Узкий коридор квартиры, полный трупов. Кровь везде, даже на плафоне под потолком. Густой едкий запах, пар и испражнения. Папа в марлевой повязке. Мама в резиновых перчатках, с мусорными мешками, шваброй.
В какой момент страшное превратилось в обыденное? Да и стоило ли оно того?
Где-то поблизости стрекотали кузнечики, и сейчас это был единственный звук, соединяющий Игната с реальностью.
Он сел в грязь, тут же промок, но не заметил. Обхватив голову руками, пытался удержать беснующиеся противоречивые мысли.
Захотелось вернуться домой. Пусть это будет мёртвый и пустой дом, но зато свой. Там родная ночь, не такая страшная и пустая.
Но хотелось и поехать с Дружище, а еще прогуляться по парку аттракционов. В конце концов где же он ещё узнает запах настоящего хот-дога или варёной кукурузы?
Сложный выбор. Слишком сложный для обычного мальчишки.
Зашелестела трава и возле Игната села Дружище, тоже прямо в грязь, не брезгуя. Протянула бутерброд из двух половинок хлеба, между которым лежали кусочки огурца и помидора. Игнат молча взял, принялся жевать.
– Можем переночевать здесь, – предложила Дружище.
– Нет, надо добраться до города как можно скорее.
– Почему?
– Я не знаю, когда у меня наступит активная фаза. А вдруг она уже скоро? Тогда нам придется бежать и прятаться, возможно не один день. А как же тогда чёртово колесо?
Дружище хмыкнула, а потом звонко рассмеялась.
– Мне бы твои проблемы, сударь, – сказала она сквозь смех. – Я вот жрать хочу. Вернее, не я, а та тварина в горле. Сижу и на полном серьезе думаю, где бы найти людей. Уже почти не сдерживаюсь.
– Ну это не страшно. Я заклею тебе рот скотчем, и дело с концом.
Дружище посмеялась ещё немного, потом неторопливо доела хлеб. Привыкший к темноте Игнат хорошо различал её красивое веснушчатое лицо. До этого лица хотелось дотронуться пальцами, погладить.
– Знаешь, а ты прав, – сказала Дружище негромко. – Я вот о чём подумала. Может, сесть за руль и поехать на инстинктах? Ну, знаешь, как автопилот. Тело само за меня решит, куда ехать, чтобы добраться до дома.
– До твоего дома?
Она шевельнула плечом:
– Ага, до того последнего места, где я жила.
– Интересная мысль. Можно попробовать. – Согласился Игнат.
Дружище поднялась, отряхивая с подола грязь. Вышло это у неё не очень успешно. Шепнула:
– Тогда поторапливайся с бутербродом, а то уеду без тебя, – и исчезла в густой тёмной траве.
Какое-то время он слышал звуки её шагов, потом снова погрузился в тишину и сидел в ней, пока не доел бутерброд.
Странное чувство отступило, но пришло другое – смирение. Решено, домой он уже не вернется никогда. Впереди только дорога, а там как пойдёт. Пора взрослеть и искать своего собственного Гудвина.
Когда Игнат вернулся в машину, Дружище спала на заднем сиденье, свернувшись клубком. А ведь там куча осколков… Услышав Игната, она подняла голову, сонно пробормотала:
– Сморило что-то. Давай поспим пару часов, и в путь. Ночь длинная, всё успеем.
Ночь действительно ожидалась длинная – эти пару часов Игнат просидел на улице без сна, облокотившись о колесо.
Затем они ехали по бесконечной чёрной трассе неизвестно куда. Игнат вглядывался в ночь, но ничего не мог разглядеть, кроме макушек деревьев, упирающихся в посеребренные лунным светом тучи. Пахло дождём и прохладой, лесом и влажным перегноем, будто в целом мире больше не было и не будет ничего, кроме дикой природы. Или, по крайней мере, её иллюзии.
Дружище протяжно зевала, включала папину музыку, но на первых же строчках морщилась, выключала, чтобы через какое-то время включить снова, снова морщиться и выключать.
Часы на мутном экране за рулём показывали половину четвертого, когда Игнат заметил над макушками деревьев впереди голубоватое свечение. Они размазалось по горизонту полукругом, похожее на купол, укрывший часть земли.
– Это Питер, – зевнув, произнесла Дружище. – Огни большого города.
– Откуда ты знаешь?
– Это, милый друг, не забывается.
Ещё через двадцать минут автомобиль медленно съехал на обочину, Дружище заглушила мотор.
– Дальше надо идти пешком. На дороге патрули, досматривают всех подряд. Нас с тобой задержат мгновенно, как понимаешь.
– Это ты тоже помнишь?
Дружище открыла багажник, достала двуствольное ружье и положила на плечо столь небрежно и уверенно, будто всю жизнь только и занималась стрельбой.
– Ага. Патрули, полицейские машины, досмотры. Люди в Питере пытаются жить обычной жизнью, им ни к чему зараженные. Пристрелят на месте в лучшем случае.
Они пошли вдоль дороги, разрушая тишину хрустом гравия и песка под ногами. Идти было легко. Так всегда бывает, когда предвкушаешь быстрее добраться до чего-то нового, необычного. Купол света разрастался вместе с восходом солнца. Голубое свечение перемешалось с бордовым, солнечным. Через час или около того стало светать, деревья растеряли зловещее обаяние, тени расступились, дорога стала просматриваться на много метров вперёд. Вдалеке маячили грузовые автомобили, перегородившие путь, а за нами торчала наблюдательная вышка.
Дружище всё правильно вспомнила.
– Пора сворачивать. Нам придется много бродить по лесу сегодня.
Игнат не стал спрашивать, что ещё Дружище вспомнила или почувствовала. На каком уровне развилась её интуиция? Что она не договаривает? Просто отправился за ней с гравийной насыпи вниз, во влажную траву, и ещё дальше, – в лес.
Он полностью доверился Дружище в этом путешествии.
Лес, при ближайшем погружении, оказался не таким, как вокруг заброшенной деревеньки. Он был более чахлым, редким, умирающим. То тут, то там встречались заброшенные деревянные постройки, а пару раз выплывали из-за деревьев высокие заборы, за которыми были видны еще более высокие дома. Лес постоянно пересекали асфальтовые и земляные дороги, тропинки, будто город пробрался сюда корнями и медленно врастал, оттесняя природу.
Шли до обеда, пока солнце не выкатилось в зенит. Подступил голод, да такой, что громко заурчало в животе. Услышав, Дружище села на поваленное дерево, достала из рюкзака Игната бутерброды и бутылку воды.
– Последнее. Потом придётся искать, что пожрать. Ты готов?
– К чему?
– Рыться в мусорных баках, ловить мышей, воровать еду у людей.
– Так себе перспектива, – подумав, заявил Игнат.
Дружище рассмеялась:
– Раньше надо было думать. Теперь уже поздно отступать. Выбор небольшой: или тебя убьют, или помрёшь с голоду, или превратишься в грязного маугли-сталкера.
– Почему обязательно убьют? Может есть способ договориться? Я же жил с родителями, и ничего.
– Ага, какой ценой? Убивал людей в городках. Пачками. Поверь, с такими, как мы, не договариваются. Мы в глазах людей не просто убийцы, а террористы, пришельцы, завоеватели. Ты что, не смотрел ни одного фильма о нападении пришельцев?
Игнат мотнул головой. Он смутно понимал значение слова «фильм».
– Как-нибудь я тебе устрою кинопоказ. Поверь, это круче всех чёртовых колёс вместе взятых.
Они доели бутерброды. Игнат собрал с бумаги последние крошки, слизнул. Голод не то, чтобы отступил, но ушёл на периферию. Снова можно было сосредоточиться на путешествии.
– Давай-ка мы кое-что сделаем. – Дружище порылась в его рюкзаке и вытащила рубашку и мамину тёплую кофту с длинными рукавами. Кофту натянула на себя, прикрыв мешочек под подбородком высоким воротом. Рубашку протянула Игнату. – Держи, застегни на все пуговицы. Люди в городе смотрят на шею в первую очередь. А нам главное не засветиться раньше времени.
– Мы точно знаем, куда идём?
– Да, доверься. Это рефлексы, против них не попрёшь! – Дружище уверенно зашагала дальше.
Путешествие через лес закончилось внезапно. Деревья расступились и перед ними оказалась широкая трасса, превращающаяся в мост, а за мостом на горизонте Игнат увидел огромные многоэтажные дома. Они упирались в небо, прижимались друг к другу, будто деревья нового типа – высоченные и каменные. Зеленые, красные, жёлтые, подёрнутые дневной дымкой. Завораживающее зрелище.
– На мосту тоже блокпосты, – кивнула Дружище.
Отсюда были видны шлагбаумы, контейнеры, грузовики и забор с колючей проволокой. Даже людей можно было разглядеть. Они походили на муравьев, бегающих за забором.
– И как мы проберемся в город?
– Есть пути-дороги.
Они перешли трассу. Игнат чувствовал жар с примесью густого едкого запаха, поднимающийся от асфальта. Звуки здесь были громче, где-то гулко грохотало, работали генераторы и даже доносились неразборчивые обрывки голосов.
Жизнь! Полноценная человеческая жизнь!
Время как будто ускорилось. Так всегда бывает, когда накапливается много впечатлений.
По накатанному склону спустились под мост, углубились в подлесок и обогнули какие-то строения. Высоченные деревянные балки были обтянуты синей пленкой. На верхушке суетились люди, играла музыка.
– Неужели они ничего не боятся? А как же апокалипсис?
– О, с людьми всегда так. Что их не убивает, делает сильнее, – ответила Дружище, скользя куда-то вниз по траве. – Вот окажемся в городе, посмотрим, что да как.
Она уверенно вывела Игната к реке. Он вообще впервые увидел реку и остановился, с удивлением разглядывая мутную коричневатую воду, что неторопливо двигалась слева направо, таща на себе ветви деревьев, брёвна, пожелтевшие листья. От воды веяло прохладой.
– Нам туда. – Дружище не задерживалась, пошла вдоль усыпанного камешками берега, оставляя на мокром песке глубокие следы. Она явно куда-то торопилась.
Вдалеке над рекой стоял еще один мост, а сразу за ним – всё те же разноцветные небоскрёбы и дома поменьше. Их уже хорошо было видно.
Но шли, как оказалось, не к мосту. Дружище свернула влево, нырнула в кустарник, а когда Игнат последовал за ней, обнаружил бетонную трубу с человеческий рост. В трубе была дыра, в которую Дружище забралась.