Когда мы хотим есть и видим, что человек тянется за бутербродом, нейроны, чтобы стимулировать мышцы правой руки, высвобождают энергию и направляют ее импульсами в эту часть тела. Мы видим действие и готовимся его повторить. Синхронизация моторики приводит к синхронизации эмоций. Мы наблюдаем, как кто-то танцует, и нам тоже хочется танцевать, человека тошнит, и нам становится дурно. Бразильские неврологи с помощью нейроизображений наблюдали за мозгом человека. Ему показывали неприятный фильм с грязным и невоспитанным персонажем, который некультурно ел. Мимика зрителя выдавала отвращение, по данным магнитного резонанса, большое количество тепловой энергии выделялось в островковой доле, передней поясной коре и глазнично-фронтальной коре, в особенности в миндалевидном теле, что свидетельствовало о сильном отвращении, испытываемом участником эксперимента.
Одним лишь наблюдением изображения исследователям удалось добиться стимуляции определенных нейронов.
С помощью зеркальных нейронов мы повторяем жесты и испытываем те же эмоции, что и другие. Это объясняет, как одна психика управляет другой, воздействует соблазнение, предложение, обращение к происхождению человека, создание художественных образов. Когда мы идем в театр, зеркальные нейроны показывают себя в деле: мы платим деньги за билет, садимся в зале, который обставлен так, что мы ждем события. Еще до выхода актеров на сцену, мы мысленно готовимся их увидеть, и наши зеркальные нейроны готовы к их появлению. Иногда из-за жизненных обстоятельств, неурядиц, забот мы становимся уязвимыми, а наши зеркальные нейроны – подверженными влиянию возбудителей. Талантливые актеры, ораторы, которые словами и жестами умеют активизировать наши нейроны, а иногда и раздуть внутренний огонь. Они передают аудитории свое возмущение или гнев и превращают в своих сообщников: зрители приходят на театральное или политическое представление, и хотят, чтобы в них раздули огонь. Так возникает сладостный экстаз артистов, а клан испытывает праведное возмущение или ненависть. Когда мы поддаемся очарованию красивой женщины или привлекательного молодого человека и чувствуем легкое любовное волнение, как от поцелуя в кино, эти эмоции кажутся нам приемлемыми. Но в состоянии уязвимости даже такое легкое психологическое волнение приобретает несоразмерное значение и таким образом ловит нас на крючок.
Если бы у нас появилась возможность искоренить несчастья, присущие человеческой судьбе, мы бы закрыли книжные магазины и разрушили театры.
Можно ли объяснить силу конформизма, под воздействием которого мы ищем согласия и гармонии с незнакомыми людьми, принадлежащими к желаемой нами группе?
Мы следуем за пророками, когда они говорят о наших страхах и надеждах. Иная риторика не вызывает у нас интереса, оратор, говорящий банальности, не кажется пророком. Чтобы завладеть душой, нужно немного патетики. Если человек не выработал уверенность в себе или из-за испытаний на его жизненном пути утратил это качество, конформизм выполняет для него роль протеза. Ради поддержки он начинает доверять себе, другим. Из страха перед сомнениями, самостоятельным мышлением вне группы он не утруждает себя проверками и не задает вопросов, чтобы верить.
У людей слишком высокого мнения о себе и дурного об окружающих нет потребности нравиться другим или соглашаться с окружением, они уверены в своей правоте:
«У меня есть мнение, и оно правильное, потому что я так думаю. Нет никаких оснований сомневаться, и меня возмущает мнение, отличное от моего, поскольку я прав».
Мой знакомый, бывший военный, ушел на пенсию с насыщенной событиями службы и погрузился в уныние. Он не знал чем себя занять и куда пойти, пока не встретил Георгия Гурджиева. Последний производил впечатление сильной личности, он не был подвержен внешнему влиянию и никогда ни в чем не уступал: «Меня вдохновляют мои же мысли, воспоминания, желания, ощущения: стейк, сигареты, любовь, которой я занимаюсь». Жизнь моего знакомого озарила вера, что у Георгия есть навык быть уверенным в своих мыслях, и бывший военный вновь почувствовал твердую почву под ногами.
Аудитория получала удовольствие от непреодолимого влечения к самобытному мыслителю. Он обращал внимание только на себя и реагировал на любой вопрос как на проявление агрессии. Однажды мой знакомый позволил себе высказать небольшое сомнение, и Гурджиев в гневе процедил: «Да вы… вы полный идиот!» Так и закончилась их дружба, поскольку учитель не управлял учеником, на которого его слова больше не производили впечатления. Изгнание из числа апологетов дало свободу мыслить и вернуло неуверенность. Моему знакомому пришлось уйти, ему не хватало учителя и мотивирующего авторитета, и он снова погрузился в депрессию.
В группе можно получить информацию, не вникая в суть. Для передачи знаний не всегда нужны слова. Акцентировать внимание можно с помощью невербальных средств. Невысказанное проявляется через образ, молчание, музыку слов, дрожащий голос. Когда группа дает своим членам надежность и мотивацию, а невербальные сигналы привлекают внимание к определенному явлению, узнавание происходит само собой.
В клинической практике в части неврологии небольшое нарушение мозгового кровообращения в теменной области с правой стороны приводит к остановке обработки информации, поступающей с левой стороны. С таким нарушением больной видит объекты с левой стороны, но не знает, что он их увидел. Он обходит препятствия, поставленные с левой стороны, при этом думает, что их не было. Невролог рисует циферблат и просит пациента его скопировать, тот воспроизводит только правую часть. Больной бреется перед зеркалом и оставляет щетину на левой щеке. Когда пациента просят прочесть фразу «Долгие всхлипы осенних скрипок», он произносит «…осенних скрипок» и говорит, что все прочел. Тогда пациента просят собрать мозаику, на которой изображены воздушный шар и букет цветов. Тот за двадцать минут восстанавливает правую часть изображения и игнорирует левую. Через неделю, запомнив предыдущий опыт, пациент собирает мозаику уже за десять минут. Тогда мозаику переворачивают так, чтобы часть шара и букета цветов слева, оказались справа. У пациента уходит всего лишь четыре минуты на сбор картинки, которую, по его словам, он никогда не видел. Если бы он видел ее впервые, у него ушло бы двадцать минут на собирание мозаики. Этот небольшой тест доказывает: левое полушарие различает формы и изменения цветов, в чем, однако, пациент не отдает себе отчета.
Эпидемии и облако убеждений
Можно ли теперь объяснить появление облака убеждений, которое порой, подобно источнику заражения, накрывает семьи, поселения и регионы? Как и в случае со всеми эпидемиями, члены группы, не разделяющие эти убеждения, избегают заражения.
Темнота передается от одного человека к другому, как когнитивное сообщение:
физическая и эмоциональная близость способствуют распространению заразных идей в среде, где передача эмоций обусловлена схожестью жестов, мимики и способов осмысления. Когда мы потрясены трагедией, то не можем не искать объяснения, которое позволило бы поверить в возможность контроля над ситуацией.
Со времен неолита 12 000 лет назад человек строил загоны и запирал там послушных животных, чтобы потом их съесть или заставить работать. Мы строим поселения и накапливаем запасы еды, создаем благодатные условия для крыс, блох и вшей, являющихся переносчиками бактерий. Так начинались эпидемии чумы: юстиниановой, афинской, бубонной, черной, свидетельства которых приводят летописцы, художники, философы, врачи и священники. При каждой вспышке заболевания объяснение находили в социальном контексте, обуславливающем знание. Умирающие страдали от пунцовых болезненных ганглий, легочных инфекций, неизлечимой диареи, при этом давались разные объяснения причин в небе или на земле.
Существенная часть бытовавших в культуре представлений приходилась на астрономию. На ковре из Байе XII века показано, что нежданно появившаяся комета предвещала эпидемию черной чумы 1348 года, которая за два-три года на одну треть сократила население Европы. В 1350 году медицина пришла к выводу, что «первой и далеко расположенной причиной этой чумы явилось некое созвездие». Жан де Веннет, монах нищенствующего ордена кармелитов, засвидетельствовал: «над Парижем видели очень большую и яркую звезду, небесное тело, образованное свечением, которое затем обратилось в дым». Бесценные сведения раскрыл Боккаччо в «Декамероне» (1353), когда сообщил: чума была ниспослана людям как «праведный гнев Господа в наказание за их грехи». Обычной реакцией было бы наказать виновного, и это сделали. По улицам потянулись шествия, участники занимались самобичеванием: они разделись до пояса и били себя хлыстами, а на концах были гвозди, – так они хотели искупить свою вину, что недостаточно верили в Господа. Некоторые религиозные ордена облачались во власяницы, сшитые из грубой, колющей тело материи, они усмиряли плоть и чувствовали облегчение, искупая воображаемую вину.
Во время войн, когда представлялась возможность, солдаты врывались в усадьбы, грабили, насиловали, набивали свои карманы чужим добром. Солдаты сеяли ужас, пока жизни многих из них не унесла эпидемия. В этих разрушительных условиях у приверженцев идей о предстоящем на земле «тысячелетнем царстве божьем» не было недостатка в аргументах в пользу приближающегося конца света. Те, кто искал причины эпидемии на земле, утверждали, что перед появлениями первых жертв болезни заметили еврея, который сыпал порошок в колодцы. С 1348 года в Тулузе появились специальные сараи, куда «на глазах у горожан и властей» сбрасывали заколотых насмерть или раненых евреев. Несмотря на принятые меры, эпидемия продолжала свирепствовать, и в 1349 году в немецком Ульме такие сараи начали поджигать, что, впрочем, не улучшило обстановку. Через банки евреи управляли деньгами аристократии и духовенства, к их поддержке прибегал папа Климент VI, но он не мог помочь из-за народной ненависти. Когда не осталось евреев, которых можно было бы сжечь, вину стали возлагать на женщин, обвиняемых в ведовстве. Духовенство, чьи ряды также поредели из-за чумы, не смогло остановить вспыхнувшую эпидемию смертоносных поверий, узаконивающих привычные поиски «козла отпущения».