, у вас достаточно веских доказательств, чтобы передать дело в суд, — продолжал Тэд. — С другой стороны, ничем не подкрепленное утверждение голоса по телефону, что у него «мозги встали на место» и он теперь знает, «кто он такой». Тем не менее вы игнорируете доказательства в пользу этого голословного утверждения.
— Нет, Тэд. Это не так. В данный конкретный момент я не принимаю ничьих утверждений: ни ваших, ни вашей жены, и уж тем более не того человека, который звонил. Я еще ничего не решил, я пока думаю.
Тэд указал большим пальцем себе за спину, где было окно, а за окном — полицейская машина, в которой сидели патрульные, охранявшие дом Бомонтов.
— А как насчет них? Они тоже думают? Мне бы очень хотелось, чтобы вы здесь остались, Алан… я предпочел бы вас целой армии полицейских, потому что у вас хотя бы один глаз приоткрыт. А у них плотно зажмурены оба.
— Тэд…
— Не обижайтесь, но это правда. Вы это знаете… и он тоже знает. Он подождет. И когда все решат, что все кончилось и Бомонтам больше ничто не грозит, когда полиция свернет лагерь и отправится восвояси, Джордж Старк приедет сюда.
Он помедлил, сидя с мрачным лицом, на котором читалась целая гамма чувств. Алан разглядел сожаление, решимость и страх.
— Сейчас я кое-что вам скажу… вам обоим. Я точно знаю, чего он хочет. Он хочет, чтобы я написал еще один роман под именем Старка… возможно, еще одну книгу об Алексисе Машине. Не знаю, получилось бы у меня или нет, но если бы я был уверен, что это поможет, я бы попробовал. Я забросил бы «Золотого пса» и приступил бы прямо сегодня.
— Тэд, не надо! — воскликнула Лиз.
— Не волнуйся. Если я за это возьмусь, меня это убьет. Не спрашивай, откуда я знаю. Просто знаю, и все. Но если бы моей смертью все и закончилось, я бы, наверное, попытался. Но мне кажется, это не помогло бы. Потому что мне кажется, он вообще не человек.
Алан молчал.
— Вот так, — сказал Тэд голосом докладчика, закрывающего обсуждение важного дела. — Вот как оно обстоит. Я не могу, не хочу и не буду. Это значит, что он придет. И бог знает что будет, когда он придет.
— Тэд, — сказал Алан, явно чувствуя себя неловко, — вам нужно взглянуть на это с другой точки зрения. И тогда все… пройдет. Как дурной сон поутру.
— Нам нужно не это, — сказала Лиз. Они повернулись к ней и увидели, что она плачет. Не рыдает, а просто тихонько плачет. — Нам нужно, чтобы кто-то его убрал.
6
Алан вернулся в Касл-Рок рано утром на следующий день — или, скорее, поздно ночью, в районе двух. Он вошел к себе в дом, стараясь как можно меньше шуметь. Энни снова забыла включить охранную сигнализацию. Алану не хотелось ругаться с женой по этому поводу — в последнее время у нее участились мигрени, — но он понимал, что рано или поздно ему придется поднять эту тему.
Держа туфли в руке, он пошел вверх по лестнице, двигаясь так легко и плавно, словно не шел, а скользил. Его тело обладало удивительной грацией — полная противоположность неуклюжести Тэда Бомонта, — но Алан не любил выставлять ее напоказ; словно его плоть знала некую тайну движения, которой почему-то стеснялся разум. Но сейчас, в тишине, наедине с собой, ему не было необходимости ее прятать, и он двигался легко и бесшумно, как тень — настолько легко и бесшумно, что это было почти жутковато.
На середине лестницы он помедлил… развернулся и спустился вниз. У него был крошечный кабинет, примыкавший к гостиной. Комнатушка размером чуть больше кладовки, куда помещался лишь письменный стол и несколько книжных полок, но Алану этого было вполне достаточно. Он старался не брать работу на дом. Это не всегда получалось, но он действительно очень старался.
Он закрыл дверь, включил свет и посмотрел на телефон.
Ты же не собираешься ему звонить? — сказал он себе. Это часовой пояс Скалистых гор, там у них почти полночь, а тот дядька — не просто хирург на пенсии; он НЕЙРОХИРУРГ на пенсии. Если его разбудить, он прогрызет тебе в заднице вторую дырку.
Но тут Алан вспомнил глаза Лиз Бомонт — ее темные, испуганные глаза — и решил все-таки позвонить. Может, так даже и лучше; звонок посреди ночи сразу указывает на то, что дело серьезное, так что доктор Притчард поневоле задумается. А потом можно будет перезвонить ему в более приличное время.
Кто знает, подумал Алан безо всякой надежды (но зато с юмором), может, ему как раз и не хватает звонков посреди ночи.
Он достал из кармана листок и набрал номер доктора Притчарда в Форт-Ларами. Он решил не садиться, а разговаривать стоя, мысленно приготовившись выслушать гневную отповедь, произнесенную скрипучим старческим голосом.
Но волновался он зря; после первого гудка снова включился автоответчик.
Алан медленно положил трубку на место и уселся за стол. Лампа на гибкой ножке высвечивала на столешнице желтый круг, и шериф затеял маленький театр теней со зверюшками: кролик, собака, орел и вполне сносный кенгуру. Когда Алан был один и не занят делом, его руки обладали той же струящейся грацией, что и все тело; под его удивительно гибкими пальцами теневые зверюшки словно маршировали через маленький кружок света, как бы перетекая из одной в другую. Это маленькое представление всегда завораживало и веселило его детей и помогало Алану привести мысли в порядок, когда он был чем-то обеспокоен.
Но сегодня это не сработало.
Доктор Хью Притчард мертв. Старк добрался и до него.
Конечно, это никак не возможно. Алан, наверное, смог бы поверить в призрака — под дулом пистолета, приставленного к виску, — но уж точно не в злобного Супермена, способного одним прыжком пересечь всю страну. Он мог бы назвать сразу несколько веских причин, по которым люди включают автоответчик на ночь. В частности, чтобы их не беспокоили ночными звонками всякие незнакомцы вроде шерифа Алана Пэнгборна из Касл-Рока, штат Мэн.
Да, но он все равно мертв. И его жена тоже. Как ее звали? Хельга. «Я, вероятно, играю в гольф, а что делает Хельга, одному Богу известно». Но хоть я и не Бог, мне известно, что делает Хельга. Мне известно, что делаете вы оба. Лежите в лужах крови с перерезанным горлом, а на стене вашей гостиной, там, в Стране бескрайнего неба, написано: ВОРОБЬИ СНОВА ЛЕТАЮТ.
Алан Пэнгборн содрогнулся. Мысль совершенно безумная, но он все равно содрогнулся. Она прошила его насквозь, словно ударила током.
Он набрал номер справочной службы Вайоминга, узнал номер конторы шерифа в Форт-Ларами и сразу позвонил туда. Ему ответил полусонный диспетчер. Алан назвался, сообщил диспетчеру, кому он пытается дозвониться и где живет тот человек, и спросил, не уехал ли доктор Притчард с женой куда-нибудь отдыхать. Если доктор с женой и вправду уехали отдыхать — а почему бы им и не поехать куда-нибудь летом? — они скорее всего сообщили об этом в местный полицейский участок и попросили присматривать за домом, пока они сами будут в отъезде.
— Оставьте свой номер, — сказал диспетчер. — Я вам перезвоню и передам всю информацию.
Алан вздохнул. Так положено. Очередная стандартная процедура. Очередное дерьмо на лопате, да. Но парень действует по инструкции. Он не даст никакой информации, пока не убедится, что Алан — именно тот, кем назвался.
— Нет, — сказал он. — Я звоню из дома, у нас тут глубокая ночь…
— У нас тоже не полдень, шериф Пэнгборн.
Алан снова вздохнул.
— Даже не сомневаюсь. Как не сомневаюсь и в том, что ваша жена и детишки не спят наверху. Давайте, друг мой, поступим так: вы позвоните в Оксфорд, в полицейское управление штата Мэн — я дам вам номер, — и там подтвердят мое имя. Даже назовут номер удостоверения. Минут через десять я перезвоню, и мы сможем обменяться паролями.
— Давайте номер, — согласился диспетчер, явно не слишком обрадованный. Алан подумал, что он, наверное, оторвал парня от полуночного телешоу или последнего номера «Пентхауса».
— А в чем, собственно, дело? — спросил диспетчер после того, как прочел вслух продиктованный Аланом номер.
— Расследование по делу о предумышленном убийстве, — пояснил Алан. — Это срочно. Я звоню не на прием записаться, приятель. — Он повесил трубку.
Он сидел за столом, изображал теневых зверюшек и ждал, пока секундная стрелка не обойдет циферблат десять раз. Стрелка ползла очень медленно. Она сделала всего пять оборотов, когда дверь кабинета открылась, и вошла Энни в розовом халате. Почему-то она показалась Алану бледной призрачной тенью, и его снова пробрала дрожь, словно он заглянул в будущее и увидел там что-то не очень приятное. Даже скверное.
Ему вдруг подумалось: Как бы я сам себя чувствовал, если бы он охотился за мной? За мной, за Энни, за Тоби и Тоддом? Как бы я себя чувствовал, если бы точно знал, кто он такой… а мне бы никто не верил?
— Алан? Что ты здесь делаешь? Почему не ложишься?
Он улыбнулся, поднялся из-за стола и поцеловал жену.
— Жду, когда протрезвею, — сказал он.
— Нет, правда… это из-за дела Бомонта?
— Да. Я пытаюсь дозвониться до одного врача, который может кое-что знать, но постоянно попадаю на автоответчик. Поэтому я позвонил в офис местного шерифа — узнать, не уехал ли тот человек отдыхать. Парень, с которым я разговаривал, сейчас проверяет мою благонадежность. — Он посмотрел на жену с искренним беспокойством. — Ты как себя чувствуешь, золотце? Как твоя голова? Не болела сегодня?
— Нет, — ответила Энни, — но я слышала, как ты вошел. — Она улыбнулась. — Ты, Алан, самый тихий мужчина на свете, когда захочешь, но с машиной ничего не поделаешь.
Он обнял ее.
— Хочешь чаю? — спросила она.
— Да какой сейчас чай! Стакан молока, если не трудно.
Она ушла, а через минуту вернулась с молоком.
— А что собой представляет мистер Бомонт? — спросила она. — Я его видела в городе, его жена иногда заходит в магазин, но я ни разу с ним не разговаривала.
Магазин «Шьем и шьем» принадлежал женщине по имени Полли Чармерз. Энни Пэнгборн работала там на полставки уже четыре года.
Алан надолго задумался.
— Мне он нравится, — сказал он наконец. — Сначала совсем не понравился… показался бесчувственным и холодным. Но мы познакомились в трудный для него период. Он просто… весь погружен в себя. Может быть, это связано с его профессией.
— Мне очень понравились обе его книги, — призналась Энни.
Алан приподнял брови.
— Я не знал, что ты его читала. Ты мне не говорила.
— Ты не спрашивал, Алан. А потом, когда выплыла эта история с псевдонимом, я попыталась прочесть одну из тех, других книг. — Она поморщилась от отвращения.
— Плохая книга?
— Ужасная. Страшная. Даже не верится, что их написал один и тот же человек.
Знаешь, что, детка? — подумал Алан. Ему самому тоже в это не верится.
— Тебе надо лечь и заснуть, — сказал он. — А то опять голова разболится.
Она покачала головой.
— Кажется, монстр с именем «мигрень» все же оставил меня в покое. По крайней мере на время. — Она выразительно посмотрела на мужа из-под опущенных ресниц. — Я еще не буду спать, когда ты ляжешь… если ты здесь не задержишься очень надолго.
Он прикоснулся к ее груди через розовый халат и поцеловал ее в губы.
— Я постараюсь быстрее.
Энни ушла, и Алан увидел, что прошло уже больше десяти минут. Он опять позвонил в Вайоминг. Трубку взял все тот же сонный диспетчер.
— Я думал, вы обо мне забыли, дружище.
— Ни в коем случае, — заверил Алан.
— Скажите номер вашего удостоверения, шериф.
— 109-44-205-ME.
— Да, думаю, это действительно вы. Прошу прощения, шериф, за всю эту канитель, но вы же понимаете.
— Я понимаю. Так что насчет доктора Притчарда?
— О, они с женой и вправду уехали отдыхать, — сказал диспетчер. — Они сейчас в Йеллоустонском национальном парке, у них там турпоход. Вернутся только в конце месяца.
Вот видишь? — подумал Алан. А ты тут страхи наводишь посреди ночи. Никаких перерезанных глоток. Никаких надписей на стене. Просто двое стариков решили отдохнуть на природе.
Но он поймал себя на том, что эта мысль не особо его утешает. Похоже, с доктором Притчардом будет непросто связаться — по крайней мере в ближайшие две недели.
— Как вы думаете, можно как-то передать ему сообщение? — спросил Алан.
— Думаю, можно, — ответил диспетчер. — Попробуйте позвонить в управление Йеллоустонского парка. Они знают, где он. Во всяком случае, должны знать. Возможно, это займет какое-то время, но они разыщут его для вас. Я пару раз с ним встречался. Вроде бы неплохой старикан.
— Это радует, — сказал Алан. — Спасибо, что уделили мне время.
— Не за что. Это наша работа. — Алан услышал тихий шелест страниц и представил себе, как этот безликий парень за полконтинента отсюда снова уткнулся в свой «Пентхаус».
— Спокойной ночи, — сказал он.
— Спокойной ночи, шериф.
Алан положил трубку и какое-то время сидел, глядя в темноту за окном.
Он там. Где-то там. Он еще придет.
Алан снова задумался о том, как бы он себя чувствовал, если бы речь шла об угрозе его собственной жизни, жизни Энни и его детей. Как бы он себя чувствовал, если бы знал об этой угрозе, а ему бы никто не верил.
Милый, ты снова тащишь работу домой, прозвучал у него в голове голос Энни.
И это была правда. Пятнадцать минут назад он был убежден — если не умом, то всеми нервными клетками, — что Хью и Хельга Притчарды лежат мертвые в луже крови. Слава Богу, что это не так. Сегодня ночью старики мирно спят под звездами Йеллоустонского парка. Вот тебе и хваленая интуиция; даже и хорошо, что она иной раз подводит.
То же самое почувствует Тэд, когда мы выясним, что происходит на самом деле, подумал он. Когда мы выясним, что разгадка, какой бы невероятной она ни была, все-таки подчиняется законам природы.
Он действительно в это верил?
Да, решил Алан. Он действительно в это верил. Умом — да. А вот нервные клетки были не столь уверены.
Он допил молоко, выключил лампу и поднялся наверх. Энни еще не спала и была восхитительно обнажена. Она приняла его в объятия, и Алан с радостью позволил себе забыть обо всем остальном.
7
Старк позвонил через два дня. Тэд Бомонт в это время был в «Дейвз-маркет», маленьком семейном магазине в полутора милях от дома. Сюда Бомонты ездили, когда было лень тащиться в супермаркет в Бруэре.
В пятницу вечером Тэд отправился в «Дейвз», чтобы купить шестибаночную упаковку пепси, чипсы и соус. Один из патрульных, приставленных к его семье, поехал с ним. Было десятое июня, половина седьмого, так что еще даже не начало смеркаться. Лето, эта роскошная зеленая шлюха, вновь одарило собой Мэн.
Коп остался в машине, а Тэд зашел в магазин. Он уже взял газировку и принялся изучать диковатый ассортимент соусов (вот из морских моллюсков, а не хотите моллюсков, есть луковый), когда зазвонил телефон.
Тэд вскинул голову и подумал: Ага. Ну ладно.
Розали за прилавком взяла трубку, сказала: «Алло?» — секунду послушала и протянула трубку Тэду, как он и ожидал. Его опять захватило это странное чувство presque vu.
— Вас к телефону, мистер Бомонт.
Он был совершенно спокоен. Сердце екнуло и пропустило один удар, но только один; сейчас оно билось в обычном ритме. Лоб не покрылся испариной.
И не было никаких птиц.
Не было никакого страха и ярости, которые он испытывал два дня назад. Он даже не стал спрашивать Розали, не жена ли это звонит, чтобы попросить взять упаковку яиц или пакет апельсинового сока. Он знал, кто это.
Тэд подошел к прилавку и встал рядом с терминалом лотереи «Мегабакс», на зеленом экране которого светилось объявление, что на прошлой неделе победителя не оказалось и джекпот этой недели составляет четыре миллиона долларов. Взял трубку у Розали и сказал:
— Привет, Джордж.
— Привет, Тэд. — Мягкий южный акцент еще присутствовал, но налет дремучего провинциализма больше не ощущался. Тэд только сейчас сообразил, как очевидно и вместе с тем тонко Старк ухитрился изобразить это «Ладно, ребята, я, может быть, и не самый умный, но тоже кое-что собой представляю, а как же!», когда оно полностью исчезло из его речи.
И конечно, сейчас они просто ребята, подумал Тэд. Два собрата-писателя, просто стоят и болтают о том о сем.
— Чего ты хочешь?
— Ты знаешь, чего я хочу. Нам не нужно играть в эти игры, верно? Поздновато уже для игр.
— Может, я просто хочу, чтобы ты сказал это вслух. — То чувство вернулось, то странное, жуткое чувство, когда тебя вырывает из тела и уносит по телефонным проводам к какому-то месту, точно посередине между ними двумя.
Розали отошла к дальнему концу прилавка и принялась укладывать новые пачки в сигаретный автомат. Она так нарочито не прислушивалась к разговору Тэда, что это было почти смешно. В Ладлоу — во всяком случае, в этой части города — не было никого, кто не знал бы, что к Тэду приставили то ли полицейскую охрану, то ли полицейский конвой, то ли еще что-то такое полицейское, и слухи уже поползли по городу. Те, кто не думал, что его обвиняют в торговле наркотиками, не сомневались, что дело в домашнем насилии и издевательствах над детьми или женой. Старушка Розали изо всех сил старалась не подавать виду, и Тэд, как ни странно, был ей благодарен за это. А еще у него было чувство, словно он смотрит на Розали в перевернутый телескоп — смотрит из телефонной линии, из глубокой кроличьей норы, где нет никакого белого кролика, а есть только хитрый лис Джордж, человек, которого быть не могло, но он все-таки был.
Хитрый лис Джордж, там, в Эндсвиле, где снова летают воробьи.
Тэд боролся с этим ощущением, боролся изо всех сил.
— Ну давай, Джордж, — сказал он и сам удивился тому, с какой яростью прозвучал его голос. Головокружительное ощущение нереальности уносило Тэда все дальше и дальше… но его голос звучал четко и ясно. — Скажи это вслух.
— Ну, если ты так настаиваешь…
— Да.
— Пора начинать новую книгу. Новый роман Старка.
— Это вряд ли.
— Не говори так! — Голос был как щелчок плетки со свинцовыми шариками. — Я рисовал для тебя картинку, Тэд. Рисовал для тебя. Не заставляй меня рисовать ее на тебе.
— Ты мертв, Джордж. Просто тебе не хватает ума лежать тихо.
Голова Розали чуть повернулась; Тэд увидел один широко распахнутый глаз, а потом Розали поспешно отвернулась обратно к сигаретному автомату.
— Ты думай, что говоришь! — Теперь в голосе слышалась ярость. Но, кажется, было еще кое-что? Страх? Боль? И то и другое? Или Тэд просто обманывал себя?
— А что не так, Джордж? — неожиданно усмехнулся он. — Ты что, теряешь счастливые мысли?
В трубке молчали. Тэд удивил Старка, выбил его из колеи — пусть даже всего на секунду. Но почему? Что именно его задело?
— Послушай меня, приятель, — наконец сказал Старк. — Я дам тебе неделю, чтобы начать. И не думай, что сможешь меня обхитрить. Потому что не сможешь. — Последнее слово прозвучало, как «смойжешь». Да, Джордж был расстроен. Это может дорого обойтись Тэду, пока все не закончится, но сейчас он испытывал дикую радость. Он все-таки достал Старка. Значит, не он один ощущает беспомощность и незащищенность во время их разговоров, пронизанных чувством кошмарной близости; он задел Старка, и это было прекрасно.
— Тут ты прав, — сказал Тэд. — Никаких хитростей между нами. Насчет другого не знаю, но никаких хитростей быть не может.
— У тебя была задумка, — сказал Старк. — Еще до того, как тот мелкий ушлепок собрался тебя шантажировать. Помнишь, насчет свадьбы и бронированного автомобиля?
— Я выбросил все свои записи. Я покончил с тобой.
— Нет, ты выбросил все мои записи, но это не важно. Тебе не нужны никакие записи. Это будет хорошая книга.
— Ты не понимаешь. Джордж Старк мертв.
— Нет, это ты не понимаешь. — Голос Старка был мягким, убийственным и настойчивым. — У тебя есть неделя. И если за эту неделю ты не выдашь хотя бы тридцать страниц готового текста, я приду за тобой, дружище. Только начну не с тебя — это было бы слишком просто. Да, слишком просто. Сначала возьмусь за твоих малышей, и они умрут медленно. Об этом я позабочусь. Я знаю как. Они не будут понимать, что происходит, но будут умирать в агонии. А ты будешь знать, и я сам буду знать, и твоя жена тоже. Потом я возьмусь за нее… только сначала возьму ее. Ты знаешь, о чем я, старик. А когда с ними будет покончено, я возьмусь за тебя, Тэд, и ты умрешь такой смертью, какой никто еще не умирал.
Старк умолк. Тэд слушал, как тот учащенно дышал ему в ухо, словно пес в жаркий день.
— Ты не знал о птицах, — тихо проговорил Тэд. — Ты о них не знал, да?
— Тэд, хватит бредить. Тебе есть чем заняться. Если не начнешь книгу вот прямо сейчас, много людей пострадает. Время не ждет.
— Да, я заметил, — ответил Тэд. — Но мне интересно, как ты мог написать на стене у Клоусона и Мириам то, что ты написал, и не знать об этом?
— Я бы тебе посоветовал прекратить бредить и взяться за ум, — сказал Старк, но Тэд уловил в его голосе замешательство и даже что-то похожее на страх. — Никто ничего не писал на стенах.
— Да нет, Джордж, писал. И знаешь, что я подумал? Я подумал, что, может быть, ты ничего не знаешь, потому что это написал я. Наверное, какая-то часть меня была рядом с тобой. И за тобой наблюдала. Мне кажется, из нас двоих только я знаю про воробьев. Так что, наверное, это я написал. Ну, я так думаю. И тебе тоже стоит об этом подумать… крепко подумать… прежде чем ты начнешь на меня наезжать.
— Слушай меня, — сказал Старк мягко, но очень настойчиво. — Слушай внимательно. Сначала твои малыши… потом жена… потом ты. Начинай писать книгу, Тэд. Это мой добрый тебе совет. Лучший совет, который ты получал за всю жизнь. Начинай писать книгу. Я не мертв.
Долгая пауза, а потом — тихо и с расстановкой:
— И я не хочу быть мертвым. Так что езжай-ка домой и наточи карандаши, а если нужно вдохновение, подумай о том, как мило будут выглядеть твои детки, если утыкать им лица стеклом. И нет никаких чертовых птиц. Забудь о них и начинай писать.
Раздался щелчок.
— Да пошел ты, — прошептал Тэд в пустоту и медленно повесил трубку.