Пройдя через холл, он оказался в коридоре. На полпути заметил свою шляпу, лежавшую на старинном комоде. Он взял ее. Из гостиной вышла Сандра, подошла к нему и остановилась в нескольких футах. Керр подумал, что она сегодня чудо как красива.
— Она была мила с тобой, Рикки? — сказала она.
Он усмехнулся и спросил:
— Что ты имеешь в виду? Ты считаешь, что я разговаривал с женщиной?
Она тоже улыбнулась. Сверкнули белые зубы. Керр всегда любовался ее улыбкой.
— Ну, конечно. Ведь не станешь же уверять меня, что кто-то позвонил тебе по делу в такое время суток?
— Сандра, — сказал он. — Ты ошибаешься. Это на самом деле звонили из министерства.
Она рассмеялась восхитительным, воркующим смехом.
— Черта с два, Рикки! Это была женщина. И шляпа у тебя уже в руке. Должно быть, она и в самом деле восхитительна, если ты решаешься удрать с вечеринки, где найдется несколько по-настоящему красивых женщин.
— Здесь только одна такая женщина, — сказал Керр. Она снова рассмеялась.
— Вы меня имеете в виду, сэр?
— Тебя.
Наступило молчание. Потом она сказала:
— Надеюсь, я тебя еще увижу в скором времени?
— Разумеется, — сказал Керр. — Скорее всего, это будет завтра утром. Знаешь, ведь как-никак идет война. Случаются срочные вызовы.
Она кивнула.
— Кто-то мне упомянул о чем-то вроде этого. Доброй ночи, Рикки, дорогой!
Она повернулась и ушла обратно в гостиную.
Керр бросил взгляд на свою шляпу. Отличная шляпа изысканного табачного цвета. Она ему нравилась. Он подошел к двери гостиной. Гленда стояла у самого порога.
— Всего хорошего, Гленда, — сказал Керр. — Спасибо за чудесный вечер, я получил огромное удовольствие. Всего вам доброго.
— Пока, Рикки, — сказала она. — Не знаю, что у вас там за дела, но постарайтесь не натворить ничего такого, о чем мне неприятно будет услышать.
Керр отошел от двери, но перед этим он бросил последний взгляд на Сандру.
Она снова была в дальнем углу комнаты, подле Мигуэлеса.
Дул холодный ветер. Керр прошел Сент-Джемс-театр и повернул на Пэлл-Мэлл. На часах было двенадцать тридцать. Примерно посредине узкого переулка виднелась маленькая окрашенная в темно-синий цвет дверь, зажатая между высокими домами. Керр вынул из кармана фонарик и пошел по узкой деревянной лестнице. Поднявшись на один пролет, он открыл правую дверь из двух, выходивших на площадку.
Это была небольшая комната, вся обстановка которой состояла из стола и нескольких стульев. За столом сидел Куэйл, попыхивая сигаретой.
— Добрый вечер, Рикки, — сказал он.
— Добрый вечер, сэр, — ответил Керр. Он стоял перед Куэйлом, сунув руки в карманы и дымя сигаретой. Во взгляде его сквозило спокойное равнодушие.
— Хорошо провели время? — спросил Куэйл.
— Неплохо.
Куэйл вздохнул.
— Когда-то и я был любителем таких вечеринок. Но теперь у меня на это не хватает времени.
— Похоже, что у вас вообще ни на что не хватает времени. Вы хоть спите когда-нибудь?
— Не слишком часто, — сказал Куэйл спокойно. — И вообще я не слишком хорошо сплю все это время.
Он встал и бросил сигарету в камин.
— Вот что, — заговорил он. — У нас большие неприятности по ту сторону. Они схватили одного из моих людей — женщину. Они заставили ее говорить. А это очень нехорошо.
— Да, — согласился Керр.
— И нам еще очень повезло, что мы при этом потеряли лишь двоих. Теперь есть только один выход. Я отозвал обратно всех, кто там был. Но должен отправить туда новую группу.
— Отличная идея, — кивнул Керр. — Ничего нет лучше полной смены группы.
— Я знаю. Но тут возникает затруднение.
Керр приготовился терпеливо выслушать, что скажет ему Куэйл.
— В Кельсвуде живет один человек. Считается, что его имя Чарльз Эрмин Лилли. Он живет В Макер-хаузе. Уже довольно давно. Он один из крупнейших вражеских агентов. Мы его все это время не трогали, потому что кое-кто в нашей контрразведке полагал, что он может нам пригодиться. — Он пожал плечами. — Но теперь наступил момент, когда я пришел к выводу, что это было нашей большой ошибкой. И я не собираюсь дальше продолжать игру.
Керр ничего не сказал.
— Этот самый Лилли, — продолжал Куэйл, — имеет какую-то возможность переправлять добытые им сведения куда ему нужно. Я не знаю, как он это делает. Но я знаю, что у него есть контакты в Эйре. Но может быть, у него есть другой канал. Он ведь гиммлеровской выучки.
Керр усмехнулся.
— Они большие мастера.
Куэйл тоже усмехнулся.
— Вам-то это хорошо известно, Рикки.
— Значит, вам этот самый Лилли порядком надоел? — спросил Керр.
— Да. Можете считать именно так, если хотите. Во всяком случае, я не собираюсь посылать новых агентов — а мне необходимо сделать это как можно скорей — до тех пор, пока у меня останется хоть малейшее опасение, что мистер Лилли может оказаться в курсе дела. Так что… — Керр вздохнул.
— Так что мистеру Лилли придется отправиться в далекое путешествие, — сказал он.
— Вот именно, — согласился Куэйл. — Отправиться в далекое путешествие.
Керр кивнул.
— Когда? — спросил он.
— Сегодня вечером. Надо действовать быстро.
— Понятно. Я — и кто еще?
— Вы и Кордовер. Мне кажется, что самое правильное будет, если произойдет несчастный- случай. Думаю, для всех, кто с ним связан, так будет удобнее всего.
Керр ухмыльнулся.
— Вы имеете в виду, что не стоит раздражать контрразведку?
— Могут раздражаться как угодно. Наши дела — в первую очередь. Но всегда лучше, когда такие дела обделываются спокойно.
Керр улыбнулся своей мальчишеской улыбкой.
— Это значит, что вы придумали что-то совершенно сногсшибательное.
— Да, я постарался все продумать. — Куэйл достал из кармана лист бумаги. — Посмотрите: это план дома Макер-хауз. Лили находится именно там. Во всяком случае, он был там три часа назад. За ним в течение нескольких недель ведется непрерывное наблюдение. Вот как мы все это устроим. Кордовер будет, как обычно, выступать в роли водителя транспортной компании. У него будет тяжелый грузовик. Но прежде чем вы приступите к делу, я хочу поставить небольшой эксперимент. Кто знает, может быть, этот самый Лилли решит заговорить, когда увидит, что дела для него повернулись плохо. Может быть, он станет разговорчивым. Он может решить, что у него тогда будет шанс, — знаете, как это обычно бывает.
— Понятно, — сказал Керр. — Ну, и если он все же заговорит, то это не спасет его, не так ли?
— Совершенно верно. — Куэйл достал новую сигарету. — Если у меня когда-то и были намерения обходиться с этим негодяем либерально, то они совершенно исчезли после заварушки с японцами. У меня нет ни малейшего сочувствия к Лилли. Он садист и убийца.
— Понятно, — сказал Керр. — Я сперва отправлюсь туда и предложу ему сделку. Если он заговорит, тем лучше. Но мы все равно сделаем свое дело.
Куэйл кивнул.
— Вы сделаете свое дело, — сказал он, — и вот как вы его сделаете. Подойдите сюда, Рикки. Посмотрите на этот план.
За городом было холодно. В открытое окно машины врывался холодный ветер, так что Керр замерз. Но ему нравилось это ощущение. В Лондоне стоял туман, но здесь ночь была поистине великолепная. Сияла луна, дорога белой лентой ложилась под колеса автомобиля.
Керр снял руку с рулевого колеса, нащупал в кармане сигарету. При этом он всем телом ощутил подвешенную под левой мышкой мягкую кобуру пистолета. Керр любил ощущать оружие под мышкой, он неплотно прижал к кобуре руку.
Ему в своей жизни приходилось пользоваться оружием разного калибра: начиная от морского «Вебли-Скотта», который при выстреле напрочь сносит жертве голову, вернее, макушку, до крошечного, двадцать второго калибра, который, если не попадешь в живот, то уж никакого особенного вреда и не причинит. Сейчас при нем был его любимый пистолет: немецкий пехотный «маузер» с десятью патронами в стволе, примерно тридцать восьмого калибра. Рану он делал ужасную, единственный недостаток этого оружия был в том, что иногда патроны отскакивали рикошетом обратно и сильно давали по лбу. Но это, собственно, ничего особенного не представляло. Просто указывало, что выстрел попал в цель. Роль играло только то, что происходило с тем типом, в которого попала пуля.
Керр сунул сигарету в рот, нащупал зажигалку, закурил, глубоко затянулся. Его чуть-чуть мутило. Все-таки он выпил сегодня слишком много. И в сотый раз за последние полгода он повторял себе, что следует, пожалуй, перестать столько пить. Просто неразумно с такой легкостью поглощать спиртное, да еще в таких количествах.
Он утопил ногой педаль акселератора, стрелка спидометра поползла к сорока пяти… Он стал перебирать в памяти некоторые подробности своей работы у Куэйла…
Добравшись до вершины холма, он сбавил скорость. Слева в долине виднелся небольшой лесок. Выключив мотор, он вышел из машины и стал осматривать пустынную дорогу. Никого не видно. Он отошел на несколько ярдов и вскоре обнаружил калитку, которая выходила в поле. Она была в той самой высокой изгороди, которую описал ему Куэйл.
Керр открыл калитку, вернулся к машине, осторожно провел ее по полю, укрыл в чаще — это ему тоже подсказывал Куэйл, где тут можно найти густые заросли. Выключая фары, Керр подумал, что Куэйл практически ничего не оставил в этой операции на волю случая. Облегчил Керру работу, насколько это было возможно.
Однако даже Куэйл не мог сделать эту работу совершенно легкой. Возвращаясь из чащи обратно к калитке, Керр думал о том, насколько все же трудным будет задание. А что если… Но он тут же усмехнулся, до того нелепой показалась ему мысль, что Рикки Керр может растеряться или отступить.
И все же время от времени люди теряют самообладание, не так ли? Даже первоклассным пилотам необходим отдых, а он, Керр, чертовски мало отдыхал в этом году. И какой же результат? Слишком часто приходится рисковать, ставить все на карту. Вот потому-то и начинаешь пить сверх меры. Спиртное как-то придает уверенность.