– Не знаю.
– А пойдешь со мной еще раз?
Белка подняла на Клима карие глаза с желтой искрой – в темноте они казались совсем черными, но он знал, как выглядят ее глаза, он помнил это.
Клим сказал:
– Надо же все-таки выяснить – кирпич там или что… Внизу. А?
– Почему нет? – ответила Белка.
Выбравшись из Летнего сада, они разошлись.
Белка не позволила провожать ее до дома, но зато дала свой номер телефона и разрешила звонить. И это стало для Клима главным итогом его подземных приключений, хотя, разумеется, он в этом никому не признался.
С Белкой они встречались после не раз, но Летний сад спустя два дня закрыли на реконструкцию.
В газетах потом писали, что реставраторы обнаружили фонтаны и статуи петровских времен, столетиями пролежавшие под землей в забытьи.
А с подземными ходами так ничего и не прояснилось.
С Белым спелеологом – тоже.
Файлы смерти
– В нашей фирме ты человек новый…
Услыхать такое после года работы странновато, да и обидно, по правде говоря.
Но я постарался не заводиться. Только повторил свой вопрос:
– Что это за папка?
– А зачем тебе?
Крепкий вихрастый крепыш Пашка Жерехов всегда удивлял меня: уж больно не соответствовала его внешность профессии. Он походил скорее на пирата, правую руку капитана Флинта. Сверкая глазами, бычился на меня исподлобья.
Женя Бойко, сутулый и худосочный очкарик, напротив, олицетворял собой распространенный стереотип айтишника – тихая биологическая подставка к вечно падающему серверу. Но и его взгляд мне не понравился в этот момент: какие-то недобрые искры пробегали у него под окулярами, когда он молча пялился со стороны на наши с Пашкой разборки.
Час назад у меня состоялся неприятный разговор с шефом. Выгнав из кабинета щебетунью Оленьку с ее чаями и кофеями, он вкрадчиво обратился ко мне.
– Алексей, – сказал главный. – Видишь ли, Алексей… В нашей конторе результат труда сильно зависит от количества потраченных сотрудниками усилий, что имеет прямую зависимость от времени. И я, когда покупаю специалиста, плачу хорошие деньги не за имя, лицо или послужной список… Я покупаю рабочее время. Полагаю, ты это понимаешь?
Он улыбнулся во все тридцать два новеньких зуба, и мне сразу вспомнилось старое выражение – «акула капитализма». Что и говорить, по нашему шефу всякий мог видеть, что Валентин Вадимович – манагер новой формации и диплом Эм-Би-Эй горит у него во лбу, словно печать Сатаны.
– Ты понимаешь, если кто-то из моих сотрудников на рабочем месте занят не делом, а играми, то он ворует время не у себя. Он крадет деньги из моего кармана.
После этой фразы он сделал паузу, а я услышал вполне отчетливо, как лязгнули его зубы. Да это не металлокерамика, подумал я. Это керамобулатная сталь. Не меньше!
– Так вот. – Выпустив пар, шеф немного успокоился, но я все равно не осмеливался поднять голову, чтобы взглянуть в его ясные очи. – Я запрещаю сотрудникам развлекаться за мой счет. Воспитывать взрослых людей, – сказал он тихо, – я, конечно, не возьмусь. Я им не нянька. Но ты должен создать такое положение в конторе, чтобы никаких игр в нашей Сети не было и быть не могло. Выход во внешнюю Сеть – как в космос: с разрешения старшего, под чутким руководством и наблюдением. А во внутренней Сети – никаких игрушек! Никаких. Доверяю тебе роль Цербера в нашем фирменном аду. Мы живем в век информационных технологий, так что вам, умникам, и карты в руки!
Он снова улыбнулся, и холод этой улыбки пробрал меня до костей.
Я встал и пошел готовить почву для обструкций: настраивать фильтры на вход в Интернет, шерстить компы сотрудников и тому подобное.
К вечеру я решил дополнительно облазить сервер в поисках запрещенной туфты. Акулья улыбочка шефа стояла у меня перед глазами, придавая вдохновения. Я основательно потрудился и действительно обнаружил немало лишнего, что следовало почистить.
И вдруг всем праведным трудам поставлен глухой заслон в виде двух шалопаев, к тому же собственных подчиненных, которые, по идее, обязаны были слушаться и действовать строго по моему руководящему слову.
– Не надо стирать эту папку! – нахмурившись, твердили оба. – И открывать не надо.
– Почему?
Шалопаи отводили глаза. Они юлили, вертели вола и ерзали.
– Просто не надо трогать, – сказал Женя.
Их странное упрямство взбесило меня. И почему они так уперлись в эту «невидимую» папку с именем «–», торчащую неизвестно к чему на серверном диске Е в главной директории?
Рабочий день только что закончился, я намеревался возиться в конторе еще не больше часа, но эти праздные разговоры, разумеется, все тормозили.
Я взял в руки мышь, навел курсор на проклятую папку и сказал:
– Есть только один путь добиться от меня понимания: говорите.
Они переглянулись; Пашка побледнел и кивнул Жене.
Женя кивнул ему в ответ.
Потом подошел, снял мою руку с мышки и с легкой хрипотцой в голосе сказал:
– Хорошо. Я все объясню. Видишь ли, Алексей… Ты у нас человек новый. А иначе знал бы…
– Короче, Склифосовский! – зло оборвал я его.
– Могу совсем коротко, – усмехнулся Пашка. Подошел ближе и прошептал, глядя прямо в лицо: – Ты же не хочешь умереть?
Я осекся и вопросительно поглядел на Женю.
Женя пожал плечами и со вздохом сложил руки на груди.
– Да, – сказал он, грустно покачивая головой. – Ты вот ни разу не спросил – куда девался наш предыдущий начальник отдела. Почему с делами тебя знакомили мы, а не он. Ведь это редкость – обычно дела сдает тот, кто увольняется.
– Ну, мало ли! Повидал я разные конторы. Иногда человека выставляют с треском… Или… Не знаю, там… Несчастный случай? – удивился я.
– Ну да. Несчастный случай, – усмехнулся Женя. – Можно сказать и так. А все дело именно в этой папке. Тот, кто был перед тобой, нам не поверил. Потому и проработал ровно столько… сколько вот ты сейчас!
– Ровно до этой папки, – сердито добавил Пашка. Он смотрел на меня волком из угла. – А как только в нее полез – тут-то и трындец!
– Какой трындец? – Я тоже рассердился. – Кончайте намеками-то говорить! Можно по-человечески? Что с этой папкой не так?
– Там лежат файлы смерти, – вздохнув, сказал Женя, глядя в окно.
– Чего?! – Я не удержался – расхохотался во все горло. Мой смех гулко разнесся по опустевшим коридорам офиса.
Сотрудники разошлись по домам в начале шестого. Теперь на часах было тридцать пять минут седьмого, и свет горел только в серверной – коридор освещали тусклые аварийные лампочки, и повсюду в конторе царила мрачная полумгла.
Пашка вздохнул:
– Я знал, что он не поверит.
– Никто не верит, – сказал Женя. – Но я все-таки попытаюсь донести мысль… Леша, эта папка торчит здесь с момента основания компании – больше десяти лет. Народу сменилось за эти годы – уйма. Но все, кто пытался эту папку стереть, – все пропали.
– Что значит – пропали?
Все это сущий бред. Но и Женя и Паша – оба были так серьезны. Я ощущал исходящие от них волны страха, и холодные мурашки защекотали мне спину.
– Пропали-то? Да по-разному. Первый начальник, когда отдел только создавали – он строил нашу первую Сеть, – в 98-м разбился в автокатастрофе. Другой, который подключал первым Интернет, – утонул во время корпоратива в Петяярви в 2003-м. Последний, который был до тебя, – тот просто исчез.
– Как это?
– Вот так. Мы были с ним здесь, так же как сейчас с тобой, в серверной… Тоже вечером. Мы, конечно, предупреждали его… Но он нас не послушал. Пообещал, что ничего делать не станет, но стоило нам с Пашкой отвернуться… В общем, этот дуралей попытался стереть папку – сервер заглючил, потом замкнуло блок питания… Надо было дернуть общий рубильник на щитке. Мы с Пашкой вдвоем выбежали из комнаты. А когда вернулись – Леонида на месте не оказалось. И нигде. Его не нашли.
– Какая-то дикая история, – растерялся я.
– Еще бы не дикая, – мрачно проворчал крепыш Павел. – Но ты вот лучше скажи: неужели тебе так неймется собственной жизнью рисковать?
– Не знаю, – ответил я искренне. – Да нет, пожалуй что неохота, конечно.
– Чего ты вообще сегодня бучу поднял? Шеф настропалил? – спросил Пашка.
– Ну да. – Я пожал плечами. – Кто ж еще?
– Я так и думал, – сказал Женя. – То-то смотрю… Шеф у нас, сам знаешь, деятель бескомпромиссный…
– Уж чего-чего, а людей-то ему совсем не жалко, – вмешался Пашка.
– Люди для него мусор, – подхватил Женя. Темные глаза за очками смотрели печально. – Ну так что делать-то будем, а, коллега?
Я крутанулся на стуле, почесал затылок.
– Ну что-что? Раз такое дело, как вы говорите, – я, разумеется, не дурак, чтоб жизнью своей рисковать. По крайней мере не по такому глупому поводу. Если шефу очень надо – пусть идет и сам эту папку с сервера убирает. Раз он главный – ему и решение принимать.
– Вот это разумный человек!
Женя и Паша посветлели лицами; Пашка даже заулыбался. Новость о том, что таинственную смертельную папку трогать никто не собирается, явно его обрадовала.
– Ладно, ребята, вы давайте идите к себе. Все выключайте там, проверьте комнаты, а я с делами закончу, и разойдемся уже по домам.
Ребята вышли, издавая вздохи облегчения.
Я попросил их не закрывать дверь в коридор. Собрал с рабочего стола свои причиндалы, сложил в портфель и протянул уже руку, чтобы вырубить все…
На экране моего рабочего компа все еще светилась открытая директория с таинственной папкой. Огоньки коннекта на сервере насмешливо подмигивали из полумрака.
«Чудацкая какая-то разводка», – подумал я.
Ну, кто может на такую туфту купиться? Файлы смерти у них на сервере, видите ли. Поинтереснее бы чего придумали! Нет уж, ребятки, меня на мякине не проведешь. Ищите дураков в другом отделе.
Я схватил мышку и дважды клацнул, раскрывая папку с названием «–».
Внутри оказалась еще одна папка: «Жизнь».