Сопротивляться этому желанию было невозможно. Да я, собственно, и не пытался. И лишь самым краешком сознания продолжал хранить свой разум в неприкосновенности, при этом полностью отдавая себе отчет, что я — это все еще я, то есть был способен рационально мыслить, анализировать, отслеживать ситуацию. Но при этом не мог не поражаться ментальной силе своего врага, от которого, если бы не Эмма, меня не спасла бы ни природная защита, ни амулет мастера Даэ.
И это ведь даже не гипноз… прямое воздействие на разум. Грубое, правда, без изысков и ухищрений, зато невероятно мощное, простое, надежное, как дубина. И такое же эффективное.
Четко следуя чужому зову, я стремглав промчался на дисках по пустому коридору, безошибочно свернув там, где было нужно, преодолел несколько развилок и юркнул в нашедшуюся неподалеку дыру в потолке, которая вывела меня на четвертый этаж.
«Внимание! Зафиксировано магонорическое излучение, — снова встрепенулась Эмма. — Интенсивность магонорического поля средняя. Источник не установлен».
Ого. Оказывается, здесь, под землей, где магфон был намного ниже, чем на поверхности, маготехника прекрасно работала. То есть чисто теоретически здесь и впрямь можно было и жить, и работать, и даже пользоваться магией, не боясь перегореть.
«Уровень магического фона расценивается как нормальный, — подтвердила мое предположение подруга. — Магический дар полностью стабилизирован. Сделать найниитовую защиту цельной?»
Я, немного подумав, качнул головой.
«Нет. Пусть наш враг думает, что я нахожусь под полным его контролем. Так у нас больше шансов подобраться к нему вплотную. А еще лучше — возьми-ка ты управление на себя. А мое сознание прикрой, как будто его и вовсе нет. Так надежнее».
«Принято».
После этого чудовищное давление на мой разум резко ослабло, а контроль над телом целиком и полностью перешел в руки Эммы. Поскольку ментальный удар был нацелен исключительно на меня, а о наличии в моем теле второго сознания менталист не подозревал, то мы с подругой ничего не потеряли. Напротив, если со мной что-то случится, она меня подстрахует. Если понадобится, сама все решит и отреагирует как надо. Если потребуется, сделает броню цельной. Ну а если что, я тут же вернусь, благо лазейку для меня Эмма все-таки оставила. Да и наблюдать за ее действиями со стороны мне ничто не мешало.
Для менталиста же это должно было выглядеть так, как если бы я наконец сдался, полностью утратил разум и перестал существовать как отдельная личность.
Превратившись в некотором роде в гостя в собственном теле, я с любопытством проследил за тем, как подруга кружит по пустым коридорам в поисках хозяина голоса.
Наконец ее частицы засекли источник магонорического излучения, так что Эмма резко ускорилась, после чего неожиданно спешилась, припрятала найниитовые диски под кожу и последний коридор прошла уже своими ногами, пешком, в конечном итоге добравшись до последних на ее пути дверей и остановившись на пороге еще одного зала.
Вернее, полагаю, когда-то это была лаборатория, где стояли столы, работала дорогая аппаратура, велись исследования и, наверное, шли интересные эксперименты. Теперь же большая часть мебели возвышалась в дальнем углу, сложенная на первый взгляд хаотично, но на самом деле с умыслом и так, чтобы образовать устойчивую конструкцию. А аппаратура, напротив, перекочевала в центр помещения и серьезно видоизменилась, соединившись чей-то волей в один гигантский, причудливый механизм, увенчанный двумя парами манипуляторов, словно голова насекомого — металлическими жвалами.
Причем аппаратура, каким бы странным это ни выглядело, оказалась целой, да еще к тому же рабочей — по крайней мере, огни на приборных панелях горели, внутри этой странной массы что-то тихонько гудело и периодически щелкало. А чуть позже в большой выемке я заметил очень странный, похожий на клубок спутанных грязных нитей магический накопитель. Вернее, я подумал, что это мог быть именно накопитель, поскольку магонорическое поле он действительно излучал, причем довольно мощное, а заряд из него, насколько я мог видеть, плавно перетекал к другим устройствам, включая манипуляторы.
Еще одним важным элементом этой конструкции оказался стол. Самый обычный, если не считать лежащего на нем профессионально вскрытого тела. Тело, правда, принадлежало животному, а не человеку… вроде бы даже местному аналогу лисицы… но при этом оно было живым — это раз. По крайней мере, во вскрытой грудной клетке вполне себе бодро трепыхалось сердце и шевелились легкие. А во-вторых, у этого тела все четыре конечности и даже позвоночник оказались металлическими. Точнее, собранными по кускам из ржавого хлама, а потом внедренными по какой-то дьявольской методике в живое тело, тем самым превратив обычного лесного жителя в этакого звериного франкенштейна.
Честное слово, уж сколько всего я успел повидать, причем и в старой, и в новой жизни, но при виде изуродованной лисицы даже в моем смятенном ментальной магией мозгу всколыхнулось отвращение.
Это ж надо быть полным уродом, чтобы над животными измываться. А с учетом костей, которые я видел в конференц-зале, думаю, не ошибусь, если предположу, что это далеко не первый зверь, который был препарирован здесь заживо.
Я еще успел подумать, что, наверное, не зря в его сне меня преследовали точно такие же твари. Видимо, местный аналог доктора Менгеле и впрямь обладал на редкость извращенной, больной, но при этом достаточно скудной фантазией, поэтому и свои сны он строил по принципу «что вижу, то пою».
Правда, не успела эта мысль как следует оформиться, как меня посетило уже знакомое ощущение чужого присутствия. И еще взгляда… тяжелого, пронзительного, внимательного, точно такого же, какой мне довелось испытать недавно во сне.
— Гурто-о… — с торжеством прошептал знакомый голос, который до недавнего времени звучал лишь у меня в голове. Причем прошептал не абы откуда, а из той самой конструкции, которая казалась простым нагромождением мебели. — Ну наконец-то явился! Значит, у меня все-таки будет достойный материал для работы.
Одновременно с этим между ножками одного из столов мелькнуло чье-то белесое тело, затем заскрипела отодвигаемая с дороги железка. А еще через миг из темного лаза выбрался… выбралось нечто, при виде которого я неожиданно осознал, что еще очень мало понимаю в маготехнике. Да и вообще мало что смыслю в жизни, которая, как оказалось, способна создать не только полноценный симбиоз человека и искусственно созданного модуля, но и породить такого монстра, что мне бы и в страшном сне не приснилось.
Первое, что бросилось мне в глаза, это непропорционально большая, практически лысая, неимоверно раздутая и на редкость уродливая голова, над которой колыхалась бесформенная студенистая масса синюшно-багрового цвета, покрытая густой сеткой сосудов и толстой пленкой, похожей на целлофановый пакет.
Поначалу мне показалось, что это растущая из макушки гигантская опухоль, настолько омерзительно она выглядела.
Но чуть позже я заметил характерные следы на деформированном черепе, углядел на костях зазубрины от пилы. Затем нашел глазами грубо сделанные швы в основании «опухоли», которые, несмотря на попытку сохранить голове привычный вид, со временем все-таки разошлись. И неожиданно понял — это не просто опухоль, а чудовищно разросшийся, уже не помещающийся в предназначенном ему природой вместилище мозг. Который по непонятным причинам настолько увеличился в размерах, что сначала кто-то вынужденно выпилил в оказавшемся тесном черепе приличную дыру. А затем это жутковатое образование выбралось наружу, деформировалось и разрослось до такой степени, что кожу на голове сначала неестественно растянуло, а потом она и вовсе лопнула, и никакие швы ее уже не смогли удержать поверх этого кошмарного образования.
При этом голова когда-то все-таки была человеческой. По крайней мере, все на это указывало — округлые глазницы, пропорции носа и ротовой щели… у этого существа даже уши остались обычными, человеческими. Вот только обвисшая и сморщенная от старости кожа висела складками, так что на человека это походило с большим трудом.
Туловище у него тоже оказалось деформированным и лишь отдаленно напоминало нормальное. Начать с того, что оно не имело признаков пола, а на том месте, где когда-то были соответствующие органы, торчало лишь несколько толстых трубок, из которых что-то явственно подтекало. При этом само туловище располагалось не вертикально, как у нормальных людей, а почти горизонтально, то есть параллельно полу, как у зверя. Вместо рук и ног у него имелись многосуставные металлические конечности, работающие на сервоприводах. Вместо сосудов виднелись тонкие трубки, по которым текла грязно-бурая жидкость. Для того, чтобы удерживать на весу кошмарную голову, вдоль позвоночника оказалась выстроена сложная металлическая конструкция, поверх которой ремнями был прикручен большой стеклянный баллон с фосфоресцирующей, ярко-зеленой жидкостью, которая, судя по воткнутой в позвоночник игле, поступала прямо в спинно-мозговой канал. А в области шеи у твари имелись толстые штифты, которые фиксировали распухшую башку в неестественном для человека положении и заодно создавали дополнительную опору для уродливого черепа, который, словно чудовищная корона, венчал такой же чудовищный мозг.
Лицо у твари оказалось еще хуже — сухая мертвая кожа, свисающая со щек, словно брыли у старого бульдога, огромные черные струпья, покрывающие большую часть скул и лба, маленький сморщенный рот с тонкими черными губами, как у недельного мертвеца. И на этом фоне — необычайно яркие, подвижные, темно-зеленые глаза. А еще аура… широченная, заполонившая собой все помещение, агрессивно горящая, невероятно плотная и почти осязаемая аура, интенсивность свечения которой оказалась в два раза выше, чем в свое время я видел у тэрнэ Ларинэ.
Выбравшись из своей норы полностью, жуткий старик, как какой-то скорпион, проворно спрыгнул на пол, клацнув при этом внушительными когтями. После чего на мгновение замер и, приподняв переднюю правую лапу, словно настоящий зверь, вперил в меня неподвижный взор.