Она пыталась не думать об этом. Ей очень повезло, что она и ее семья сбежали в Англию целыми. Это было заслугой Ника, который возглавил миссию по спасению ее отца.
В свете свечей его лицо было заинтересованным. Он даже выучил первые две строки молитвы благодарности за свечи, хоть его акцент был ужасным. Брешь между ними была не так велика этой ночью.
Ребекка пропела молитвы вину и хлебу, Ник осторожно попробовал клецку.
— Вкусно! — он тут же откусил больше.
— Я же говорила, что понравится, — обрадовалась она.
— Да, — согласился он. — Но стоит сначала попробовать то, что похоже на мяч для крикета!
Их смех задал тон шабата, и радость была такой знакомой, хоть за столом была не ее семья. Никто не спешил заканчивать и делать уроки или читать, даже радио выключили.
Полли разрезала и подала пирог, миссис Рейнфорд сказала:
— Мы еще не обсудили это, Ребекка, но я подумала, что ты захочешь на рождественских каникулах поехать в Оксфорд и побыть с семьей?
Ребекка чуть не выронила десерт.
— Я могу это сделать? Это возможно?
— Конечно, — удивилась миссис Рейнфорд. — Просто сядешь на поезд из Довера в Лондон, а потом на другой в Оксфорд. Половина дня пути. Твой английский сейчас намного лучше, проблем не будет.
Ребекка сцепила дрожащие ладони под столом.
— Я не знала, что ехать на поезде так просто и безопасно, — это не было просто во Франции, и точно не было безопасно. Не для еврейки в военное время.
— Я могу тебя сопроводить, — вызвался Ник. — Мой друг Хал учится в колледже Магдален. Он звал меня побыть у него и осмотреться. Я бы хотел учиться в Магдалене, если вообще пойду в университет.
Из-за войны его, скорее всего, заберут в армию, как только он окончит школу, но они не говорили этой ночью о войне.
— Это было бы мило. Если вы позволите, миссис Рейнфорд?
— Тебе не стоит ехать одной на поезде впервые, — сказала миссис Рейнфорд. — Ник вернется домой на Рождество, конечно. Но, если тебе будет не по себе, кто-нибудь из нас заберет тебя в конце каникул.
— Вы все так добры! — смаргивая слезы, она принялась за пирог. Малиновое варенье было с запахом и вкусом лета.
Неделя в Оксфорде с семьей была бы прекрасным подарком. Ей нужно было снова быть с семьей. И проверить, что думают ее родители про ее дружбу с не евреем.
Они доели пирог Полли с чаем, и Ник сказал:
— Теперь я лучше понимаю шабат. День мира, угощений и семьи — это очень вдохновляет.
— Да, — сказала Полли. — И мне понравился суп!
— В наше время, как мне кажется, сложно соблюдать все условия настоящего шабата, — сказал Ник. — Но мне хотелось бы так проводить вечера пятницы. Если ты не против, Ребекка?
Она рьяно закивала.
— Это помогает мне ощущать себя собой. Еврейкой, хоть я тут одна такая.
Полли улыбнулась.
— А мне нравится особая еда.
— Тогда в то же время на следующей неделе, — Ник потушил одну из свечей.
— Нет! — воскликнула Ребекка. — Свечи должны догореть сами.
— Прости, — поспешно сказал он. — Я не знал.
— Я забыла сказать, — она склонилась и подняла подсвечник, зажгла еще горящей свечой ту, которую он потушил.
Фитилек вспыхнул от огня другой свечи, и в сердце огня она увидела картинки. Солдаты плыли по Ла-Маншу, высаживались в Англии со злым оружием, стреляли, жгли и убивали. Она закричала и чуть не бросила подсвечник.
— Что такое? — миссис Рейнфорд с тревогой коснулась руки Ребекки.
Когда она сделала это, картинка стала четче. Ребекка сглотнула.
— Вы еще не учили меня ясновидению, но в огне можно увидеть картинки?
— О, да, — сказала миссис Рейнфорд. — Ты что-то увидела?
Ребекка кивнула.
— Я видела, как солдаты вторгаются в Англию. Плывут по Ла-Маншу и все разрушают. Сначала я подумала, что это немцы, но это не так, — она глубоко вдохнула, успокаиваясь. — Когда вы коснулись моей руки, видение стало четче. Это были французы. Армия Наполеона.
— Видение Алларда, — тихо сказала Полли. — Вторжение происходит сейчас?
— Еще нет, — Ребекка закрыла глаза и думала о том, что увидела и ощутила. Открыв их, она посмотрела на Ника. — Мы с тобой идем в 1804.
ГЛАВА 23
Лэкленд, 1804
Тори и Аллард держались за руки почти весь путь. Он редко говорил за два дня пути, но она знала, что он был рад ее обществу.
Они приближались к Лэкленду, когда Аллард сказал:
— Когда моя магия появилась, мой отец сказал, как сложно будет, если я буду лордом-магом. Меня бы игнорировали подданные, отказывали бы, оскорбляли в лицо и за спиной. В Йоркшире был маг-барон, и он убил себя, потому что не выдержал отношения к себе.
Тори поежилась.
— Я никогда не понимала, почему столько аристократов презирают людей с магией. Кроме силы, мы такие же, как они.
— В том и причина, — тихо сказал он. — Мы такие же, но можем то, чего они не могут. Никакие деньги и титул не создадут мага погоды. Когда у обычных людей есть сила, аристократ ощущает себя выше их из-за своего рода. Но у нас есть титулы и сила. И слабые духом презирают нас.
— Я об этом так не думала, — сказала Тори. — Но в этом есть смысл. Ирония в том, что есть аристократы с магией, скрывающие ее. Моя мама и сестра обладают силой, но скрывали ее лучше меня.
— У тебя слишком много магии, чтобы ее скрыть. Многие оказываются в Лэкленде из-за этого, — он улыбнулся. — Моя ситуация — лучший вариант из возможных. У меня будет доход, не будет голода, и не будет проблем из-за отношения подданных ко мне из-за магии.
Она криво улыбнулась.
— Как нам тебя звать? Все используют твой титул, но ты официально его лишишься и перестанешь быть маркизом Аллардом.
Он пожал плечами.
— Я не лишусь фамилии. Буду Фалкирком. Для всех, кроме тебя.
— Джастин, — прошептала она. — Мне нравится, что только мне можно звать тебя по имени.
Его глаза вдруг весело заблестели.
— Это хорошо, ведь обычно я такой серьезный и скучный. Мне говорили, что я родился стариком.
— Не скучный! — возразила Тори. — Загадочный. Таинственный. Мудрый не по годам, — она склонилась и задела губами его губы. — И ужасно привлекательный.
Он обвил рукой ее плечи.
— Я так рад, что ты меня таким видишь.
Они молчали, карета подъехала к вратам аббатства Лэкленд. Стена школы впускала, а не выпускала учеников, так что вернуться было просто. Особенно в дорогой карете с гербом герцога на дверях.
Врата открылись. Тори вжалась в сидение, чтобы ее не увидели. Страж ворот пропустил карету, не заглядывая внутрь.
Они миновали врата, и по Тори ударили удушающие чары подавления, которые покрывали земли аббатства. Аллард помог ей сесть и отметил:
— Тебе было бы проще войти в школу по одному из туннелей.
— Я еще не была на стороне мальчиков, мне хотелось бы ее увидеть, — объяснила она.
— Две школы — копии друг друга, — возразил он.
— Да, так говорят учителя, но я не знаю, можно ли им верить, — мрачно сказала она.
— Что ты скажешь директрисе, если она заметила, что тебя не было несколько дней? — спросил Аллард. — Когда я покажусь, я смогу нагло заявить, что меня вызвал отец, и никто даже не удивится тому, как я покинул школу. А что скажешь ты? Что болела и не выходила из комнаты?
— Я уже использовала этот вариант, вряд ли получится еще раз. Я скажу, что заблудилась в туннелях под школой, — она изобразила невинность. — Там не сложно потеряться, ты знаешь.
— Хотел бы я это видеть! — карета замедлялась, и он быстро сказал. — Нам нужно встретиться ночью в Лабиринте и обсудить, что делать дальше.
— Но мы остановили вторжение. Будет что-то еще?
— Больше и хуже, — мрачно сказал он. Аллард быстро и пылко поцеловал ее. — Пора тебе ускользать, если не хочешь, чтобы тебя заметили.
Она с неохотой закончила поцелуй и сказала:
— До вечера, — и тихо открыла дверь на другой стороне от школы, выбралась, пока кучер общался с привратником, который потом поприветствовал Алларда. Она скрылась за кустами, обрамляющими двор, и направилась к административному зданию.
Оказалось, им не врали. Две школы были копиями друг друга. Аббатство Лэкленд было построено века назад монахами и монашками.
Современная школа говорила, что аббатство построили, чтобы подавить магию. Но все было не так. Магия была усилена под аббатством, и в Лабиринте было удобно ее изучать. Там монахи и монашки работали вместе, как ученики сейчас.
Аллард объяснил, как найти туннель за школой. Вход был там, где он и сказал, проем легко открылся от ее прикосновения. Тори пошла за метками цвета до комнаты, где встречались Нерегуляры. Там никого не было, так что она повернула в туннель школы девочек.
Она вышла в разрушенной пристройке и пошла в свою комнату. Она все еще была в штанах, так что магией активировала камень иллюзии Синтии. Чары подавления усложняли работу с камнем, но она все же смогла выглядеть прилично.
Жизнь в Лэкленде была проще, когда тебя не замечали.
Последний урок только закончился, и девочки ходили по саду, двигались между зданием с классами и общежитием. Тори тихо пошла к комнатам с несколькими высокими девушками.
А потом группа впереди нее повернула налево, и Тори оказалась лицом к лицу с миссис Грайс, директрисой, и мисс Маклин, самой опасной учительницей. Тори не хотела с ними встречаться.
Она вежливо склонила голову и отошла, пропуская их, но без толку. Учитель и директриса замерли и уставились на нее. Миссис Грайс холодно сказала:
— И где вы были, мисс Мансфилд? Мне сказали, что вы несколько дней пропускали службы и уроки.
Тори открыла глаза шире, представила себя маленькой и испуганной.
— Миссис Грайс, это было страннее всего! Вы знали, что под школой есть туннели? Я слышала, что они есть под замком Довер, но не знала, что они были тут.
— Туннели известны учителям, — сухо сказала директриса. — Если вы не упали туда, сломав при этом ногу, как это связано с вами?