Шарлотта Вайце, фольклорист по образованию, родилась в 1974 году. Как прозаик дебютировала в 1996 году сборником рассказов «Подменыш», за который получила премию «Дебют». Она автор нескольких романов, сборников рассказов и радио-пьес, многие из которых имеют сказочные элементы. Целый ряд произведений Вайце отмечен литературными премиями и переведен на другие языки. На русском издавались романы Вайце «Письмоносец» и «Гарцская канарейка», а также несколько рассказов. Последний опубликованный в Дании роман Вайце «Отвращение» посвящен изменению климата на планете.
Рыба
Как знать, может, это был золотой карп, выпущенный однажды в озеро? Или чудище из тех, что населяли Землю еще до того, как пресмыкающиеся выползли на сушу? Может статься, это существо сторожило какой-нибудь клад, или это просто солнечные блики играли на волнах?
Сестрица и братец слышали об этой рыбе с самого раннего детства. Особенно когда у них бывали гости, папа непременно вытаскивал всю компанию на прогулку вокруг озера и начинал рассказывать. Гости, сами рыбачившие в детстве, теперь стояли на берегу и, уставившись в бинокли, рассматривали озеро.
– Да, рыба и девчонки клевали порой на нашу наживку, – говорил отец, смеялся странным смехом и хлопал очередного гостя по спине, так что тот тоже заходился смехом.
Сестрице с братцем казалось, что голоса взрослых доносятся откуда-то сверху, за их широкими шагами было тяжело поспеть. Дети с удивлением смотрели на тела взрослых: у одних не хватало зубов, у других лица были в морщинах, кто-то сутулился, кто-то приволакивал ногу. Взрослые пользовались словами, которых дети не понимали, но кое-что сестрица с братцем все-таки усвоили: посреди озера, в глубине, у самого дна, обитала гигантская рыба. Ее спина сверкала золотом, и однажды она клюнула на крючок их отца.
Сестрица с братцем упрашивали отца взять их на рыбалку. В присутствии гостей он всегда кивал в ответ, но дальше этого дело не шло. Он только посмеивался и спрашивал, не лучше ли им помочь с мытьем посуды.
– Можно, мы тогда сплаваем сами? – спросили они однажды.
Но отец, нос которого был перепачкан в мыльной пене, сказал, что пока стоит повременить. Отправляться рыбачить на лодке отнюдь не безопасно. Через несколько лет, когда им исполнится, скажем, десять и двенадцать лет, он, конечно, уже не сможет их удержать. Но к тому времени они окрепнут, станут сильнее, чем сейчас. Отец сам впервые сел в лодку слишком рано. Он поднял руку и показал им средний палец, на котором не хватало последней фаланги.
– Это сделала рыба? – спросил сын.
– Не советую ни во что верить, – сказала мать со смешком, адресованным отцу, и протянула им полотенца – вытирать посуду. – Я тоже верила, когда была девочкой, и потом меня ждало разочарование.
Ожидание было нелегким делом, однако время все-таки шло. Сначала сестрице исполнилось двенадцать, а тогда уже и до дня рождения братца оставалось всего два дня.
Листочки на березах были не крупнее мышиных ушек, когда они отправились на берег, чтобы найти рыбу. Они стояли, не шелохнувшись, и смотрели на озеро. Сестрица наклонилась и коснулась поверхности воды – та была на ощупь теплее воздуха. Где-то посреди озера раздался громкий всплеск. Может, это выпрыгнула из воды их рыба? По воде волнами разошлись широкие круги, достигшие берега.
На узком мысу, в зарослях ситника, они нашли старую лодку. Там же, на мысу, стояло почти полностью засохшее дерево, цвет которого напоминал цвет камня.
– Нам бы пару весел, – сказал мальчик.
– Нам бы спросить разрешения, – ответила девочка, – лодка же чужая.
Они обернулись. По ту сторону тропинки стоял небольшой домик, за которым начиналось болото. С виду это был дачный домик, он стоял на деревянных сваях, как будто владелец опасался наводнения. Деревья и высокий кустарник доставали до крыши. Занавески на окнах были задернуты, оставалась лишь узенькая темная щелка, в которой угадывались стекла.
– Может, здесь живет хозяин лодки? – предположил мальчик и зашагал к дому.
Когда они подошли к крутому крыльцу, на них пахнуло болотом. Сестра чувствовала себя немного неловко и пропустила брата вперед. Мальчик позвонил, и чей-то голос сказал входите. Дети вошли в прихожую, где запах был еще резче, чем со стороны болота. Вдоль стен стояли поношенные ботинки и сапоги, но только левые, правого не было ни одного. Заглянув в гостиную, они никого не увидели. Хотя нет, у окна все же сидел мужчина и разглядывал их. Он был в инвалидном кресле, и у него не хватало одной ноги.
– Я видел вас в окно, – сказал он.
– Это ваша лодка? – шепотом спросил мальчик.
Мужчина кивнул. Повязка на правой культе вся была в бурых пятнах. Он был непричесан и небрит.
− Мы хотим выплыть на озеро и поймать эту большую… поймать какую-нибудь крупную рыбину, – сказала девочка.
– А как иначе, – отозвался мужчина. – Я тоже пытался как-то раз, но теперь мне остается только мечтать об этом. С одной ногой не очень-то порыбачишь. Вы же видели, какие высокие ступеньки у крыльца. Становишься таким одиноким, когда чего-то лишаешься. Жена ушла от меня. Не могла вынести, что теперь вместо ноги этот обрубок.
– У нас есть удочки, – сказал мальчик, мотнув головой.
– Ее не просто поймать, – ответил мужчина, – но, возможно, вам повезет. Вы должны выплыть на середину озера и попросить волны расступиться. Если вам повезет, вы увидите все до самого дна, и рыба поднимется к вам на поверхность. Может быть, вы подержите ее в руках одно мгновение. Или предпочитаете ее съесть?
Дети еще не задавались мыслью, что им делать с рыбой. Может, просто сфотографировать?
– Все это выдумки, эта ваша история, – сказал мальчик. – Про волны, которые должны расступиться. Я в это не верю.
– Если вам обоим однажды приснится один и тот же сон, то знайте: вы можете ему верить.
Хозяин дома обернулся, посмотрел в окно за спиной и велел детям подойти к шкафу в углу и открыть его. Там лежит пакетик с золотистыми карамельками, они могут взять себе, сколько захотят, сказал он. Дети покачали головами.
– А куда девалась ваша нога? – спросил братец, но сестрица уже тащила его за руку к выходу.
– Долго рассказывать, – ответил мужчина.
Девочка, рванув брата за руку, вытащила его на улицу и захлопнула дверь. Спустившись с крыльца, они обнаружили два весла, прислоненных к стене дома. Весла выглядели совсем новыми. Дети обменялись кивками.
Может, дело было в бурлящем животе? Готовом лопнуть от шоколадного молока, пирожных и конфет? Как бы то ни было, в ночь после дня рождения братца, которому исполнилось десять лет, сестрице приснился сон, и все было настолько реальным в этом сне, что она не могла не поверить. Ей снилась рыба, которая лежала глубоко, у самого илистого дна, и пристально смотрела на девочку сверкавшими глазами сквозь пустоту воронки, оставленной расступившейся водой. Глубина воронки не уступала высоте домов, отражавшихся ночью в воде озера. Девочка заговорила с рыбой и попросила ее всплыть. Та лежала у нее на руках, как котенок, и позволяла себя фотографировать. Потом девочка отпустила ее обратно в пучину, но знала теперь, что рыба отныне всегда будет принадлежать ей и она сможет ловить ее снова и снова, пока не родятся дети, которых она отпустит на озеро. Но под конец сна все изменилось. Рыба заплыла в комнату и пыталась их проглотить. Они с братом справились с ней и убили.
Сон был таким живым и отчетливым, что девочка, проснувшись, все еще чувствовала запах озера. Она рассказала обо всем брату, и он сразу поверил ей.
– Мне тоже снилась какая-то рыба, – сказал он.
Она подошла к его кровати и наклонилась над ним.
– Это же от тебя так пахнет озером, – сказала она.
За завтраком дети не произнесли ни слова, они смотрели поверх своих стаканов с водой, кивали друг другу, потом тихонько улизнули от родителей к озеру. В тот день было очень ветрено, и им понадобились все силы, чтобы догрести до середины. Хотя погода совершенно не подходила для рыбалки, они не могли больше ждать. Братец и сестрица забросили леску и сидели, крепко взявшись за руки. Они держались друг за друга прочно, не разжимая пальцев, они никогда больше не расцепят руки. Сестрица заглянула братцу глубоко в глаза. Ведь им теперь всегда будут сниться одни и те же сны? Они же родом из одного и того же места, их породила одна и та же вода.
Спустя какое-то время что-то произошло. Потом она не была уверена в том, где именно это случилось: во взгляде брата или в водах озера? Ревущий водоворот образовал длинную трубу, и она смотрела в эту темень. На первый взгляд, на дне никого не было. Через какое-то время вода снова сомкнулась, и они почувствовали, как дрогнула леска. Что-то блеснуло там, на крючке, или это солнце вдруг прорвало тучи над их головами?
Девочка стала поспешно вытаскивать леску.
– Помоги мне, – сказала она.
– Нет, – вырвалось у братца. Чернота лилась у него из глаз.
– Ты не должен бояться, – быстро проговорила девочка. – Она не сорвется.
Сестрица закончила выбирать из воды леску. На крючке сидел черный, сморщенный сапог с высоким голенищем. Он с глухим стуком упал на дно лодки.
Сестрица с братцем продолжали сидеть в лодке, пока солнце не опустилось за горизонт. Вместе с тем угасла и мечта о рыбе. Старая лодка все это время не давала течи, но теперь вода стала просачиваться внутрь. Течь увеличивалась, как будто кто-то забрался под днище лодки и вгрызался в доски. Потом вода хлынула в лодку, дети стали вычерпывать, сколько было в их силах. Весла тем временем выскользнули из уключин, и течение подхватило их.
Настала ночь, люди вышли на берег и окликали детей. Те отзывались, но, видимо, слишком тихо. Потом прилетел вертолет и осветил озеро прожектором. К этому времени сестрица с братцем были уже в воде. Девочка поддерживала брата на плаву, он потерял сознание и все-таки не выпускал черный сапог из рук.
Только когда рассвело, детей заметили с воздуха. За ними послали моторную лодку, которая подобрала их и доставила на берег. Родители ждали на мысу, в зарослях ситника. Отец закрыл лицо руками, у матери был рассерженный вид.
Спасатели сделали все для того, чтобы мальчик задышал. Вода с бульканьем полилась у него изо рта, и он судорожно стал хватать воздух губами. Когда он открыл глаза, они были словно круглые пятаки смолы на месте срезанных веток. Сестра бросила взгляд на дом старика. Фасад еще больше, чем прежде, скрывали ветви деревьев и кусты.
Наконец мальчик задышал, его лицо уже не было таким мертвенно-бледным. Спасатели отнесли его в машину «Скорой помощи», которой не удалось подъехать к самой воде.
Сестрицу на пару дней оставили в больнице, чтобы обработать солнечные ожоги, полученные во время рыбалки. Братца врачи продержали дольше.
Возможно, у него будут небольшие проблемы с кратковременной памятью, сказали в больнице, выписывая мальчика, – других осложнений быть не должно. Не исключено, что в один прекрасный день в его сознании всплывет все пережитое им на озере.
Мальчику дали с собой полиэтиленовый пакет с черным сапогом. Врачи сказали, что он никак не хотел расстаться с ним. Он начал спрашивать о нем, еще когда был совсем слаб.
Дома мальчика уложили в кровать. Родители просили не беспокоить его, но сестрица шепнула:
– Тот сон, помнишь, как нам приснилась рыба? Волны и правда расступились, как в том сне. Может, нам стоит попробовать еще раз поймать ее?
Брат покачал головой. Он сказал, что ничего не помнит.
– Но я видела это во сне, – сказала сестра. – И потом так и произошло наяву. Если тебе удастся вспомнить, у нас будет доказательство. Нельзя помнить в одиночку. Мы брат и сестра, твоя история хранится в моем кармане, а моя – в твоем.
Сапог так и лежал в комнате в том же пакете, весь в пятнах и сморщившийся. Отец хотел его выкинуть, но мать заговорила о том, что он может быть вещественным доказательством. Что случилось там, на озере? С ними в лодке был чужой человек? Мама осторожно попыталась расспросить дочь, но девочка не знала, что отвечать. Она тоже недоумевала, чей сапог это мог быть и где левый, парный к нему. Может, лежит дома у какого-нибудь рыбака? Но пойди найди теперь этого рыбака, их столько на белом свете! Может, этот сапог валяется где-нибудь на свалке или покоится в глубине вод? Может, там, на дне озера, лежит утопленник?
Когда мальчик окреп и снова стал прежним, он забыл о существовании сапога. Он просто встал с кровати и пошел на занятия в школу. Пакет сунули под кровать, он не издал ни малейшего шелеста.
Сестрица с братцем выросли. Они были теперь одного роста, и никто уже не мог припомнить, кто из них появился на свет раньше. Брат съехал и стал жить отдельно. Он не видел больше смысла оставаться в Белом Квартале.
– Не могу сидеть на одном месте, – сказал он, отводя взгляд всякий раз, когда она смотрела на него. – Хочу перебраться в город, побывать в других странах.
Сестра кивала, не поднимая глаз от своих белых рук.
Время от времени сестре приходили открытки от брата. Какие-то из них были забрызганы грязью, другие он присылал из краев, покрытых льдами, или из пустынь, в которых плавилось все живое. У нее возникало ощущение, что он колесит по свету, не отдыхая ни дня. Она прикрепляла открытки на пинборд над письменным столом.
Сестра вышла замуж и выкупила у родителей дом, чтобы продолжать жить там, где родилась.
Однажды до нее дошел слух, что брат вернулся домой в Данию из поездки по азиатским джунглям. Он сплавлялся там по рекам и бродил с рюкзаком за плечами. Она долго дозванивалась до него и наконец пригласила на чашку кофе. Не ради или для… Просто так.
Они с мужем взялись перестраивать дом, чтобы сделать его и сад еще более комфортными для семейной жизни. Дом теперь был весь в лесах, а участок лишился кустов и деревьев. Когда брат позвонил в дверь, снаружи бушевала ужасная непогода. Аромат кофе чувствовался даже в прихожей; он снял сапоги и поставил их рядом с входной дверью, напротив окна с матовым, узорчатым стеклом. Сестра чуть не лишилась чувств. Сапоги были черные, правый весь в пятнах и изломах, левый сильно сношен.
Куда делся тот сапог, что они вытащили из озера? Сестра была сбита с толку. Она все думала выбросить его, еще тогда, когда они были моложе. Но вот выбросила ли она его, или он перекочевал в ящик с детскими вещами, стоявший в подвале?
Сестра почувствовала, что ей нечем дышать, и попробовала заглянуть брату в глаза. Он стоял и искал что-то в своем мобильном.
– Откуда у тебя эти сапоги?
– Из секонд-хенда на углу, – ответил он удивленно, – я увидел их в витрине, как раз начинался дождь. Они не совсем одинаковые. Я высказал претензию по этому поводу, но продавщицы ответили, что эти сапоги такими и поступили в магазин уже много лет назад. Каждый из них лежал отдельно в полиэтиленовом пакете, но они были одной модели и одного размера.
Брат с сестрой пили кофе и смотрели на непогоду за окном. Сестре нужно было включить свет, но она не могла подняться с места. Брат загорел, на нем были шорты. Кисти рук у него были натруженные и коричневые от загара, руки мускулистые, гибкие и сильные, как лианы. Он поблагодарил за кофе, и она схватила его за руку, словно пытаясь удержать. Она попросила его остаться и переночевать в комнате для гостей. Он покачал головой, ответив, что ему нужно идти. Когда она наконец выпустила его руку, он натянул сапоги в прихожей и вышел под ливень. Из зеленого рюкзака выглядывало острие гарпуна.
Сестра тщательно обыскала подвал. Она искала в ящике со своими детскими вещами, искала в шкафах – в них все еще висели вещи, от которых она хотела избавиться, после того как съехали родители. Она перевернула все, но почти ничего нельзя было разглядеть, потому что в укромных местах было темно. Может быть, она недостаточно хорошо все проверила, хотя перерыла все не один раз. Сапог исчез, его не было.
Когда распогодилось, сестра открыла входную дверь и всмотрелась в почву перед входом в дом, плитки там не было. В раскисшей земле остались овальные и золотистые отпечатки подошв. Они сверкали в солнечных бликах, словно били хвостами, выпрыгивая из воды глотнуть воздуха. Скоро этих углублений в земле не станет, они исчезнут. Земля выровняется, станет одинаковой повсюду, а ночью и днем будут чувствоваться нехватка воздуха и отсутствие снов. Сестра продолжала вглядываться в следы, не в силах отвести взгляд, и все еще стояла так, когда вернулся домой муж и поцеловал ее, здороваясь. Она улыбнулась в ответ и все же почувствовала себя одинокой. Ничто никогда не сравнится со следами, оставленными ее братом.