«Большего и не потребуется», — спокойно кивнул я, поняв, что во всех смыслах достиг дна. А когда подруга сообщила, что наш дар почти пришел в норму, щелчком погасил свои молнии и уже без опаски двинулся дальше, намереваясь во что бы то ни стало разобраться с неизвестным врагом раз и навсегда.
Глава 6
«Научно-исследовательский центр военной базы „Тал Норейн“. Минус пятый этаж. Экспериментальный отдел», — прочитал я на висящей слева от двери табличке, едва переступил порог.
За дверью обнаружился убегающий вдаль темный коридор с несколькими ответвлениями. Причем стены его, насколько я понял, были выполнены из того же материала, что и семейное убежище тана Расхэ. Правда, сейчас они утратили первоначальную белизну и оказались покрыты густым слоем пыли и грязи. Тут и там на них виднелись неровные сколы, если бы кто-то неаккуратно двигал тяжелую мебель, задевая ею углы, или время от времени полосовал когтями прочный материал, на котором за годы издевательств осталось немало глубоких царапин.
На полу, кстати, нашлись точно такие же царапины, а также старые, побуревшие от времени, но все же вполне узнаваемые следы крови, как если бы кто-то периодически таскал тут свежие трупы, развозя при этом кровь от стены до стены.
Сам пол, как и стены, давным-давно утратил прежнюю белизну. А вот пыли на нем оказалось на удивление немного, как будто коридором достаточно часто пользовались. Пожалуй, лишь у самых стен, на стыках и в углах можно было разглядеть мелкий мусор, а также целые горы стеклянные осколков, которые нападали сюда, похоже, много лет назад.
Источником осколков оказались двери… причем довольно много дверей со стеклянными вставками, как в обычных лабораториях. Сейчас большая часть этих дверей была помята и искорежена. Некоторые и вовсе валялись на полу. Но кому-то и этого оказалось мало, потому что стекла у всех до единой дверей были выбиты, а сквозь дверные проемы просматривалось содержимое многочисленных комнат.
Когда-то тут, вероятно, кипела жизнь. По крайней мере, в помещениях я видел много перевернутых столов и опрокинутых набок стульев. Тут и там виднелось покрытое пылью оборудование, назначения которого я не знал, зато обратил внимание, что все стеклянные компоненты, включая лампы и мониторы, были расколочены, приборные панели выдраны с мясом и тоже разбиты, а электронная начинка вытащена, словно внутренности у трофейного зверя, и порвана в клочья. Причем с такой злобой, словно тут неистовствовал маньяк, за что-то возненавидевший все, что его окружало.
Кости я, кстати, тоже видел. Причем человеческие и не сказать, что мало. Навскидку человек пять или шесть тут погибло. Просто останки были разбросаны по комнатам, словно их растащили собаки, а вот целых скелетов мне нигде так и не попалось. При этом на костях я тоже увидел царапины и отметины от чьих-то зубов, словно останки исступленно глодали. А два черепа и вовсе оказались расколоты, словно по ним в бешенстве колотили чем-то тяжелым и не успокоились до тех пор, пока от них не осталось одно название.
Следов живых я, правда, нигде не обнаружил. Как ни присматривался, но нигде ничья аура так и не мелькнула. Да и останки выглядели старыми, поэтому я не стал заострять на них внимание.
А вот потом я добрался до конца коридора и уткнулся еще в одни двухстворчатые… такие же вывороченные, как в шахте… двери, за которыми нашлось два убегающих в противоположные стороны коридора.
Следы крови, которые я видел раньше, уходили вправо. Туда, где коридор плавно изгибался и терялся за поворотом. Недолго думая, я тоже свернул туда, но вскоре почувствовал пока еще слабый запах разложения, а еще через мэн остановился на пороге большого темного помещения, которое когда-то было для обитателей базы чем-то вроде конференц-зала.
Правда, сейчас многочисленные стулья, которые раньше наверняка стояли ровными рядами, были растащены по углам и свалены в четыре беспорядочные кучи. Лампы, как и в лабораториях, были разбиты. От сцены, расположенной напротив входа, практически ничего не осталось. Деревянная тумба, когда-то игравшая роль места для выступлений, оказалась опрокинута, разломана и уже наполовину сгнила, а остатки электронного терминала я опознал лишь по наличию редких микроэлементов, которые Эмма тут же благополучно и поглотила.
В центре же презентационного зала возвышалась приличная куча костей, правда, на этот раз преимущественно звериных. А чуть в стороне нашлось несколько частично обгрызенных трупов, включая на редкость крупного, темно-бурого окраса йорка, ближайших родственников которого Эмма распылила на атомы меньше суток назад.
Судя по запаху, туши лежали здесь дня три, не меньше. Однако выгрызены у них были только внутренности, да и то кое-как. Ну и черепа разбиты, как у тех несчастных, которых я видел в лаборатории. Так что, похоже, я набрел на чью-то столовую, хотя вряд ли этот «кто-то» был человеком.
Следы зубов, которые я увидел на мертвых телах, определенно свидетельствовали о наличии у нападавшего очень своеобразного прикуса. Раны были рваными, не такими, как от человеческих зубов или клыков обычного хищника. Я такие видел только по телеку, когда смотрел программу про пираний. Но чтобы пираньи вдруг стали сухопутными, да еще и начали прицельно мозги своим жертвам выгрызать, это было что-то новое.
«В радиусе десяти майнов не фиксируется присутствия живых, — исправно доложила Эмма, как только я поинтересовался обстановкой. — В мертвых телах и окружающих предметах есть полезные элементы. Поглотить?»
Я молча кивнул.
Само собой.
С биомассой в шахте дело обстояло не ахти, а мне, если помните, постоянно требовались расходники. Тем более что ни костям, ни мертвому зверью, ни останкам терминала это не повредит, так что я без зазрения совести растворил все что мог, затем проверил комнату на предмет второго выхода и, убедившись, что такового нет, решительно направился в обратную сторону.
До раскуроченных дверей я добрался без приключений, а вот второй коридор преподнес неожиданный сюрприз. Не успел я завернуть за угол, как наткнулся на полноценную баррикаду, собранную из старых стульев, кусков содранной со стены обшивки, каких-то балок, покореженных дверей и даже лабораторных столов.
Причем баррикада возвышалась от пола практически до самого потолка, а единственный проход обнаружился на самом верху и оказался похож на паучий лаз, соваться в который было небезопасно.
Я, собственно, туда и не полез, а вместо этого внимательно изучил во всех доступных спектрах, после чего благоразумно использовал найниит, заодно еще чутка подпитав свое умирающее тело. Правда, поскольку свободных частиц у меня осталось мало, то времени на разбор завала ушло несколько больше, чем обычно, даже с учетом того, что я спешился и бросил на амбразуру свои найниитовые диски. Тем не менее мэнов через пятнадцать размер отверстия под потолком стал вполне приемлемым для спокойного прохода, поэтому я снова взмыл над полом, продолжая беспрестанно утюжить окружающее пространство, и двинулся дальше, внимательно отслеживая обстановку не только спереди, но и сзади, и с боков, и сверху, и даже снизу, хотя, по идее, в этом не было острой необходимости.
Да, жизнь на Найаре приучила меня к осторожности, особенно в свете событий на Черном озере и тому, что им сопутствовало. Исключительно благодаря этому мы с Эммой почти одновременно засекли движение на границе действия найниитового поля. И так же одновременно встрепенулись, обнаружив, что некто… судя по ауре, все-таки живой… стремительно промелькнул в поле нашего зрения и тут же исчез, умудрившись при этом не нашуметь и ничем иным нас не встревожив.
Одновременно с этим я впервые за все время почувствовал внешнее давление, отдаленно напоминающее то, что когда-то испытал рядом со впавшей в транс Арли.
«Внимание, — тут же ожила подруга. — Отмечается снижение эффективности работы найниитового щита. Фиксируется чрезвычайно высокая ментальная нагрузка. Воздействие носит постоянный, неуклонно прогрессирующий характер. При такой нагрузке сроки эффективной работы щита не превышают нескольких мэнов».
Я уже приготовился дать ей команду перехватить управление над телом, но неожиданно понял, что на этот раз давление идет не спереди, а напротив, походит на сильный ветер, который дует со спины. Как если бы кто-то передумал просто так на меня давить и теперь, наоборот, настойчиво подталкивал вперед, тем самым намекая, чтобы я поторопился.
«Гурто-о, — как наяву услышал я в голове знакомый шепот. — Иди-и… ко мне-э-э!»
Причем эффект на этот раз был таким, что я и правда непроизвольно качнулся навстречу.
Ни фига себе. Вот это зов! Все еще не пожиратель, конечно, но уже близко… очень близко. И это при том, что при встрече с настоящим пожирателем защиты у меня, можно сказать, не было.
«Адрэа…»
«Не мешай ему, — быстро проговорил я, чувствуя, что подруга вот-вот готова принять меры. — Пусть сам приведет нас куда нужно. Пусть уверится, что я не представляю угрозы. Так получится быстрее».
Подруга на мгновение заколебалась, однако все же послушалась и, вопреки законам логики, не усилила, а напротив, немного ослабила найниитовый щит, позволив мне в полной мере ощутить силу нашего общего врага. После этого я почувствовал себя так, словно по мне пыльным мешком ударили. Мои мысли на мгновение спутались, ориентация в пространстве потерялась. Воспоминания о прошлой жизни резко потускнели, так что я чуть не забыл, кто я такой и зачем вообще сюда приперся.
Все, что меня волновало — это мысль о том, что надо идти, бежать, прямо-таки лететь навстречу незнакомому голосу. Он стал моей целью, моим наваждением, единственным, что вообще было важно. Ничего, кроме него, больше не имело значения. А желание ему подчиниться оказалось столь велико, что ненадолго затмило собой все остальное.
Получив мощнейшую ментальную оплеуху, я ошеломленно моргнул, а потом волей-неволей ускорился, прямо-таки чувствуя, как меня буквально тянут на веревке… вернее, тащат на толстом и прочном канате… причем тянут туда, куда в иных обстоятельствах я бы ни за что в жизни не сунулся.