Адольф Эйхман был известен как человек, который любое дело доводил до конца. Он был главным организатором депортации евреев в лагеря смерти. Осуществляя эту задачу, он координировал работу нацистских, военных и гражданских организаций. На суде в Иерусалиме психиатры сказали, что Эйхман — вполне нормальный человек и хороший семьянин. «Более нормальный, чем я сам, по результатам проведенной экспертизы!» — воскликнул один из врачей. Эйхман родился в Рейнской области. Когда ему минуло 8 лет, семья после смерти матери перебралась в Австрию. В школе он учился неважно и никак не проявил себя в бизнесе. В австрийскую нацистскую партию он вступил в 1932 г. в возрасте 26 лет, в нелегальные тогда СС вошел в 1934 г. по рекомендации и настоянию Кальтенбруннера. Свое решение он объяснил несправедливым Версальским договором, массовой безработицей и неудачами в карьере. В 1934 г. в звании сержанта он прошел практику в концлагере Дахау, в следующем году начал работу в отделе «Евреи» Главного управления СД, где стал экспертом по проблемам сионизма. По его собственной оценке, он был человеком «неэмоциональным и объективным». Ханна Арендт (Arendt, 1965) назвала его случай «банальностью зла» (фраза, о которой она потом пожалела). Она считала, что нравственно «он не осознавал, что делает». Это было не так. Эйхман был явным антисемитом, изучение «еврейского вопроса» и его возможных решений привело его к последней черте. Хёсс, комендант Освенцима, вспоминал их беседы во время войны:
…даже когда мы оставались наедине, выпивали и непринужденно болтали, даже когда он был в самом добродушном настроении, он и тогда не скрывал, что его самое заветное желание — уничтожить каждого еврея, который попадет в его руки. Он говорил: безжалостно и хладнокровно мы должны уничтожить их, и как можно быстрее. Ибо даже за малейшую уступку в этом деле нам придется дорого заплатить в будущем (Höss et al., 1978: 105).
Своим знакомым Эйхман часто повторял, что евреи ни на что не годны, кроме как быть рабочими, да и то на тяжелый физический труд способны лишь 20–25 % из них. Дитер Вислицени (о нем расскажем позже) говорил:
Он не был аморальным, потому что был лишен даже самого понятия морали, он был холоден как лед. Когда в феврале 1945 г. мы обсуждали свою судьбу после проигранной войны, он сказал, что «с улыбкой прыгнет в могилу», так как он «с особым удовлетворением сознает», что «на его совести около 5 млн евреев». Это ему «и счастье, и награда» (Trials of the War Criminals, 1946: VIII).
«Холодный как лед» означает беспощадность, а не манеру держаться. На суде Эйхман прибегал все к тем же банальным оправданиям, ссылаясь на долг и слепое исполнение приказов. Но часто он сам брал инициативу в свои руки. Он возражал против депортации сербских евреев, его коллега оставил запись в протоколе: «Эйхман предложил их расстрелять». В 1942 г. он не соглашался с депортацией иностранных евреев из Венгрии. Лучше, сказал он, немного подождать, а потом покончить с 700 тысячами венгерских евреев одним махом. И в том, и в другом случае его советы были приняты к исполнению. Немецкая бюрократия не была построена по принципу единоначалия: она была гибкой и давала простор для инициативы сотрудников (см. Losowick, 2000).
Рассмотрим, как проводились депортации на примере одной страны. Два нациста с безупречным прошлым работали бок о бок с Эйхманом, организуя депортацию венгерских евреев. Эдмунд Веезенмайер крупный чиновник из Министерства иностранных дел, был католиком родом из Нижней Франконии (Бавария). Он читал лекции по экономике и был успешным предпринимателем. Будучи радикальным националистом, вступил в НСДАП в 1932 г. В 1933 г. начал дипломатическую карьеру под эгидой СС. Дослужился до чина оберфюрера. Был ключевой фигурой в переговорах с венгерским правительством о массовой депортации евреев. Он докладывал по начальству: «Евреи — наш враг № 1. 1 миллион 100 тысяч евреев — это все саботажники, и они могут навредить нам не меньше, чем большевики». Крупной фигурой из СД был обергруппенфюрер СС Отто Винкельман. Он родился в Шлезвиг-Гольштейне в семье чиновника. В 1923 г. еще студентом он воевал с французами в Руре, отбыл тюремное заключение. Будучи консервативным националистом, вступил в нацистскую партию в 1932 г., когда ему было 28 лет. Дитер Вислицени возглавлял венгерский сектор в отделе «еврейской эмиграции». Родился в 1911 г., вступил в НСДАП в возрасте 22 лет, в 23 года стал членом СС и СД. Их подчиненные, такие личности, как Бургер, Грелль, Гюнше, Крумей, Новак и Спринц, были «старыми борцами» или «молодыми нацистами», воевали во фрайкорах, участвовали в личных стычках в Германии или Австрии (Крумей был исключением; родом из Судет, он стал националистом в середине 1930-х, потом вступил в нацистскую фронтовую организацию). Депортации в Венгрии были доверены самым надежным людям, как и во всех странах оккупированной Европы. Все исполнители были идейными нацистами, а их усердие вознаграждалось стремительной карьерой. Их роднило многое с административной элитой концентрационных лагерей: целеустремленность, эффективность, последовательность, идейная непреклонность, жажда «морального очищения». Все это означало гарантированную смерть каждому еврею или большевику. Как пишет Яков Лозовик, это была элитарная организация, которой была доверена всемирно-историческая миссия, они были борцами за идею, а не банальными бюрократами. Они знали, что делают, и были готовы сражаться до последней капли крови (Losowik, 2000: 8).
Оккупационная администрация и офицеры полиции руководили расстрелами на местах. Это были убежденные нацисты, в прошлом до переворота — часто штурмовики. В отличие от кабинетных убийц, они принимали участие в кровавых бойнях и с гордостью истинного расиста повторяли: «Мы раса господ, и даже самый бедный немецкий рабочий расово и биологически в тысячу раз превосходит местное население». Это сказал Эрих Кох, гауляйтер Восточной Пруссии с 1920-х гг., назначенный потом рейхскомиссаром Украины. «От евреев мне ничего не надо, кроме того, чтобы они исчезли» — это сказал Ганс Франк из Бадена, ветеран фрайкоров, адвокат, рейхскомиссар Министерства юстиции, генерал-губернатор Польши. Йозеф Бюркель был немного человечнее, чем его соратники. Родом из Рейн-Пфальца, сын мастерового, ветеран фрайкоров, учитель, с конца 1920-х гг. партийный функционер. Он был консервативным, законопослушным нацистом. В 1938 г. был назначен гауляйтером Вены, пытался защитить евреев от диких погромов и грабежей. Но когда узнал, что это воля Гитлера, тут же изменил свои взгляды. Слово фюрера было для него законом.
Эрих фон дем Бах-Зелевски был генералом и командующим полиции на Востоке. Родился в Померании, в юнкерской семье, участвовал в Первой мировой войне, воевал во фрайкорах, служил в армии Веймарской республики. Завороженный личностью Гитлера, ушел в отставку и в 1930 г. вступил в НСДАП в возрасте 31 года. В следующем году присоединился к СС. 12 лет был депутатом нацистского рейхстага, участвовал в операции по устранению Рёма, быстро продвигался по службе в СС и гестапо, заслужил особую благосклонность Гитлера: «Доверяю тебе стереть коммунистическую оппозицию в порошок». После одной операции айнзацгруппы с удовлетворением отметил: «Теперь в Эстонии не осталось ни одного еврея». Впоследствии он ликвидировал Варшавское гетто. Но и у него были сомнения. В 1941 г. Гиммлер наблюдал за экзекуцией, проводимой айнзацгруппой. Он нервничал, вздрагивал при каждом залпе и отводил глаза. Когда дело было сделано, Бах-Зелевски не сдержался и сказал:
Рейхсфюрер, мы расстреляли только сотню человек, а теперь посмотрите в глаза солдатам — они потрясены до глубины души! Они сломлены на всю жизнь. Какое поколение мы здесь воспитываем? Невротиков или животных!
После этого Гиммлер обратился с прочувствованной речью к расстрельной команде. Он признал, что на их долю выпала омерзительная работа. Он сказал, что был бы расстроен, если бы немцы делали это с радостью. Но они не должны испытывать угрызений совести. Солдат обязан исполнять приказы неукоснительно. И что лишь он один несет за это ответственность перед Богом и Гитлером. «Присутствующие, наверное, заметили, что мне было противно видеть эту кровавую баню, что в моей душе все перевернулось. Но надо подчиняться высшему закону и исполнять свой долг. Взгляните на природу. Везде идет борьба за выживание, не только среди людей, но и в мире животных и растений. И тот, кто проигрывает в этой борьбе, погибает. Разве нет своего предназначения у клопов и крыс? Но человек должен защищать себя от этих паразитов» (Hilberg, 1978: 218–219).
В 1942 г. Бах-Зелевски слег от нервного истощения, в галлюцинациях ему виделись расстрелы евреев. Он предложил Гиммлеру прекратить геноцид. Гиммлер, уже вдали от трупов и крови, ответил резко: «Это приказ фюрера. Евреи разносчики большевистской заразы… Если захочешь помешать нам разобраться с евреями, мы сами разберемся с тобой» (Lifton, 1986: 15,159, 437). Бах-Зелевски выздоровел и возобновил расстрелы. В Нюрнберге он во всем сознался и покаялся. Суровый наци пожалел и себя самого. Один из подсудимых тоже пустил слезу: «Если кто и достоин сострадания, так это мы, исполнители. Психологически нам было гораздо тяжелее, чем тем, кого мы выводили на расстрел» (Dicks, 1972: 61).
Иная судьба была у Фридриха Кацмана, начальника полиции. Сын шахтера из Рура, выучился на столяра, вступил в партию и СА в 1927 г. в возрасте 21 года. Активист движения скоро остался без работы. Он был командиром охранного отряда штурмовиков СА, занял высокий пост явно не по способностям, зато он был политическим солдатом, фанатиком идеи, сторонником самых суровых мер и всегда доводил дело до конца. Одило Глобочник родился в Триесте в семье среднего достатка, его отец был капитаном австрийской армии, тщательно скрывавшим свое полусловенское происхождение. Глобочник закончил кадетское училище, после войны переехал в Австрию, работал администратором на строительстве. Рано присоединился к австрийским нацистам — в 1922 г. в возрасте 18 лет, в СС вступил в 1932 г. В 1933 г. за политическую активность его выгнали с работы, и он стал профессиональным рев