4. СС (отряды охраны). Главным инструментом массового уничтожения впоследствии стали СС. Свой путь они начали как личная охрана Гитлера, и в ту пору их было немного. Численность, функции, влияние этой организации стремительно росло в 1930-е гг. С 1934 г. в ведении СС оказались концентрационные лагеря. С 1936 г. под их контролем находилась большая часть сил безопасности в рейхе. В 1941 г. СС отдавало приказы айнзацгруппам. На оккупированной территории СС осуществляли массовые казни в тылу. И если СА можно отнести к раннему этапу стихийного насилия, то СС представляли собой хорошо отлаженную идеологическую машину, которая подчинила себе почти весь государственный аппарат и несла ответственность за геноцид. Трудно было оставаться в СС, не запачкав руки в крови. СС имело куда более сложную идеологию, чем СА, сложностью и изощренностью эта структура апеллировала к среднему классу и образованным слоям населения. Ядро организации строилось по региональному принципу. Большая часть верхушки не были выходцами из протестантской Пруссии. Гиммлер и Гейдрих были католиками из Мюнхена и Галле. Розенберг был балтийским этническим немцем, Бергерт, католик из Швабии, имел родственников в Восточной Европе. СС обладали сильным влиянием на востоке и юго-востоке, эти территории были их вотчиной.
Идеология СС базировалась на биологическом расизме, принципе харизматического лидера и милитаризме. В пропагандистской литературе для эсесовцев объяснялось, что «тевтонские арийцы» обладают «расовой чистотой» и несут с собой высокие принципы «идеализма» и «добродетели». Менее арийские народы, как англичане или французы, растлили себя декадентской, прогнившей демократией, а посему должны стать вассалами Великой Германии. Неарийские народы были «низшими расами», биологически неполноценными и грязными, «недочеловеками», «паразитами», «вшами». Против них нужно вести войну на уничтожение. В 1940 г. была сделана важная поправка. Низшие расы, обладающие государственностью, следовало завоевать и очистить от враждебных элементов. Расы, не имеющие своего государства, необходимо было уничтожать полностью. Для СС это были в первую очередь евреи, потом цыгане и, наконец, африканцы — так был подписан смертный приговор многим темнокожим солдатам из колониальных войск Франции, попавших в руки эсесовцев в 1940 г. Главари СС оправдывали массовые убийства с точки зрения морали. Гиммлер заявлял: «У нас есть моральное право перед нашим народом уничтожать тех, кто мог бы уничтожить нас»[51].
Рядовые эсесовцы не слишком интересовались расовым оккультизмом нацистской элиты. Даже Эйхман раздраженно заметил: «Тевтонско-германские партийные шишки ведут себя так, как будто обросли шерстью и отрастили себе рога». Но любой из эсесовцев был готов повторять как мантру простейший расистский девиз: славяне — недочеловеки, евреи — вообще не люди. Эсесовский генерал Бах-Зелевски так объяснил причины геноцида на Нюрнбергском трибунале: «Если из года в год, из десятилетия в десятилетие вдалбливать в головы, что славяне — это низшая раса, что евреи вовсе не люди, это неизбежно приводит к страшному взрыву».
Во-вторых, эсесовцы обожествили принцип Вождя. Гиммлер провозгласил два схожих девиза СС: «тот, который подарил нам Фюрер: “Верность — это моя честь”» и старинный немецкий девиз «Моя честь называется верность». Членам СС внушалось, что Гитлер олицетворяет нацию, что его воля — закон, а неподчинение — национальное предательство. Гитлер был превыше Бога, законы СС — превыше любых других законов. Принцип Вождя пронизывал фею структуру СС. Ряды СС росли стремительно, по образу и подобию главного вождя множились карликовые фюреры, и над всеми над ними нависала титаническая фигура Гитлера (Buchheim et al., 1968: 320, 366).
Ссылка на бездумное повиновение всех немцев стала попыткой снять с себя вину после поражения. Победителям объясняли, что вся нация была зомбирована и что военные преступники рефлекторно воспринимали как истину государственную идеологию. Принцип Вождя снимал вину с каждого, давал индульгенцию всем. Идеализация Фюрера стала своего рода национальной психотерапией.
И наконец, в-третьих. СС как рыцарский орден заполнял пустоту между личным «я» и Вождем. «Политические солдаты» были «знаменосцами национал-социалистической революции» и несли коллективную ответственность как боевое содружество единомышленников. Вегнер пишет, что защита и очищение рейха нуждались «в элитарной организации «политических солдат», свободных от общепринятых норм и законов и возвышавшихся над «обычными» государственными институтами» (Wegner, 1990: 126–127). Элитарность СС создавала его членам корпоративную Нишу, где они чувствовали себя свободными от морали и закона. Убийца мог испытывать раскаяние, но еще мучительнее было чувство стыда, если ты не смог убить, если переложил эту ношу на плечи своих товарищей и заслужил их справедливое презрение как трус и слабак, недостойный великого предназначения братства СС. Такое воспитание выковывало из обычного человека идеального, убежденного убийцу.
Отбор и подготовка эсесовцев подчинялись трем принципам. В 1930-е гг. гораздо важнее была расовая чистота кандидатов, чем их умения и боевые навыки. Эсесовцы должны были доказать расовую безупречность своих предков вплоть до 1800 г., быть совершенными образцами человеческой породы и иметь «арийскую внешность». Это внушало чувство превосходства над остальными, давало право на власть. Идеологическое воспитание занимало чуть ли не пятую часть всей общей подготовки. Как сказал один эсесовский генерал, «каждый боец должен стать фанатиком ненависти». Идеология СС восприняла и традиционные ценности: верность, послушание, боевая дружба, исполнительность, честь, патриотизм. Эти понятия были привычны и дороги сердцам тех, кто составил костяк СС, — бывшим полицейским, солдатам-ветеранам, гражданским чиновникам, образованным специалистам. Считается, что ряды СС пополняли в основном выходцы из Австрии и Баварии (Wegner, 1990: 15, 206–207). К 1937 г. «черный орден» насчитывал 20 тысяч членов, эта была сплоченная элитарная организация, куда входили только мужчины. С началом войны армейские призывы ослабили монолитность организации, зато у СС появились две новые зоны ответственности — там, где насилие переросло в убийство.
5. Концентрационные лагеря. Довоенные лагеря в Германии находились в основном на востоке. Шесть из семи концентрационных лагерей середины 1939 г. располагались по дуге на востоке и юге страны. Дахау и Флоссенбург были в Баварии, Маутхаузен находился недалеко от Линца в Австрии, Заксенхаузен и Равенсбрюк располагались в Пруссии к северу от Берлина, а Бухенвальд был ближе к центру — в Веймаре. Исключением был Нейнгамм, построенный рядом с Гамбургом. На западе страны лагерей не было. Поскольку шесть из этих семи лагерей изначально предназначались для немцев (а не для евреев), не очень понятно, почему они их сосредоточили на юге и на востоке, разве что потому, что именно эти районы поставляли основных добровольцев в СС.
Лагеря создавались не для массового уничтожения, хотя режим был очень суров. В 1933 г. на открытии первого концентрационного концлагеря Дахау комендант произнес зажигательную речь:
Братья по СС! Вы все знаете, ради чего нас послал сюда Фюрер. Мы здесь не для того, чтобы нянчиться с этими свиньями как с людьми… Тот, кто не вынесет вида крови, тот не наш, и пусть лучше уйдет сам. Чем больше этих подонков мы расстреляем, тем меньше нам придется их кормить (Sofsky, 1996: 4).
Когда палачи вконец разнуздались, командование СС обеспокоилось и назначило нового коменданта, чтобы тот восстановил порядок.
Теодор Айке был беженцем из Эльзаса, сыном начальника железнодорожной станции. Во время Первой мировой войны 17-летний патриот добровольцем ушел на фронт. Когда ему было 20 лет, он бежал из Эльзаса, не нашел себя и в Веймарской республике, которую ненавидел за утрату своей малой родины. Он сражался в отрядах фрайкоров. Как ветеран войны, имел право служить в полиции Германии, но его отовсюду выгоняли как ярого националиста. Стал нацистом в 1928 г. и непримиримо враждовал с местным нацистским гауляйтером, которому почти удалось упечь своего подчиненного в психиатрическую больницу (о докторе Хайде, который вызволил Айке, мы расскажем в главе 9). Был судим за хранение взрывчатки и бежал из Германии. В 1933 г. его призвал сам Гиммлер для участия в «ночи длинных ножей». Он лично расстрелял Рёма, и в поощрение был назначен комендантом Дахау, где и стал одним из первых создателей страшной нацистской машины уничтожения. В лагерную охрану он предпочитал брать эсесовцев со стажем и ветеранов фрайкоров. Позже, когда система лагерей разрослась и обнаружилась нехватка профессионалов из СС, Айке начал рекрутировать молодых членов НСДАП, которые, по его мнению, лучше других подходили для этой работы. Унтер-офицеров вермахта он отвергал, потому что им не хватало твердости. Отбирая лучших из лучших, Айке считал, что, пройдя через такую школу, эсесовцы начнут считать концентрационный лагерь не просто работой, а родным домом. Вот так в лагерном капкане оказались не только жертвы, но и их палачи. Вершиной его карьеры стало командование дивизией Ваффен-СС. Он был убит в начале 1943 г. на Восточном фронте.
Режим, который создал Айке, стал эталоном для всех предвоенных немецких лагерей и впоследствии для лагерей смерти. В Дахау проходили подготовку офицеры и унтер-офицеры, которые потом продолжили службу в других крупнейших лагерях, за исключением лагерей смерти, созданных в ходе выполнения «Операции Рейнхардт» (см. главу 9).
Айке требовал от лагерных охранников, чтобы они не избивали заключенных и не глумились над ними в припадках ярости, а делали это хладнокровно и систематически, чтобы сломить их морально. Подчиненным он объяснял, что узники являются «унтерменшами и врагами рейха».
Хёсс, комендант Освенцима, прошел подготовку у Айке и вспоминал потом, как его спрашивали заключенные: «Почему эсесовцы нас так ненавидят? Мы такие же люди, как и они». Режим Айке был беспощадным. Его подчиненные были убийцами и насильниками по должности, связанными круговой порукой. У них были унифицированные взгляды, они говорили на одном лагерном жаргоне и принадлежали к одной лагерной субкультуре. Они делали свое дело, не задумываясь о том, что делают (Orth, 2000).