— Больше никаких секретов, Гвидо. Рассказывай.
— Ты слишком близко подошел к опасной черте, брат. Это может подтолкнуть тебя, понимаешь? Ты все еще хочешь знать?
Морган молча кивнул. Потом с дрожью, которая брала начало где-то в глубине его души и охватила его, точно лесной пожар, он произнес всего одно слово, которое означало, что его прошлое вторглось в настоящее:
— Саймон.
— Саймон. Саймон. Саймон. Саймон говорит. Саймон говорит. Саймон рассказал нам все, — послышался из-под стола безумный речитатив, — Теперь у Моргана есть сила. Я чувствую ее. Саймон хочет ее.
И тут раздались слова, от которых кровь застыла у Джейсона в жилах, а сада, Сарк рывком вскочил на ноги.
— Саймон нашел ее. Нашел ее. Видел ее. Саймон. Пробовал ее силу. Саймон хочет ее. Хочет ее для всех нас. Саймон говорит.
«Этому никогда не будет конца», — подумал Морган и протянул трясущуюся руку, чтобы опереться о холодный панцирь Гвидо. Что бы ты ни делал, как бы далеко ни убежал, от прошлого нет спасения. Оно наносит свой удар, когда его не ждешь.
«Но только не по Сийре», — поклялся он, силясь взять себя в руки. Комната вокруг него заходила ходуном от его собственной ярости и той ярости, что передала ему она, и Барэк вскрикнул, а Сорл заскулил. Саймон никогда не будет угрожать Сийре; он не посмеет отобрать ее у него, как отобрал все остальное.
Никогда, пока он, Морган, жив. Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Еще один. Извиняясь, махнул клановцу, который ответил ему сердитым взглядом.
— Гвидо, — начал человек срывающимся голосом, потом протянул руку к темному промежутку, откуда на него были устремлены все глаза каресианина, кроме двух, которые развернулись в другую сторону и не сводили пристального взгляда с подвывающего Лакни Сорла. Ничто не могло отвлечь его внимание от врага. Остальные глаза раздвинулись, и появились похожие на кинжалы губы великана. Острые, как иглы, кончики с невероятной осторожностью прижались к руке Джейсона. Извинение и прощение было взаимным.
Голос вернулся к Моргану, хотя и казался чужим даже ему самому.
— Я всегда знал, что сердце у тебя даже больше твоей головы, — сказал он и побарабанил согнутым пальцем по месту, которое можно было считать лбом каресианина. — Тебе не нужно защищать меня от прошлого, брат. Больше не нужно. — Джейсон смотрел прямо перед собой, но видел не кухню «Лиса», а измерял глубину своих чувств, хладнокровно оценивал свою выдержку и то, чего она ему стоила. — Я вижу эту черту, Гвидо, — проговорил наконец человек, до конца поняв, чего боялся его побратим, и признавая, что у него были на то все причины. — Не стану отрицать, мне будет трудно удержаться, и я действительно… изменился, но поверь мне, я справлюсь с собой.
Пластины панциря великана растроганно заскрежетали одна о другую.
— А теперь расскажи мне все, что тебе известно о Саймоне. — Морган глубоко вдохнул, чтобы успокоиться, и добавил: — И о том, когда он успел повидаться с Сийрой.
ГЛАВА 51
До меня не сразу дошло, что аэрокар капитана Рек несет нас вовсе не на относительно безопасные «Нокрауд» или «Макмору». Поскольку именно такова была наша договоренность — договоренность, грозившая обойтись моему племени в астрономическую сумму, которую я вряд ли была бы в состоянии выплатить и за три жизни, — это открытие не сказать чтобы меня обрадовало. Но сомнений быть не могло. Из смотрового окна я видела безбрежную водную гладь, прерываемую островками с плавучими камышами, которые ретиане возделывали, да редкими еле выступающими из воды кочками. Она лежала к северу от Джерши. Мы летели ровно в противоположном нужному направлении.
— Куда… — Вопрос застрял в моей пересохшей глотке. Я огляделась вокруг и заметила флягу с какой-то жидкостью. Это, решила я, блаженно перекатывая жидкость во рту, были остатки фруктового сока, успевшего изрядно перебродить. Может, он и испортился, но я наслаждалась каждой каплей, которую мне удалось выцедить.
Я сделала еще одну попытку, на этот раз более успешную:
— Куда мы летим, капитан Рек?
Водительское место находилось от меня на расстоянии вытянутой руки. Скат повернула продолговатую голову и одарила меня взглядом недобрых желтых глаз.
— Не бес-сспокойтесс-сь, фем Морган. Этот маневр позволил нам сс-скрыться от камер городс-сской охраны и блюс-сстителей. Сс-скоро я поверну назад. Мои сс-сто-ронники на «Нокрауде» ис-сспользуют это время для того, чтобы укрепить мое новое положение.
Эти слова мне очень не понравились, ведь на борту до сих пор могли находиться драпски и Раэль.
— Это ваше новое положение, капитан, оно имеет какое-то отношение к нашей договоренности?
Рек рассмеялась, и ее челюсти принялись выбивать такую частую дробь, что выступившие на них пузырьки пены поползли по бокам ее шеи. Черный гибкий язык заметался, тщательно собирая каждую ее частицу.
— У вас-сс с-ссвоеобразное чувс-сство юмора, фем Морган.
«Ох, нет», — подумала я в приступе жалости к себе и заскрежетала зубами, чтобы не закричать от новой волны страшной боли. У меня, похоже, серьезная медицинская проблема, а единственное находящееся рядом живое существо привыкло безжалостно убивать всех, кто слабее ее. А также тех, кто находится в менее выгодном положении.
— Вы хотите забрать у Грекик «Нокрауд», — предположила я. — Ее сговор с Фэйтленом ди Парсом и Балтиром был сделан у вас за спиной.
— Чтобы быть более точной, фем Морган, Грекик поддержала тех, сс-с кем ус-сспешшно вела дела в прошшлом. — Она щелкнула челюстями, как будто ставя точку. — Я же сс-смотрю в нас-сстоящее. И вижу там вашшу победу над врагами и кос-ссти Грекик у вас-сс на зубах.
Я принялась раскладывать все услышанное по полочкам и с изумлением обнаружила, что получила комплимент. Выходит, хотя Рек с радостью ухватилась за мое обещание заплатить, на самом деле она просто примкнула к той стороне, которая, по ее мнению, должна была одержать верх. Поставила на меня против Фэйтлена. Такое доверие, конечно, мне льстило, но я пока что не имела возможности в нем убедиться. Однако кто я была такая, чтобы спорить с полной радужных надежд капитаншей?
«Может быть, — сказала я себе, — ей известно о ситуации нечто такое, чего не знаю я?»
Рек не удосужилась посвятить меня в подробности плана по «укреплению» ее позиции на «Нокрауде», но я, честно говоря, не сильно была этим расстроена. С каждой минутой мне становилось все труднее поддерживать разговор. Я украдкой поискала чего-нибудь еще попить или съесть, но кроме фляги, которую я уже успела опустошить, ничего больше на заднем сиденье не оказалось.
Оставалось попробовать поспать, вытянувшись, насколько это было возможно, на двух сиденьях. Я на всякий случай пристегнула ремень безопасности — а вдруг Рек придется применить какой-нибудь более серьезный прием пилотажа, нежели просто вести аэрокар по прямому курсу над пустотой? Я надеялась, что у нас хватит топлива, но спрашивать не стала, поскольку подобный вопрос подразумевал подозрение в отсутствии у ската элементарной предусмотрительности, что она, вне всякого сомнения, сочла бы оскорблением. Оставалось только надеяться.
К несчастью, как выяснилось, одной надежды было недостаточно.
Когда мимо аэрокара пронесся первый сгусток энергии, озарив кабину ослепительным белым сиянием, я вспомнила поговорку, которую часто повторял Морган: «Единственное, что заставит скатов сорваться с места быстрее, чем пожива, это месть».
Когда второй снес большую часть борта аэрокара, засыпав меня пеплом и обломками, которые тут же унес воющий ветер, я еще успела пожалеть о своем выборе союзницы.
Однако, как выяснилось, я слишком поспешила сбросить Рек со счетов. Ее летное мастерство, природное или подстегнутое необходимостью, позволило скату посадить подбитый аэрокар на остров — если брошенный мельком взгляд на эту заросшую травой кочку дал мне правильное о ней представление — без единого толчка. Головокружительное скольжение и резкую остановку в самом сердце зарослей очень жесткого и очень колючего кустарника упоминать вряд ли стоит. Откровенно говоря, я была крайне удивлена, что все еще жива.
Еще одна ослепительная молния, на этот раз в вышине, завершилась глухим взрывом. Я была далеко не специалистом, но мне казалось, что в небе над нами два аэрокара вели бой. Я пожелала удачи обоим, поскольку не имела ни малейшего представления, кто из них подбил нас, а кто может быть нашим потенциальным спасителем.
— Вылеззайте! — послышалось шипение, и Рек наклонилась надо мной и принялась нетерпеливо распутывать ремни безопасности. Зеленая кровь медленно сочилась из нескольких небольших ранок на ее впалой груди, горле и морде. Раны, похоже, не мешали скату передвигаться — все ее движения были стремительными и точными.
Я не колеблясь повиновалась. Вряд ли тот, кто подбил нас, собирался позволить нам без помех разгуливать по острову. Ну, скажем так, попыталась повиноваться, но согнулась пополам в тот же миг, как только ступила на обломки. Мир вокруг меня продолжал кружиться, как будто мы все еще находились в аэрокаре, несущемся к земле.
— Аш-шшт!
Рек одним легким движением подняла меня и, не выпуская из одной когтистой лапы бластера, другой почти по-матерински прижала к груди. Хотя это значило, что я тут же оказалась перемазанной в ее крови, я не жаловалась, а начала выискивать на ее корпусе какое-нибудь нераненое место, за которое можно было бы ухватиться руками и самостоятельно поддерживать часть своего веса.
— Не дергайтесс-сь!
А я-то хотела ей помочь… Что ж, я попыталась лежать как можно более неподвижно, если такова была помощь, которой скат от меня хотела, и уставилась на ее длинную клыкастую челюсть, находившуюся всего на расстоянии ладони от моего горла. Сквозь вонь паленой ткани и пластика пробивался какой-то сухой, пыльный запах — не отталкивающий, просто чужой.
Рек принялась осторожно пробираться между обломками, один раз наклонилась и подобрала что-то с земли — скорее всего, это было еще какое-то оружие, но я не могла рассмотреть получше, не изогнувшись. Бластер она перевесила на менее пострадавшее плечо. Тяжелое оружие при каждом шаге больно било меня по коленкам. Перед тем, как окончательно покинуть место крушения, скат перехватила меня и свою сумку одной невероятно сильной рукой, а освободившимися пальцами пощелкала какими-то переключателями на остатках приборной панели.