Между зубцами вывесили цветные тряпки, с помощью которых воины общались с подошедшим судном. Пока висели три красных флага и один желтый, «запрет входа» и «ожидание».
Из гавани выходили суда, которых тянули буксирные галеры. За время ожидания мимо прошло три судна. Оставаться до утра в порту торговцы не хотели, предпочитали переночевать в заливе, чтобы не платить за постой.
Широкий вход в гавань позволял пройти пяти длинным судам в ряд. Три цепи и перекрестный огонь с башен защищали вход от чужих кораблей. Сейчас цепи опущены.
И при свете, и в темноте корабли входят и выходят из гавани.
За торговыми судами из гавани выскользнули легкие рыбачьи лодки. Богатые воды залива обеспечивали пищей город. В самом Виоренте проживало несколько тысяч людей, занятых ловом, обработкой свежей рыбы, ее продажей. Все равно не хватало улова, чтобы прокормить все население. Потому свежая рыба, а не привозная, соленная или вяленная, ценилась тут дороже мяса.
Наконец, за Таском прибыли.
Таможенный магистрат явился на пятивесельном буксире, забрался по веревочной лестнице на судно. Он долго осматривал палубу и подпалубное пространство, не столько искал запрещенные к провозу вещи, сколько нервировал Арса. Поглядывая на навклера, чиновник пытался угадать его эмоции.
Но если навклер и вез контрабанду, то не выдал себя.
Еще дольше магистрат общался с пассажирами, которые могли оказаться рабами, которых незаконно пытаются провести в город для продажи. За каждый товар полагались свои пошлины, а рабы стоили дорого, как предметы роскоши.
Плохо, что этот бородатый господин не знал языка гирцийцев. Виал со своими спутниками вообще ничего не понимали из той тарабарщины, на которой говорил магистрат.
– Проклятый местный диалект, – выругался Виал.
Пришлось пользоваться услугами Мустифа, знавшего много языков. Вот еще какую он функцию выполнял у навклера.
Чиновника не удовлетворили буллы, символы свободных граждан, что носят в Гирции. Ни кольца, ни письма, ни дипломы его ничуть не интересовали. Это все можно подделать.
Виал разумно не стал упоминать, что Эгрегий отпущенник. От этого могут возникнуть проблемы. Свободный гражданин, значит свободный, и все тут. Благо с точки зрения закона Гирции, Эгрегий действительно был полноправным человеком.
Хенельга, как женщина, была лишена таких привилегий. Потому Виал назвал ее своей племянницей, у которой погибли все родственники.
Об этом он условился со своими спутникам ранее, чтобы они не удивлялись.
Даже показав векселя из храма, выписанные на его имя, Виал не смог убедить чиновника.
Поняв, что тому требуется, Виал просто отсчитал пять серебряных монет, по две за себя и Эгрегия, одну за Хенельгу.
Вот это вполне сгодилось как доказательство.
– Вот видишь, – прошептал Виал Хенельге, – как хорошо быть женщиной. Можно экономить на взятках.
– Но взял бы он у меня из рук монету?
Виал хмыкнул, покачал головой.
Как ни неприятно это признавать, в этих землях Хенельга полностью зависима от старшего товарища. Даже Эгрегий, муж он ее или нет, не имел бы такой власти над женщиной.
Виал выглядит и является старшим из троицы, а значит, закон и представители закона будут прислушиваться только к его мнению.
Разобравшись с путешественниками, таможенник удалился на корму, где еще долго обсуждал с навклером Арсом различные вопросы. В основном, его интересовало, сколько получит монет за право прохода судна.
– О чем они там болтают? – спросил Эгрегий.
– Хочешь послушать?
– Да не очень, мерзко это все.
Придется привыкнуть. Виал сказал, что на искушенном востоке люди хитрее, опытнее гирцийцев. И в торговле, и в политике.
– Хочешь иметь с ними дело, привыкай. Ведь когда кормишь свиней, ты не задумываешься о запахе, наоборот, ты представляешь, как будет пахнуть их жаренное мясо, соленое сало, сушеные ушки и пятачки.
– Думая так, легче живется, – сказал Эгрегий.
– Ты не согласен?
Он пожал плечами. Ни эти люди, ни команда корабля особенно ему не приглянулись. Тем лучше, а относиться к ним, как к ресурсу, полезно для дела.
– А ты что думаешь? – спросил Виал у Хенельги.
– Выродки.
– Ты судишь их, как представитель своего племени.
– Выродки от этого не становятся лучше.
Магистрат провел на судне еще некоторое время, возился почти до захода. Получив свое, он вернулся на лодку. С чужестранцами больше не разговаривал. Передал часть денег гребцам на буксире и уселся на корме, подняв на вексилуме зеленый флаг.
Ему ответили таким же символом на стене.
Вход разрешен.
Гребцы подвели лодочку к носу судна, моряки Таска бросили им канаты и закрепили их за утку. Небольшая команда буксира легко втащила судно в гавань и переместила его к причалам.
Уже стемнело, разглядеть портовые сооружения не получилось. Толи то была хитрость таможенника, толи просто так совпало. Виал не знал, что именно. Но местные вполне могли протянуть время, чтобы помешать чужакам увидеть внутреннее пространство порта.
Только зачем это делать, ведь приди судно утром, все было бы открыто их взору.
Лишь огни на стенах, башнях освещали путь судна. В гавани почти не было волнения. За входом в порт скрывались скрытые под водой волноломы. Не знающий лоции чужак легко наткнется на эти искусственные мели. Утверждают, что раз в десять лет эти мели разбирают и перемещают.
Только гребцы, работающие в порту, знают гавань.
Огонь факелов, жаровен отражался от спокойных вод. Несмотря на отсутствие течения вода в гавани не пахла грязью. Только горьковатый привкус моря и водорослей. Ни гниющей рыбы, ни человеческих отходов. Порт здесь сооружен намного лучше, чем в Циралисе.
– Словно на лесном озере, – сказал Эгрегий.
Команда Таска располагалась на ночлег, почти не шумела. Моряки не собирались покидать корабль ночью, чтобы платить за постой в незнакомом месте. Только Арс и его офицеры, освобожденные от вахты, решили ночевать в гостинице.
Виал подумал, что надо бы тоже расположиться на берегу.
С башен доносились крики людей, эхо ударялось об высокие стены, завывало со всех сторон. Плеск волн походил на грохот водопада.
На причалах впереди горело несколько жаровен. На буксире зажгли свой светильник и подали условный сигнал товарищам на берегу. Чуть погодя осветили причал справа по курсу. К нему и направился буксир, тянущий длинный корабль.
В некоторых домах у гавани горел свет. Эти фонари над входом должны указать припозднившемся путникам безопасное место. Несколько огоньков перемещалось по улицам, то возвращались люди домой, неся перед собой факел или лампу.
Похоже, в Виоренте спокойно по ночам, грабители промышляют в других районах.
Как ни прислушивался, Виал не мог уловить знаков того, что по улицам разгуливает стража. А ведь поступь воинов ни с чем не спутать, всему виной их подкованные сапоги или сандалии.
– Желаете остаться на судне или пойдем в гостиницу? – спросил Виал у спутников.
– Зависит от твоих монет, – отозвалась Хенельга.
Но по ее тону было понятно, что она предпочтет ночевать среди клопов, чем с этими людьми.
Глаза привыкли к темноте, но разглядеть получалось только ближайшие причалы. По прошлым своим посещениям Виал помнил, что гавань прямоугольная, разбитая на сектора для различных судов. Арс, видать, не собирался разгружаться здесь, так что его судно поставили рядом с гостиницами, а не складами.
Дорогое местечко для стоянки, но ведь все оплачено пассажирами. Вот Арс шикует. Виал предположил, что его собрат по ремеслу тоже собирается провернуть несколько сделок на востоке, потому пускает пыль в глаза, сорит серебром.
В дела конкурента Виал лезть не собирался. Ведь знал, что у того ничего не выйдет. Он даже ухудшит отношение коллегии Дирахия с Виорентом. Никто не любит, когда его деловой партнер внезапно пропадает.
– Чему ты так улыбаешься? – спросил Эгрегий. – У тебя тут баба припрятана и ты предвкушаешь встречу?
– Баба? Да было несколько, но эти благородные матроны весьма неразборчивы.
Гребцы остановились у причала за пару футов, Таск дрейфовал, медленно подходя к деревянному настилу. С причала бросили несколько концов, моряки поймали их и закрепили на носу и корме крест на крест. Буксировочные тросы были освобождены и убраны.
Лодка отошла в сторону, выполнив замысловатый маневр, возможный только на спокойной воде. За работу принялась причальная команда. Они начали выбирать канаты, тихонько подводя Таск бортом к причалу. Чтобы не повредить обшивку о настил, удерживали судно с помощью длинных шестов. Всего работало человек шесть – и этого оказалось достаточно.
Судно пришвартовали, надежно закрепили. Даже не требовалось ставить его на якорь, но Арс все равно распорядился бросить с кормы второй якорь. Для надежности.
Навклер первым ступил на землю, даже не дожидаясь трапа. За ним последовали его офицеры и Мустиф. Встретившая их причальная команда разразилась приветственными криками, в которых читалось жадное ожидание. Рабочие всячески превозносили мастерство навклера, силу команды, совершенство судна и тому прочую чепуху, словно действительно были рады видеть гостей.
Таковы традиции востока.
И Виал знал, что за болтовню виорентцы получат несколько медяков. А ведь эти люди кормятся из казны, так еще за вопли смогли слупить несколько монет.
– Хорошо пристроились, молодцы, – Виал кивком головы указал на рабочих.
– Работа у них не такая уж легкая, – заметил Эгрегий.
– Думаешь, они ровня тебе? Поверь, они иного мнения.
Получив желаемое, причальная команда тут же заткнулась и ушла прочь, прихватив жаровни. С трапом оставили разбираться морякам.
Причал погрузился в темноту.
Арс выругался, помянув подземных богов, что породили этих неблагодарных выползней.
– А надо было сначала получить свое, а не давать деньги, – крикнул Виал.
Не мог он не кольнуть заклятого друга.