Молодежь пировала среди трупов: лакомилась нежным мясом из закромов господ, опустошала погреба, перебиралась из одного кабака в другой, слушала музыку, веселилась, пела песни, смеялась, не зная горя. Медики обнаружили, что заражение происходит только при «разговоре» или при общей трапезе с больными. Врачей не слушали: куда более простым и величественным объяснением трагедии было появление звезды, божественная кара или еврейский заговор.
Ленивому разуму проще найти таких, как он.
Поддаться влиянию и стать соучастником массового преступления
Когда ребенок только начинает получать опыт человеческого общения, ничто не кажется ему банальным. Игра в прятки для него особое событие. Отец закрывает лицо салфеткой, а потом внезапно открывает его, приговаривая: «ку-ку»! Вот чудо: то он здесь, то его нет, то он снова здесь. Никакого разумного объяснения не дашь этому волшебству, да и сухие доводы разрушили бы всю магию. Что может быть прекраснее радужного мыльного пузыря, что может быть красивее золотой ленты на красной обертке?
По достижении 6–8 лет ребенок способен воспринимать дискурс и мир как очевидность. Малыш наблюдает борьбу зла с добром, отличает большое от маленького, людей от животных, мальчиков от девочек, тетенек от дяденек. Чтобы понимать мир и действовать, нужно сформировать четкое представление, но безапелляционная категоричность, разделяющая на черное и белое, чрезмерна. Ребенок не знает как смотреть на мир по-другому. В процессе развития человек приобретает новые знакомства, набивает шишки и меняет свои взгляды.
При возникновении препятствий в развитии, ребенок вынужденно придерживается стереотипного мировоззрения, осознанно или, скорее, неосознанно встает на радикальный путь. Ему навязывают выбор, пока он растет в среде, которая не способствует его развитию, или в условиях войны.
Когда на море штиль, ждешь ветра, а если бушует буря – покоя.
Так и получается, что воспитанные дети, с которых в семье буквально пылинки сдувают, вступают в радикальные партии, чтобы прийти на помощь угнетенным народам. Острые ощущения пробуждают их, близость опасности помогает почувствовать себя живыми.
Тоталитарные режимы с помощью благородного проекта эксплуатируют жажду насыщенной жизни: «Вы рыцари, отправляетесь в благородный крестовый поход защищать прекраснейшую идею», – говорил Жан Ибарнегарай, министр по делам молодежи при режиме Петена. Харизматичный чемпион по игре в баскский мяч принял портфель министра в правительстве Виши, поскольку был против коммунистов и против немцев. Когда, однако, он узнал об ужасах, которые творили коллаборационисты, то вступил в движение Сопротивления и в результате оказался в концлагере в Дахау. Его источником вдохновения были игра в баскский мяч, ненависть к коммунизму и Сопротивлению, они и помогали ему не терять связи с жизнью.
Сторонников тоталитарной идеологии нужно взращивать с детства, чтобы с первых дней жизни в семье, в школе, в мастерских им повторяли одну-единственную истину. Без знаний, не видя иного мира, ребенок будет счастлив защищать тех, кого он любит и кто прививает ему правильные убеждения. В среде без эмоционального влияния и речевого воздействия, ребенок слоняется без цели, влачит бессмысленное существование, прибивается то к одному, то к другому мнению – куда подует ветер.
Без внутреннего стержня слова других людей имеют над человеком безграничную власть.
Подросток без целей не знает, куда идет, и меняет направление под влиянием тех, кого встречает на своем пути. У него нет внутренней свободы, и он ждет, когда кто-то возьмет на себя ответственность за его судьбу. В боевые организации радикалов вступают и образованные фанатики, и искалеченные души, – они беспрекословно принимают риторику, которая дает им чувство опоры.
Сформированной разнородной группе для сплочения нужно найти врага. Когда понятен источник зла, все проясняется. Им, возможно, оказываются беспечные люди, они живут сегодняшним днем и не могут стать «рыцарями, которые отправляются в благороднейший крестовый поход защищать прекраснейшую идею». Или стиляги, – интересуются только музыкой, носят модные вещи, отращивают волосы и танцуют под пошлые мелодии. Не то что музыка Вагнера – штандарты, бой барабанов, речи вождя, в которых он разжигает в нас огонь и указывает на врагов: коммунистов, евреев, масонов, тайные общества, бродячих цыган, душевнобольных, гомосексуалистов, славян, испанцев, уроженцев Магриба и остальных африканцев. Как хорошо, что врагов так много! Те, кто жалуется на преследования, неизбежно сплачиваются.
Когда мы беремся за оружие и прибегаем к радикальным доводам, мы находимся в состоянии необходимой самообороны. Уничтожение противников приводит к невыразимо приятной нравственной победе. Донос считается поступком, который ведет к очищению. «Испытание благотворно влияет, закаляет душу и тело и готовит к завтрашнему дню, к восстановлению», – говорил Петен в обращении к молодежи. «Не нарастив мускулы, большого успеха не добьешься», – не переставал повторять звезда тенниса Жан Боротра. «Будьте мужчинами» – мужской порядок чести противопоставляется порядку с женским характером. Коммунисты – видимый враг, против него следует объединиться, но идеальный враг – это невидимые евреи с их не знающим меры интеллектуальным потенциалом, они мешают единению душ и мужественных сил. Плакаты обращались со стен к молодежи словами: «Юный француз! Сегодня ты платишь за ошибки, которых не совершал. Ты хочешь, чтобы Франция освободилась от диктата денег, трестов и биржевых спекулянтов? Ты встанешь в ряды вождей, если сможешь себя проявить! Борись вместе с нами за дело национальной революции». Потребность получить поддержку и придать смысл своим действиям становится оружием тоталитаризма, когда вся власть концентрируется в руках одной только молодежной организации.
В 1920 году Германия была истощена войной и наложенными на нее репарациями. Дети росли в бедности и унижении, без школьного образования и планов, и слонялись без дела. В 1932 году Бальдур фон Ширах основал союз гитлеровской молодежи, и положение молодого поколения улучшилось. Они одевались в установленную форму, – белые блузы с черным галстуком, гордились принадлежностью к сплоченной группе, которая преисполнилась радости и стремилась достичь идеала нового общества. Вечером дети пели песни, читали рекомендованные тексты и затем разбирали их в группе. В летних лагерях члены организации ходили в походы с рюкзаками, строили хижины, разводили костры, а лучших пригласили на партийный съезд в Нюрнберге. Парни с гордостью терпели суровые трудности военной подготовки. В девушках хвалили красоту, изящество, физическую форму, в которой они себя поддерживали, простоту и готовность вступить в брак, чтобы произвести на свет прекрасных русых младенцев, а из них затем сделают героев. И как можно быть несчастным с такой программой?
Подобное счастье мне довелось узнать в 1950-х. Почти все мужчины из моей семьи, кто записался в маршевый полк иностранных добровольцев, погибли. Молодые люди вступили в движение Сопротивления, остальные во время первых же облав были схвачены и отправлены в Освенцим. Мой дядя Жак, бывший участник Сопротивления, записал меня во французское движение молодых коммунистов и тем самым погрузил в среду, которая вернула мне чувство собственного достоинства.
У нас не было униформы, но мы свободно рассуждали, какое общество мы создадим. Мы читали много книг и журналов, где черпали темы для дискуссий, например эксплуатация человека человеком или диалектический марксизм. В воскресенье мы поднимались на скалы Фонтенбло, жили в палатках, вечерами пели песни, ходили в Национальный народный театр смотреть на Жерара Филиппа. Между нами завязывалась дружба, и мы говорили, что станем активными участниками общества будущего, где не будет ничего, кроме счастья и справедливости.
Я мечтал о жизни, которую потерял с началом войны.
Как мог я не увлечься настолько прекрасной программой? Чтобы вызвать в нас возбуждение, придумывались враги – мелкие буржуа и капиталисты, которые курили толстые сигары, восседали на мешках с долларами. В Германии 1930-х Гитлерюгенд связывал счастье с русыми детьми, а во враги записывал тех, кто придерживался иных убеждений, имел другой цвет кожи и вел другую риторику, а своим присутствием осквернял общество. Теперь я понимаю, что обе эти системы ставили целью воспитание. В случае как с Гитлерюгенд, так и с коммунистическим союзом ребята выходили из-под родительской опеки, которая в подростковом возрасте душит, и социализировались. Нужно знакомиться с другими ребятами, читать, петь, заниматься спортом. Маленькие белокурые детишки, готовые с гордостью уничтожать социальных вредителей, чувствуют, что усилия приобретают значение и окупаются. Молодые коммунисты счастливы бороться с буржуазией и капиталистами. Базовые потребности удовлетворены.
Дети набираются сил благодаря родительской любви, развиваются и социализируются в структурах, занимающих промежуточное место между семьей и обществом. Встает вопрос, какую направленность, какие проекты, какой смысл приобретут промежуточные структуры в зависимости от выбора их руководителей. Одни предлагают равенство, защиту слабых, прогресс и борьбу с эксплуатацией народов. Другие на первый план выносят очищение общества, расистские ценности, которые позволяют уничтожить тех, чье одно только существование вредит: евреев, чернокожих, душевнобольных и всех, кто мешает чистоте общества. Молодежь счастлива ориентироваться на такой этос. Нормальное развитие предполагает, что влияние матери используется во благо, позволяет обрести уверенность в себе и ощутить удовольствие от познания мира. В этот период высокого уровня восприимчивости, легко направить молодого человека в нужное русло и, выведя его из-под материнского влияния, переподчинить воспитателю.
Человек может легко стать более самостоятельным, благоприятные условия не могут не вызывать сильнейшей эйфории. Самостоятельное мышление требует умственной силы, она помогает тому, кто освободился от влияния любимых людей и остался один. Можно ли потерять любовь из-за защиты идеи? Такое происходит в группах, сплоченных религиозной или светской доктриной: даже мелкие личные идеи приводят к разобщению, а мыслитель попадает в положение созидателя, маргинала или предателя. В Германии некоторые родители полагали, что их дети слишком сильно увлечены тоталитарной риторикой и предостерегали их, но те в возмущении доносили на родителей за измену в полицию.