ным бракам, хотя колонисты и торговцы заботились о своих детях, рожденных от индианок, пусть и редко усыновляли их официально. Постоянные межрасовые союзы часто возникали на фронтире Дальнего Запада и на Юге, где мужское белое население было в избытке. Индейские племена спокойно относились к метисам, зато белые пресекали все их попытки войти и закрепиться в новом социуме (Nash, 1992: 280–285). В 1820-х гг. чероки получили право на мелкую земельную собственность, но белые штата Джорджия подвергали их такому же остракизму. Штат настойчиво лоббировал депортацию индейцев и добился этого в 1834 г. (Champagne, 1992: 133, 143–146).
В 20-е гг. XIX века филантропы были вынуждены признать провал ассимиляции и стали ратовать за протекцию — принудительную депортацию индейцев на новые земли к западу от Миссисипи. Это лучше, утверждали они, чем шаг за шагом захватывать индейские земли, убивать краснокожих, обрекать их на деградацию. Их надо спасти, чтобы было кого ассимилировать потом. Депортации были осуществлены в 1830-е гг. и стали фатальными. Многие индейцы умерли в пути, выживших оттесняли все дальше и дальше на Запад. Поселенцы не желали иметь по соседству никаких индейцев, ассимилированных или нет. Да и сами индейцы противились ассимиляции в том виде, в котором она проводилась.
В конце XIX века репрессии приобрели сглаженную форму, это была комбинация культурного подавления и сегрегированной ассимиляции, суть этой политики хорошо выражала фраза «убей в нем индейца — родишь человека». Теперь индейцев ассимилировали как неполноценный народ в далеких резервациях. По иронии судьбы именно эта жестокая политика, как считает Хокси (Hoxie, 1984: 243244), спасла индейскую культуру, пусть и в бесчеловечных условиях. Именно такие резервации сделали возможной современную программу Национального возрождения индейцев Америки.
В Калифорнии отчетливо прослеживалось испанское влияние. 80 лет этот штат осваивали испанские колонисты, пока он не был завоеван североамериканцами в 1848 г. Испанская колониальная администрация была слаба, лишь горстка солдат и чиновников содействовала немногочисленным поселенцам и миссионерам. Если говорить о государственных институтах, то индейцами занимались исключительно калифорнийские миссионеры-францисканцы. Заботились они главным образом о спасении индейских душ, но не забывали и о спасении тел, объединяя индейцев в сельские общины и приучая их работе на земле. Францисканцы преследовали благородную цель, осуществляя ее весьма жесткими способами.
Отец Фермин Ласуэн, баск по национальности, принял сан в возрасте 15 лет. Когда ему исполнилось 24 года, он отправился миссионером в Мексику, потом 30 лет служил в калифорнийской миссии, стал ее главой. У него были самые добрые намерения. Он стремился спасти индейцев через обращение и ассимиляцию и понимал, насколько это трудно. У индейцев не было «образования, религии, уважения к власти, и бесстыдно алчут они всего, к чему зовут их низменные страсти». Как мог он превратить «дикарский народ в людей очеловеченных, христолюбивых, воспитанных и работящих»? Такого можно было добиться только с помощью денатурализации. Легко представить, какое тяжкое бремя взвалил на себя этот священник, ведь он должен был победить в индейцах их природное начало. Огромными усилиями и бесконечным терпением испанский падре многого добился. Индейцы от рождения пребывали в «естественном состоянии», в отличие от испанцев, gente de razon, «людей разума». Но и в «естественном состоянии» индейцы были божьими тварями, и относиться к ним надо было милосердно, как к свободным людям. Даже дикарей не следовало угнетать, тем паче убивать или сгонять с земли. Но все менялось, как только индейцы обращались в истинную веру. Теперь они должны были подчиниться закону, и закон стал их тюрьмой. Нескончаемые часы принудительной работы на плантациях и столь же долгие часы молений на латыни, из которой они не понимали ни слова. На ночь индейских девушек запирали. И если индейцы проявляли непокорность, отказывались от работы или молитвы, их заковывали в кандалы, били плетью и снова заставляли читать Псалтирь. Иногда им отрезали уши и клеймили лоб. Обращенным индейцам дороги назад не было, их вольные братья не принимали их. И испанцы, и индейцы жили в страшной монастырской тесноте, их недокармливали и заставляли много работать. Индейцы из миссии выглядели крайне истощенными по сравнению со свободными индейцами Калифорнии и во множестве умирали от болезней (Stannard, 1992: 138–139). Это было то, что в таблице 1.1 мы называем «революционными проектами», попытками с фанатическим упорством осуществить всеобщую социальную трансформацию во имя достижения цели (или «ценностной рациональности» по Веберу). Все это привело к плачевным результатам. Францисканцы совершили локальный этноцид, непреднамеренный, но убийственный. В период их миссионерской деятельности погибла половина калифорнийских индейцев, в основном от болезней, вызванных скудным питанием и изнурительным насильственным трудом.
Европейские путешественники рассказывали, что обращенные индейцы выглядели понурыми, вялыми, утратившими радость и смысл существования. Сэр Джордж Симпсон некогда был главой «Компании Гудзонова залива», он благожелательно относился к местным индейцам, всячески способствовал их смешанным бракам со своими подчиненными. Оказавшись в 1841 г. в Калифорнии, он оставил такую запись: «Сыновья и дочери рабства! Многие из них столь сломлены духом, что даже не заводят семьи — они стремительно уходят в мир иной, и скоро на земле их отцов не останется ни одного индейца. Так происходит всегда, когда дети природы соприкасаются с губительной для них цивилизацией во всех ее обличьях. Этот печальный исход возможно объяснить лишь неисповедимой мудростью божественного Провидения» (La Perousse, 1989: 18–19; Paddison, 1999: 249–250). Даже этот милосердный белый человек объяснял гибель индейцев божественной волей. Но волю проявили францисканцы. Маоисты XVIII столетия жаждали усовершенствовать мир, но привели его к катастрофе.
Испанские ранчерос в Калифорнии были более прагматичны. Обнищавших индейцев можно было превратить в пеонов. Испанцы чаще женились на индианках и реже убивали их братьев и отцов. Их план предусматривал принудительную ассимиляцию и частичную сегрегацию уцелевших индейских общин. Ситуация значительно улучшилась, когда в 1821 г. Мексика завоевала независимость от Испании. Новое мексиканское правительство под влиянием идей Просвещения освободило в 1826 г. всех индейцев из миссий, сами миссии были секуляризованы в 1833 г., и половина их земельных владений была распределена среди индейцев. К сожалению, доброе начинание далекой метрополии было отдано на откуп хищнической колониальной бюрократии, чиновники сами прибрали землю к рукам — еще одно проявление поселенческой демократии (Phillips, 1975: гл. 2). В те времена почти все прибывающие переселенцы были англичанами. В 1848 г. они отвоевали Калифорнию у Мексики и провозгласили ее новым штатом Северной Америки. С их появлением преднамеренные кровавые чистки резко увеличились. Убийства не были главной причиной уничтожения индейцев. Хотя у нас нет точной статистики, мы вправе утверждать, что это были болезни. В Калифорнии в результате эпидемий, недоедания и голода погибло около 60–80 % индейцев, 10 % были убиты, еще одним отрицательным демографическим фактором стало резкое снижение рождаемости. Индейцев убивали осознанно и хладнокровно, кроме того, убийством можно назвать и такую ситуацию, когда при неравном соотношении сил гибель слабого становится неизбежной. Эти понятия неразделимы. Недоедание, голод, низкая рождаемость были предсказуемым результатом политики поселенцев, болезни тоже не были случайными. Эпидемии особенно стремительно распространялись там, где полуголодные индейцы жили скученно, как это было в калифорнийских миссиях или в североамериканских резервациях. Колонисты знали, как и почему распространяются болезни, но мало что делали, чтобы предотвратить те заболевания, к которым у них самих был развит иммунитет.
Нельзя сказать также, что их очень огорчали результаты. Нэш (Nash, 1992: 300–301) сравнивает реакцию белых на распространение болезни среди индейцев и черных рабов. Поскольку рабы были ценным товаром, белые хозяева помогли им справиться с эпидемией. Рабов вакцинировали против оспы. Индейцев нет. Некоторые поселенцы даже способствовали распространению заразы. Известны случаи, когда индейцам дарили зараженные оспой одеяла.
Еще распространеннее (как и в Австралии) была сексуальная эксплуатация женщин и болезни, с этим связанные. Индейских женщин насиловали или принуждали к проституции. Они становились передатчиками венерических заболеваний, куда более опасных для индейцев, чем для белых. С этим не боролся никто. Алкоголь был причиной вырождения и высокой смертности среди индейских мужчин. И хотя правительственные организации и миссионеры пытались поставить под контроль оборот спиртного, поселенцы предпочитали расплачиваться с индейцами за землю и работу бутылками виски. Это было бессердечным коварством. Они либо сознательно хотели их смерти, либо им была просто безразлична их судьба. Катастрофическое падение рождаемости у индейцев — тоже вина белых поселенцев. С 1848 по 1860 г. аборигенное население Калифорнии сократилось со 150 тысяч до 31 тысячи, число белых возросло с 25 до 350 тысяч. Перепись 1860 хозяйств показала, что резкое падение численности индейцев было вызвано насильственной гендерной сегрегацией. Молодые уцелевшие индейцы могли хоть как-то влачить существование, работая на белых. Более многочисленным индианкам разрешали рожать, но от белых. В репродуктивном возрасте индейцы не могли создать семью и дать потомство. Демографическая катастрофа достигла пика между 1850 и 1860 г. Она была вызвана нашествием англосаксонских золотоискателей, изголодавшихся по женщинам. В районах золотодобычи индейских мужчин не нанимали на работу, их убивали (Hurtado, 1994).
Кто проводил эту истребительную политику? Британское колониальное правительство, а потом федеральное правительство США вначале хотели ограничиться Планом А. Он предусматривал частичную депортацию и частичную ассимиляцию, выселение индейцев, их обращение в христианство и возведение расовых барьеров, чтобы воспрепятствовать полной ассимиляции. Столкнувшись с новой волной иммигрантов, Соединенные Штаты переключились на План Б насильственной депортации в сочетании с сегрегацией. В теории считалось, что в резервациях индейцы смогут и выжить, и сохранить свою культуру. Федеральное правительство и Верховный суд могли быть сколь угодно гуманными, дело все равно решали местные власти, действовавшие в интересах поселенцев. Верховный суд признал, что представительные органы индейцев, надлежащим образом сформированные, имеют юридическое право заключать с поселенцами договоры по земле. Режим сегрегации и притеснений смягчился, когда на Востоке появились политики, зависящие от электората, благожелательно настроенного по отношению к индейцам. Индейцы перестали мешать, и жить им стало лучше. Достаточно рано федеральное правительство учредило Индейское бюро. Чиновники этой организации часто относились к индейцам мягче, чем это требовалось от них по службе. Но местные представители бюро часто присваивали себе деньг