Одним словом, от прежних покоев тут мало что осталось.
Что же касается модуля, то я с самого начала заметил, что он тоже пострадал, однако поначалу мне было некогда проводить оценку повреждений и анализировать степень активности прибора. А теперь стало ясно, что он не просто обгорел — он был похож на колченогий стол, над которым вдосталь поиздевались жестокие дети. Одна из его опор глубоко просела. Корпус оказался частично оплавлен. Панель приборов то и дело искрила. Накопитель, насколько я видел, лишь чудом остался цел. Тогда как стеклянная крышка, жалкие остатки которой пестрели множеством красных индикаторов, можно сказать, разлетелась на куски. Причем, судя по тому, что внутри капсулы осколков было совсем немного, взрыв произошел не снаружи, а изнутри.
Лежащий же в модуле Кэри и вовсе производил впечатление несвежего покойника. Смертельно бледный, не просто исхудавший, а прямо-таки высохший, словно вот-вот созреющая мумия. Кожа да кости, не иначе. И это при том, что всего неделю назад это был здоровый, веселый, озорной и прямо-таки пышущий здоровьем пацан, которому море было по колено.
Сейчас же Эмма сообщила, что мальчик и физически, и магически глубоко истощен. Его ментальные функции были резко угнетены, уровень нейромедиаторов колебался на критично низкой отметке, тогда как сам Кэри находился уже даже не в трансе, а в полноценной коме, и для него это было плохо. Магия, которая по-прежнему бушевала снаружи, похоже, тоже была его, так что у него еще и дар оказался дестабилизирован. А это означало, что пацан и правда умирал. Причем умирал неумолимо, стремительно, да еще и на всех уровнях сразу, и с этим надо было срочно что-то делать.
Более того, это было важно не только для него — вторым зрением я видел, что ауры мальчиков по-прежнему оставались связанными. Судя по всему, Люк действительно пытался помочь другу. Но не нашел иного способа это сделать, кроме как привязать свой дар и свою жизнь к его дару и жизни. И теперь они стремительно истощались оба. Причем и физически, и магически. Более того, дар Люка тоже находился на грани дестабилизации. Так что если им не помочь, один из них вскоре умрет, а второй, даже если его не утянет следом, неминуемо перегорит и навсегда лишится способности обращаться к магии.
Поскольку счет шел уже даже не на мэны, а на сэны, я велел модулю избавить меня от лишних эмоций, а затем мысленно обратился к Эмме и предложил ей очередное слияние.
Подруга, разумеется, не отказала, поэтому на несколько томительно долгих мгновений я снова стал ею, а она мной. Зато анализ ситуации мы провели практически мгновенно, и уже после этого стало более-менее ясно, что с этим можно сделать.
— Так что все-таки с вами произошло? — сухо спросил я, выпуская найниитовые нити в нутро модуля, и, пользуясь знаниями Эммы, забрался в программное обеспечение.
Люк сердито утер выступившие на глазах слезы.
— Нас наказали. Отец в прошлый раз осерчал, что мы так поздно явились. Понял, что мы выходили за пределы дворца. Устроил по этому поводу настоящий допрос, но результата не добился… мы ведь так и не сказали, зачем уходили. Узнав, что мы дали клятву неустановленному лицу, он осерчал еще больше и запер нас в покоях на всю неделю, сказав, что мы не оправдали его доверие.
«Состояние субъекта „Кэри“ критическое, — неестественно ровно доложила тем временем Эмма. — Ментальная активность существенно ниже нормы. Отмечается угнетение работы дыхательной и сердечно-сосудистой систем. Критическая дестабилизация и перегрузка нервной системы. Избыточная нейростимуляция. Критическое истощение. Внимание! Осуществлен вход в программное обеспечение комбинированного модуля нового поколения „ЭДО-501“. Произвожу оценку ситуации…»
У меня на внутренней вкладке быстро пробежали строчки полученных с модуля данных, и я неуловимо нахмурился.
— Мы с Кэри расстроились, — тем временем тихо добавил Люк, с отчаянием глядя на неистово мигающую крышку капсулы… ну, то, что от нее осталось, конечно. — Не знали, чем заняться. Охране был дан приказ никуда нас не пускать. Идентификаторы нам сделали неснимающимися, поэтому сбежать мы не смогли. Игры запретили. Общаться с кем-либо запретили тоже. Нам только и позволили, что дополнительное пребывание в капсуле, да и то лишь в то время, когда сказал отец. Ну вот сегодня модуль как раз включился, и мы по очереди туда залезли. У нас… ну у нас настройки одинаковые, поэтому и программа одна и та же…
На вкладке тем временем отразились параметры состояния нервной системы Кэри, и мне они очень не понравились. Эмма определила модуль как сложный агрегат нового поколения, способный стимулировать большое количество зон головного мозга одновременно. Причем даже у несовершеннолетних. Более того, по ее словам, это существенно ускоряло умственное развитие детей. И теоретически могло ускорять развитие магического дара. Причем и за счет роста ментальных параметров, и напрямую.
— Вчера отец приходил еще раз, — тихо сказал Люк, пока я лихорадочно размышлял. — Хотел вызвать нас на откровенность. Но снова не смог, поэтому мы крупно поссорились. И он сказал, что это Кэри виноват и подверг меня серьезной опасности. Тогда как его задачей являлась и будет являться моя защита. И он свою задачу, по словам отца, бездарно провалил.
Я мысленно скривился.
Ну да. Мальчишки, само собой, расстроились. А то, может, еще и испугались наказания. Или даже озлились, хотя его величество по большому счету был прав. После этого Кэри залез в гигантский нейростимулятор. И почему-то никто… ни один целитель не подумал, что нестабильный эмоциональный фон и сильные переживания у детей и без того способны отразиться на состоянии магического дара. Поэтому влезать в модуль, будучи в расстроенных чувствах, маленькому Кэри было строго противопоказано. А уж забираться в этот непонятный агрегат тем более.
Все остальное было уже понятно.
Когда началась нейростимуляция, у мальчишки резко дестабилизировался дар, поэтому еще до того, как автоматика сработала и вырубила программу, в модуле раздался мощный взрыв. Модуль, судя по всему, закоротило. Его настройки, соответственно, сбились. Поэтому вместо того, чтобы закончить работу в аварийном режиме и остановить нейростимуляцию, поврежденный аппарат спокойно ее продолжил. Кэри, находясь в медикаментозном сне, благополучно провалился сначала в транс, а потом и в полноценную кому. Его дар, благодаря тому, что мозг находился под непрерывной нейростимуляцией, дестабилизировался еще больше, поэтому следом за первым взрывом последовал второй. А то, может, еще и третий. После этого подконтрольные ему стихии окончательно вырвались наружу, произведя все те разрушения, что я недавно видел. Ну а поскольку еще после первого взрыва в комнате сработала сигнализация или чем там страхуются маги от бесконтрольных выбросов дара, то к комнате тут же сбежались охранники, маги с мощными щитами, а потом сам тэрнэ и его ближайшее окружение. Туда же были по тревоге вызваны целители и даже провидица, хотя, быть может, лэнна Иэ просто была в тот момент во дворце, как и мастер Майэ, который тут, кажется, является частым гостем…
Но к тому времени Люк уже сообразил выставить магическую защиту, чтобы не погибнуть самому и не дать погибнуть потерявшему сознание другу.
А единственное, чего я пока не понимал, это того, почему его высочество так никого к себе и не подпустил. И почему вместо того, чтобы довериться хотя бы отцу, он предпочел обратиться не к нему, а ко мне.
— Мы с Кэри связаны, — тихо проговорил Люк, когда я задал ему эти вопросы. — Очень тесно. Куда один, туда и второй. Но если бы отец увидел, что происходит, он не стал бы рисковать и непременно заставил бы нас разъединиться. Если это случится, Кэри умрет. А я не могу этого допустить. И еще… у меня иногда бывают предвидения, лэн Гурто. А когда я испугался, мне показалось, что я увидел в видении именно вас. Поэтому и попросил, чтобы вас позвали, ведь когда-то вы нас обоих уже вытащили. И мне показалось, что вам и сейчас это под силу. Пожалуйста, не бросайте Кэри. Пожалуйста, сделайте так, чтобы он не погиб!
Я в ответ лишь быстро кивнул и, прикрыв глаза, закончил перенастройку модуля.
К сожалению, мальчик находился под нейростимуляцией слишком долго. По сути, только она сейчас поддерживала его мозговую активность. Если ее отключить, мальчишка умрет. Поэтому выводить его из комы следовало аккуратно, постепенно. И с учетом того, что его тело было истощено, у меня оставался всего один способ ему помочь.
«Эмма, мы должны поделиться с ним своими запасами. Вода, белки, жиры, углеводы… ну и стимулятор с регенератором, конечно. Сможешь?»
«Запасов питательных веществ достаточно для выполнения поставленной задачи, — так же ровно отозвалась подруга. — Но состояние мальчика очень тяжелое. Для прекращения нейростимуляции его тело должно восстановиться хотя бы на сорок процентов от исходного уровня. Только тогда риск смерти мозга будет минимальным. На это уйдут не только все наши текущие запасы, но мне также придется забрать часть питательных веществ из твоей мышечной ткани, а также из внутренних органов, исключая только мозг, почки и сердце».
«Делай, — кивнул я и, предупреждая просьбу Эммы, положил мальчику ладони на грудь. — Используй весь свободный найниит. У пацана слишком мало времени».
Подруга не стала напоминать, что после процедуры мое собственное физическое состояние, не успевшее толком прийти в норму после Мадиара, тоже будет не самым лучшим. Отдать чужому ребенку свои собственные резервы, влить в него если не весь, то почти весь регенератор — да, я тоже понимал, что на мне это обязательно отразится. Однако это была не настолько серьезная проблема, чтобы мы могли себе позволить хотя бы мгновение промедления. Поэтому как только решение было принято, от меня в сторону пацана потянулись тонкие, абсолютно невидимые со стороны найниитовые ручейки. И одновременно с этим Эмма начала синтез нейромедиаторов прямо в теле истощенного до предела Кэри. Она же взяла на себя заботу о поддержке работы его внутренних органов и контроль за правильным выполнением ими положенных им функций. На ее же плечи легла проблема усвоения заемных средств, потому что самостоятельно Кэри использовать бы их уже не смог.