— Но почему Аннис нападает на детей?
— А кто еще отнимает мамочкино время и все прочее? Дети истощают ее жизненную силу. Вот она и не хочет этого — та, о ком мы говорим. Она хочет убрать их с пути, чтобы больше жизненной силы досталось ей. Особенно парнишка. Он отнимает много сил. Вот она и охотится за ним. А в миленькой девчушке есть что-то, чего она боится.
— В Эми?
У Эша голова пошла кругом.
— Тот случай с черным дроздом. Когда все началось. Мэгги вдохнула в него жизнь. Сама я такого не делала и не видела. Но верю в это. Потому что, помяни мои слова, в тот день в воздухе было еще кое-что, кроме Мэгги с ее способностями.
— Лиз, я вас не понимаю.
Старуха отхлебнула бузинного вина и причмокнула.
— Это потому, что ты недалекий. Ты хочешь, чтобы тебе все разложили по полочкам. А тогда это уже не то, что есть на самом деле.
— Продолжайте.
— Нет уж, я сегодня наговорилась.
Старуха уставилась на коврик под ногами.
Через некоторое время, проведенное ими в полном молчании, хозяйка закрыла глаза. Судя по ее дыханию, она уснула. Часы тикали. Один или два раза она причмокнула во сне, а в какой-то момент захрапела, и звук этот напоминал пилу.
Эш посмотрел на пол, а потом на колли, лежавшую у ног старухи. Собака навострила уши и поглядела на него — дружелюбно, но беспомощно. Эш подумал, что надо бы встать и не тревожить сон Лиз; едва ли от нее стоило ждать совета. Но вдруг его тело пронзил острый спазм, а старуха открыла глаза.
Ее палка упала на пол. Она нагнулась и подняла ее.
— Да, пора уж тебе идти, — пробормотала она вставая, чтобы его проводить.
Эш был слегка удивлен. Обычно ему приходилось терпеть старухины насмешки каждый раз, когда он собирался идти.
— Она что-то потеряла, Эш. Когда меняла обличье. Когда летала. Она потеряла частицу себя, и теперь должна ее снова найти.
— А где искать?
— А что тебе твоя мамочка говорила, когда ты что-нибудь терял? Ищи там, где потерял.
Лиз проводила Эша до самой калитки.
— Пускай этот, — промолвила она, — спросит ее про «Поющую цепь».
— Про «Поющую цепь»?
— Да, верно. А еще про «Колыбельную смерти». Пусть спросит.
— А что это?
Похоже, Лиз на него рассердилась. Она подняла свою палку.
— Тебя это не касается. Тебе и знать этого не надо. А теперь проваливай и скажи ему.
— Вот еще что, Лиз. Все эти разговоры о темной сестре. Темная сестра — Аннис? Или Белла? Или эти духи, которых она видит, когда летает? Или это она говорит о Гекате? — («Или о вас?» — добавил он про себя.) — В общем, я не понимаю.
— Неужто ты такой недалекий, потому что мужчина? — спросила старуха, — Да все они — ее темная сестра. Она принимает разные обличья. Но есть только одна настоящая темная сестра, — Лиз постучала себя по виску, — и живет она вот здесь.
Эш покачал головой и побрел к машине. Он сел за руль, повернул ключ зажигания и посмотрел в зеркало заднего вида. Старая Лиз стояла у калитки, глядя на него, а колли сидела с ней рядом. Лиз показывала на него палкой.
Эш зашел к Де Сангу в клинику и все ему рассказал. Реакция доктора была откровенно скептической.
— Пока что все, с чем мы работаем, находится исключительно в пределах сознания Мэгги. Белла — персонаж из дневника, выученного Мэгги почти что наизусть. Похожая история с Аннис. Алекс утверждает, что большая часть дневниковых записей принадлежит ей самой и что она просто использует фрагменты информации, всплывающей в результате археологических раскопок в замке.
— А вы что об этом думаете?
— Да какая разница? Ее поведение, ее здоровье — вот что важно. А она хочет выздороветь. Потому-то она и написала имя Аннис шпионскими чернилами. Это показатель того, что ее подсознание стремится к самоисцелению.
Эш покачал головой:
— Это еще не все. Я знаю, вы считаете, что она просто сплетает вокруг своей жизни историю. Но вам не кажется, что у этого духа, у Аннис, может быть и собственная жизнь?
Де Санг пристально посмотрел на Эша.
— Я психолог, — сказал он, — а не гребаный мистик.
Но Де Санг уже почти исчерпал свои возможности. В раскопках он натыкался на один и тоже непробиваемый фундамент. Стараясь путем гипноза извлечь на свет личность Аннис, доктор хотел добиться объединения Мэгги, Беллы, Аннис и всех остальных. И ради этого был готов на все. Он решил устроить длинный сеанс, надеясь, что усталость хотя бы слегка изменит реакцию пациентки.
— Аннис, — обратился к ней Де Санг. — Мне нужно снова с тобой поговорить. Задать тебе несколько вопросов.
— Вечно эти вопросы.
Уже перевалило за полночь, и Де Санг старался, чтобы в его голосе не чувствовались утомление и нотка отчаяния. Он работал с Мэгги с полудня, и ему не удавалось ни заглянуть за спину Аннис, ни уйти от нее.
— Ты говорила мне, Аннис, что не хотела причинять зло. Но я тебе не верю. Ты пугаешь Беллу. Ты запугала Сэма. Теперь ты угрожаешь жизни Мэгги. Целители так не поступают. Почему, Аннис?
— Уздечка времени.
— Ты мне это уже говорила. Но что это значит?
Она глубоко вздохнула и посмотрела на Де Санга из-
под тяжелых век.
— Тогда скажи мне, почему ты хочешь навредить Сэму. Объясни.
— Из-за любви его матери. Она лишает нас силы. Делает слабыми. Ее любовь всех нас делает слабыми. Она смазала бальзамом его глаза. Он увидел меня, и я вошла.
— Вошла куда?
— В ваш мир.
— Она смазала бальзамом его глаза? Ты имеешь в виду мать Сэма?
Нет ответа. Ни малейшей реакции.
— А что Эми? Ты ведь не нападаешь на Эми.
— Девочка? Она... одна из нас. Она владеет знанием.
Де Санг бродил по комнате, присаживаясь то на подоконник, то на стол, то на каминную полку. Наконец он приземлился на корточки прямо перед пациенткой, прежде чем пойти ва-банк.
— Аннис, что такое «Поющая цепь»?
Ее глаза широко распахнулись. Она была изумлена. Доктор и сам не мог скрыть удивления, вызванного ее реакцией, и, заметив это, она снова успокоилась.
— Если ты знаешь об этом, то тебе должно быть известно, что это такое.
— Я знаю и о «Колыбельной смерти».
Она благодушно покачала головой:
— Вот уж этого ты знать не можешь.
— Ну, так расскажи мне о «Поющей цепи».
— Дай мне уснуть.
— Сперва расскажи.
Она фыркнула:
— Цепь. Это передача силы от одной из нас другой. Вот и все. Когда наступает время умирать, мы находим такую, как мы, и передаем ей нашу силу, наши надежды. «Поющая цепь». Моя цепь очень длинна. Длинная, как сама жизнь.
— Но как передается цепь?
— Нужно спеть «Колыбельную смерти». Самую могущественную из множества наших песен.
— Спой ее мне.
Она снова презрительно фыркнула:
— Никогда еще эту песню не пели мужчине. Эта цепь принадлежит мудрым женщинам, она их собственность. Целительницам. К тому же спеть «Колыбельную смерти» означает призвать смерть. Это песня Гекаты.
— Если ты споешь ее мне, я умру?
— Дурак. Ты же не один из нас. Я умру, если спою ее тебе. Она для того, чтобы передать знание одной из нас. А теперь я хочу спать. Я устала от всего этого.
— Но скажи мне, Аннис, почему ты так никому и не передала «Поющую цепь»? Почему ты не умерла?
— Они украли мое время. — Огромная слеза набухла у нее в глазу. — Они разорвали цепь двух тысячелетий. Мои маленькие сестры двух тысячелетий! — Вдруг она зарычала, снова рассвирепев. — Дай мне уснуть, ты, священник!
— Но ты же хочешь умереть, Аннис! Ты сказала, что хочешь передать «Поющую цепь»! Сама так сказала. Почему ты не передашь цепь Мэгги? Тогда ты сможешь умереть и оставить ее в покое, а цепь будет спасена. Почему бы нет, Аннис? Почему?
Она закрыла глаза.
— Подойди. — вяло позвала она его. — Ближе.
Она перешла на шепот. Де Санг приложил ухо к ее губам.
— Ближе. Я выплюну уздечку. Еще ближе.
Он приготовился слушать. Она схватила его за лацкан. И, внезапно выпрямившись, испустила мучительный, пронзительный крик прямо ему в ухо. Де Санг отпрянул, чувствуя резкую боль, но ее хватка была крепкой. Крик стал еще громче. Ее рот расширился до уродливых, жутких размеров. Разрывающий барабанные перепонки визг парализовал Де Санга, вызвав такую боль, словно раскаленные иглы вонзились в самые нежные части его ушного лабиринта. Этот крик обжигал. Он был криком боли, и страха, и агонии, и ненависти, сокровенным визгом, доносившимся из глубины веков. От этого крика чувствительная барабанная перепонка Де Санга мучительно, опасно вибрировала. Он подумал, что она вот-вот лопнет.
Алекс вбежал в комнату, и крик прекратился. Де Санг вырвался, отлетел к стене и упал на колени. Он поднес к уху ладонь: на пальцах была кровь. Он посмотрел на Аннис — она сидела в кресле и ухмылялась.
Ухмылялась со злобным удовлетворением.
44
— Я должна полететь, — объявила Мэгги.
— Что? — прошипел Эш, — Ты сошла с ума? Тебе не кажется, что это совсем тебя доконает?
У Эша была своего рода договоренность с Алексом, согласно которой он посещал Мэгги раз в неделю — днем, когда Алекс был на работе.
— Ты сам передал мне слова старой Лиз. Если ты что-то потерял, надо вернуться и поискать это там, где потерял.
— Это безумие!
— Де Санг больше ничем не может мне помочь. Мне нужно, чтобы ты полетел вместе со мной, Эш.
— Но какой толк тебе от полета? — протестовал Эш. — Ты потеряла себя, когда меняла обличье, а не во время полета.
— Мы летаем, чтобы получить знание, а меняем обличье — чтобы обрести силу. Знание и сила. И в этом разница между ними. Поверь мне, Эш. Я должна увидеть, должна узнать. Есть какие-то вещи, которые мне нужно выяснить. Это мой единственный путь назад.
— Не вижу логики.
— А вот теперь ты говоришь, как Алекс.
— В любом случае, Алекс ни за что тебя не поддержит. Он попросту тебе не разрешит.
Мэгги помрачнела:
— Алексу придется согласиться. Иначе вообще не стоило ничего затевать.