и, которые выделялись на нужды индейцев, процветали коррупционные сделки на всех уровнях между бюрократами, поселенцами и торговцами (Nichols, 1978: 10–19). По сути, об индейцах не заботился никто, но нравы смягчались, особенно среди федеральных чиновников высокого ранга.
Но на периферии дела обстояли хуже. Выборные должностные лица проводили жесткую политику. Повторяющиеся захваты земель, неослабевающее сопротивление индейцев заставили их выработать более целенаправленную политику. В 1820-е и ранние 1830-е гг. законодатели настаивали на депортациях и успешно их осуществляли, и никого при этом не заботило, что станет с индейцами к концу их скорбного пути. Лишь немногие политики поддерживали передачу индейцам хорошей земли или введение специального налога, что могло бы облегчить им жизнь в резервации. Наоборот, местные политиканы считали, что антииндейская риторика и депортации, а не призывы к милосердию и защите помогут им собрать больше голосов на выборах. Не могло идти и речи о субсидиях, грантах, налогах в пользу индейцев. Поселенческая демократия снова показала свою темную сторону.
Особенно отчетливо это проявилось в Калифорнии. По конституции штата от 1850 г. все белые мужчины имели право голоса — огромное демократическое достижение той эпохи. Та же конституция требовала ареста и пожизненных принудительных работ для индейцев-бродяг, сбежавших из резервации. То же самое относилось и к детям. Отрядам добровольческой милиции выделили в 1850 и 1851 г. один миллион сто тысяч долларов на проведение облав. Крохотные резервации на скудной земле не могли ни вместить, ни прокормить депортированных индейцев, и волонтеры убили ровно столько, сколько выслали. Избранники народа никогда этому не противились. Калифорнийские власти и калифорнийские представители в Конгрессе заблокировали несколько попыток президента США и Бюро по делам индейцев заключить с аборигенами Калифорнии более-менее справедливые договоры, отвести им обширные наделы земли, выплатить субсидии и оказать гуманитарную поддержку. Калифорнийцы категорически отказывали индейцам в любом праве на землю. Это твердолобое упрямство привело к плачевным результатам, когда все земли оказались занятыми и индейскую проблему стало невозможно отодвинуть еще дальше на запад.
Губернатор Бернетт, отвергнув план перемещения индейцев в нормальные резервации, оказался в сложном положении. Поселенцев было мало, и они были плохо вооружены. Постоянные захваты индейских земель довели их хозяев до крайнего озлобления. Индейские отряды, раньше слабые и разобщенные, начали избирать «вождей войны» (Phillips, 1975: гл. 3–5). Индейская угроза нарастала. Бернетт не искал мира, он начал истребительную войну. Вот, что заявил губернатор: «Война на истребление между двумя расами будет вестись до тех пор, пока индейцы не будут уничтожены». Его преемник губернатор Мак-Дугалл с этим был согласен: в войне «нам по необходимости придется уничтожить много индейских племен» (Hurtado, 1988: 134–136). Заметим, что Гитлер никогда не делал публично столь чудовищных заявлений, как эти два калифорнийских губернатора. Даже фюрер понимал, что большинству немцев такое не понравится. Губернаторы точно знали, что калифорнийцам это понравится. В отличие от Гитлера, их идеалом был дымящийся кольт. Новый губернатор Биглер в чем-то даже превзошел своих предшественников. Вот, что он пишет об индейской проблеме в обращении к армии:
То, что творят эти свирепые дикари, ставит их на один уровень… с каннибалами… В них живет инстинктивная ненависть к белой расе, в этом их гнусная сущность, которая не изменится никогда и ни при каких обстоятельствах. Эта ненависть передается у них из поколения в поколение… Характер и поведение индейцев… не позволят краснокожим и белым жить рядом в мире.
Биглер завершил воззвание к армии призывом депортировать всех индейцев из четырех округов штата. Куда именно, не сказал. От милиции он потребовал помочь армии (Heizer, 1993: 189–191).
В пограничных штатах многие политики, поселенцы, газетчики разделяли эти настроения. Губернатор Миннесоты Рэмси заявил: «Индейцы сиу должны быть уничтожены или выселены за пределы штата». Появился популярный девиз «уничтожить или запретить». Милицией штата командовал генерал Сибли, ранее торговец пушниной, известный индейцам и федеральному правительству как отъявленный жулик. Он провел успешную истребительную войну против племени санти сиу. 770 выживших индейцев депортировали на пароходе из Сент-Пола в 1863 г. Белые миннесотцы выстроились на берегу, забрасывая индейцев камнями и выкрикивая проклятия (Brown, 1970: 50–65). Губернатор штата Колорадо был не лучше их. Он имел поддержку в денверской прессе; в 1863 г. в 10 из 27 опубликованных статей губернатор открыто призывал к уничтожению индейцев (Churchill, 1997:172). В 1871 г. индейцы угнали лошадей и скот, четверо белых было убито. Карательный отряд под предводительством двух горожан из Тусона атаковал деревню апачей, которые никакого отношения к набегу не имели. В той бойне погибло 144 апача, из них лишь 8 были мужчинами. Многие женщины перед смертью были изнасилованы. Газета Denver News поздравила карателей, добавив: «Мы жалеем лишь о том, что вы не убили вдвое больше». Эта резня обеспокоила президента Улисса Гранта. Он назвал ее «откровенным убийством» и потребовал суда. На слушаниях обвинение предъявило исчерпывающие доказательства. А присяжным потребовалось лишь 19 минут, чтобы вынести вердикт: не виновны (Brown, 1970: 202–205; Cocker, 1998: 220–221). Жюри присяжных почти никогда не признавало убийц индейцев виновными, ведь и сами присяжные были местными поселенцами, кроме того, во многих штатах показания индейцев против белых не имели юридической силы (Heizer, 1993: 11–14).
Федеральное правительство и армия часто защищали индейцев, громко протестовали миссионеры, их поддерживали и некоторые поселенцы, местные политики и газеты. Но все споры среди белых тут же утихали, стоило индейцам убить белую женщину или мужчину. Могавки из штата Орегон заманили генерала Кэнби на переговоры и убили его. По всей стране прокатился вопль ярости. Генерал Уильям Текумсе Шерман услышал его. Он потребовал уничтожить не только тех немногих, кто был повинен в преступлении, но и все племя, «чтобы от имени могавков не осталось и следа». Когда племя сиу-лакота восстало и истребило в одном набеге 80 американских солдат, Шерман проделал то же самое. Он написал: «Сиу заслуживают кары, пусть погибнут все, даже женщины и дети». Смерть Джорджа Армстронга Кастера в Литтл Бигхорн в 1867 г. вызвала общенациональную истерику. За этим последовала беспощадная война, изгнание индейцев сиу с их земли и капитуляция Сидящего Быка в 1881 г. (Uttley, 1994).
Индейское сопротивление привело к тому, что даже просвещенные президенты склонялись к Плану В. Вспомним пятерых самых знаменитых президентов до начала XX века. Вашингтон и Джефферсон забыли о Просвещении, как только индейцы поддержали британцев. Вашингтон потребовал от генералов «напасть на ирокезов и стереть с лица земли их становища», и не «слушать мольбы о пощаде, пока все их селения не сожгут дотла». Он сравнивал индейцев с волками, «и те, и эти — хищники, только разных пород». Он заявил, что индейцев надо вытеснить за Миссисипи, а тех, кто останется, вывезти силой. Просвещенный Джефферсон тоже заговорил по-другому, когда разразилась война с индейцами. Он неоднократно советовал или вырезать до последнего человека враждебные племена, или оттеснить их на запад от Миссисипи: «и нет для нас ничего более желанного, чем растоптать этих наглых дикарей и покончить с их преступлениями», «пришло время разделаться с ними», «варварскими злодействами они заслужили себе смерть», «если мы беремся за топор в войне против любого племени, то мы не опустим этот топор, пока племя не будет полностью уничтожено или вытеснено за Миссисипи… В этой войне они убьют некоторых из нас — мы же уничтожим их всех до единого». В 1813 г. он считал, что разгромленные крики «согласятся уйти за Миссисипи и жить там, где мы им укажем». О своих противниках англичанах ни Вашингтон, ни Джефферсон никогда не говорили языком палача. Джефферсон также одобрял захват индейских земель белыми. Во время его президентства 200 тысяч квадратных миль индейских территорий перешли в руки поселенцев. Метод, говорил он своим подчиненным, совсем прост: надо опутать индейцев долгами, а потом выкупить у них землю за бесценок. Когда охотничьих угодий у них не останется, им придется научиться фермерству, а потом ассимилироваться. Если они станут сопротивляться, их надо сокрушить. И то, что они сейчас прозябают и голодают, есть лишь свидетельство их приближающегося конца. Джефферсон во главу угла ставил ассимиляцию, потом депортацию, но если не получалось ни с тем, ни с другим, начиналась война на уничтожение. Президент также сказал, что верит в изначальное расовое равенство между белыми и индейцами (в отличие от черных), но высшая цивилизация всегда побеждает низшую (Wallace, 1999: 78). Многие нынешние американцы знают, что эти президенты лично владели рабами, но мало кто помнит, с какой жестокостью они относились к индейцам.
Эндрю Джексон пользовался еще более сомнительной репутацией. В годы его правления избирательное право было предоставлено всем белым мужчинам. Но в истории он остался как непримиримый противник индейцев. Ревизионисты утверждают, что он был умным прагматиком и, уступая давлению южных штатов, соглашался на депортации индейцев, хотя всегда был готов защитить их от скваттеров и прочих несправедливых посягательств. Но потом он понял, что депортации — единственный способ спасти индейцев от белых (Prucha, 1994). Попытки обелить Джексона несостоятельны. Когда индейцы сопротивлялись, Джексон был неумолим. Когда крики захватили в плен белую женщину, он заявил: «Я войду в города криков, и они выдадут мне и похищенную и похитителя, и я вправе обречь огню и мечу их стоянки, убить их воинов и увести в рабство их женщин и детей, если мне не отдадут похищенную и похитителя». Пруха (Prucha 1994: 212) определил характер президента так: «Прямолинейный, бьющий наповал, он держал в ежовых рукавицах непокорных индейцев». Уклончивые эпитеты чем-то напоминают мне те эвфемизмы, которые можно увидеть в досье высших эсесовских чинов, виновных в другом, менее давнем геноциде. Оборот «бьющий наповал» не совсем адекватно передает картину массовых убийств, которые санкционировал президент. Джексон яростно клеймил индейцев как «вероломных и безжалостных варваров»: «Кровь, пролитая нашими согражданами, должна быть отомщена. Головорезам не место на этой земле». И еще он хвастался: «Я храню скальпы всех, кого я убил». Он искренне верил в то, что «индеец лучше понимает кнут, чем пряник». Он призывал солдат убивать женщин и детей. Щадить их было все равно, что «преследовать волка в лесной чаще, не зная, где укрылись его волчица и волчата». Афоризмы Джексона громко прозвучали во время индейской войны и очень поспособствовали ему стать президентом. Придя к власти, он разорвал договоры с индейцами и начал массовые депортации. Он утверждал, что его Закон о выселении индейцев от 1830 г. был актом милосердия, при этом 10 тысяч криков, 4 тысячи чероки и 4 тысячи чокто погибли на страшной Дороге слез.