Вадик не ответил. Поднял гранату над головой, немного разжал пальцы на спусковом рычаге. Андрей на секунду усомнился: точно бутафорская, или таксист боевую подсунул?
— Ладно, не кипиши. — Детина в свитерке поставил на пол чемодан и подтолкнул к Вадику.
— Бежать быстро будете? — усмехнулся седой. — Мы пожрать успеем?..
Такси остановилось у ночника, недалеко от «Пирата».
Миша щёлкнул по ёлочке-пахучке, сунул в рот не менее пахучую «астру» и сказал:
— Теперь в «Командор» дорогу забудьте, за километр обходите. И ухо востро — искать будут.
В ночнике они взяли две пачки сигарет, два «ред булла», четыре стекляшки пива, попросили разогреть сомнительного вида хот-доги.
Андрей прикинул. Денег, что дал Вадик, без малого хватало на покрытие долга перед одногруппниками. Сейчас бы сдать назад, пролистнуть этот сумасшедший день, выдохнуть, но…
— Вот чёрт! — сказал Вадик на ступеньках «Пирата».
Андрей тоже остановился. Сердце провалилось к копчику.
— Что?
Вадик усмехнулся и распахнул куртку: внутренний карман бугрился, будто там лежал лимон.
— Гранату Мише забыл отдать.
Им катило. Они прыгали с автомата на автомат и с каждого снимали сливки.
Обналичивая выигрыш, Вадик порывался поцеловать тонкую белую кисть кассирши, называл её «девочкой» и с каждого выигрыша оставлял на шоколадку, тортик, шампанское. Ему трезвонила Даша, и он поставил мобильный на беззвучный.
Андрея захлестнула волна эйфории. Наколотить гору бабла — лучшее лекарство от хандры.
Они пересели за «вишню» — «однорукого бандита», который сыпал монетой, если собрать три вишни в линию. В «Пирате» было всего два таких автомата, Андрей и Вадик не особо их жаловали. Хотелось думать, что на покерных автоматах от них хоть что-то зависит, а здесь — только жми на «старт» и смотри, как крутятся барабаны с фруктами.
Они смеялись, пили пиво, табачили, как паровозы, вспоминали забавные случаи.
Однажды мама послала Вадика за сметаной, по пути в продуктовый тот свернул в «Пират», просадил все деньги, вернулся, сказал, что потерял, мама дала ещё, история повторилась, мама всё поняла, сунула в руки ведро — мусор хоть выкинь, балбес. У мусоровоза Вадик встретил Андрея, у того нашлось на минимальную зарядку, они оставили вёдра в подъезде и ломанулись в клуб, проиграли, вернулись — под лестницей пусто, вёдра кто-то спёр…
Всё это забавляло лишь издалека, по прошествии времени. Потому что, если присмотреться, к их головам — головам всех игроков — присосался огромный клоп, округлый, с алым от крови брюшком, но перманентно ненасытный, он пил, и пил, и пил… деньги, время, нервы, чужое уважение…
Но какое сейчас им было до этого дело? Автоматы выворачивали карманы, фартило так, что мама не горюй.
— Денис, сними! Пятьсот на третий перекинь.
Заряжальщик ударил кулаком по панели пятого автомата и пошёл снимать и перекидывать. Злой как чёрт: попал ключом в замок с третьего раза, заколотил по кнопке.
— Много слил? — спросил Андрей.
— Косарь втюхал. Как теперь кассу сдавать…
Андрей сочувственно покачал головой.
«Вишня» отдала шестьсот кредитов. Раскинули по сто пятьдесят на «дорогие» автоматы. Часы над телевизором показывали половину первого. Время летело, как птичка.
Андрей вытряс из пачки «Парламента» сигарету и закурил. Автомат раздал пять карт «рубашкой» вниз; он подтвердил первую, вторую и пятую — три короля, нажал на «старт», автомат заменил третью и четвёртую. Пришёл ещё один король: каре. Заиграла «победная» мелодия. Вадик за соседним автоматом поднял вверх большой палец.
Хлопнула дверь.
Рослый, крепко сбитый парень вкатился по ступеням, с накинутой на голову и плечи кожаной курткой. С косухи стекала вода. Крепыш стянул куртку, кинул на спинку стула и с прищуром осмотрел зал. Миша Ежевикин, кажется. Все звали его просто Ежевика.
— Денис, приветствую! — пробасил Ежевика.
Рука заряжальщика всплыла над спинкой кресла, вяло вильнула кисть. Ежевика был тем самым пьяным упырём, что разбил ему голову. После того случая Денис не заряжал Ежевике, даже не пускал на порог, но потом как-то порешали, уладили. Пьяным Ежевика в «Пират» не совался.
Андрей внутренне напрягся.
— Курево есть? — панибратски навис над плечом Ежевика, небритый подбородок почти касался уха Андрея. — Как оно, выдаёт сегодня?
— Потиху, — осторожно сказал Андрей.
Ежевика без спросу нашарил в лотке пачку, вытянул сигарету с зажигалкой, подкурил, выпустил в экран дым и только тогда спросил:
— Я угощусь?
— Валяй.
Андрей старался выглядеть беззаботным, но внутри всё сжалось. Он удвоил каре в красную — загорелась нижняя ступенька пирамиды («шляпы», как её называли игроки).
— Дай пробью! — гаркнул Ежевика, чуть ли не хватая за руки. — Чёрная будет, зуб даю!
«Заряжая на свои и пробивай», — подумал Андрей, поспешно сливая выигрыш в счёт кредитов. В окошке значился косарь с хвостиком. Ощущения полёта, всемогущества улетучилось, Андрей пожалел, что не успел снять тысячу и закинуть сотню или две, которые можно было проиграть и остановиться — мол, нет у меня денег, Ежевика, видишь, последнее ушло.
Он уменьшил ставку, проиграл «хвостик» и крикнул Денису, чтобы снял. Играть перехотелось, не с Ежевикой над душой.
Крепыш разочарованно фыркнул. У него были круглые жёлтые кулаки с буграми вазелина под кожей на костяшках, этими рукам часто приходилось кого-то бить.
— Слушай… — начал Ежевика, собираясь одолжить денег, но между ним и Андреем вклинился заряжальщик, позвал на разговор.
Андрей и Денис отошли к ширме около кассы, за которой прятались маленькая кухонька и туалет. Денис попросил занять до завтра, и Андрей тут же согласился — отпадала необходимость что-то мямлить, оправдываться перед Ежевикой, а Денис железно отдаст, как в банк положить, а потом и сам выручит, если понадобится.
— Спасибо. Не забуду. — Денис хлопнул его по плечу и пошёл снимать с «дорогого» автомата набитый Андреем косарь.
Ежевика всё понял без слов. Уже нависал над Вадиком, который трижды пробил фулл-хаус, списал и позвал Дениса.
— Малый, долгани пару сотен. — Ежевика не просил, командовал.
— Не могу.
— Да ладно. Два косаря срубил, что тебе пару кредитов.
Вадик развёл руками.
Ежевика вышел за ними на крыльцо. Дождь закончился, асфальт почти высох.
— Да чё ты щемишься?
Ежевика толкнул Вадика в спину, тот едва не упал, развернулся.
— Свои же, Миша… — нетвёрдо улыбнулся Вадик. — Что творишь?
Ежевика несколько секунд смотрел на Вадика, склонив голову набок. У него был незрячий, вызывающий взгляд — так смотрят мертвецы.
— Ты, что ли, мне свой? С какого перепугу?
— Ну так… с одного района…
— И хули? Мне теперь с каждым чепушилой брататься? — Ежевика взял Вадика за воротник куртки. — Лавэ, говорю, долгани.
— Сам в долгах.
Вадик покосился на Андрея. Тот не знал, как себя повести. Лицо Ежевики выглядело каким-то осунувшимся, исхудалым, но он всё равно оставался тем, против кого у Андрея не было ни шансов, ни смелости.
Наличка в карманах джинсов давила на задницу.
— Хули твои долги, — наседал Ежевика. — Ещё настучишь.
— Руку убери…
— А то что? Брата натравишь?
Ежевика раньше имел со старшим братом Вадика какие-то делишки. Вадик не ответил, держал взгляд. Глаза блестели, он уже не улыбался.
— Ладно, хер с вами. — Ежевика отпихнул Вадика, с презрением, живи, мол. Зыркнул на Андрея. — Валите.
— Зря ты это. — Вадик отряхнул воротник, словно измаранную гордость, и медленно спустился с крыльца. Уходить, даже после такого, надо уметь. Иначе — в «Пират» лучше не соваться, каждый удод начнёт деньгу сшибать.
Ежевика сплюнул через перила и вернулся в клуб.
Андрей догнал Вадика и услышал, как тот цедит сквозь зубы:
— Сам ты чепушила, вафел.
Они остановились во дворике возле опорки, закурили.
— Раз прёт, надо дожимать, — сказал Андрей. Он не считал, сколько выиграл — тоже своего рода традиция, главное, в плюсе, — но по прикидкам, две стипендии группы, а то и три. Мысли были лёгкие, несущественные, приятные, и ни одной о том, чтобы остановиться. Раз прёт, надо…
Вадик допил энергетик, отрыгнул и швырнул банку в урну. Не попал.
Со стороны улицы кто-то стремительно шагнул в арку.
Андрей инстинктивно отступил. На них надвигался Ежевика. Он шёл как пьяный, но пьяным не казался. Скорее, истощённым. Наверное, так ходят изголодавшиеся вампиры.
— Что, малые, думали так уйти? Карманы вывернули, живо!
Андрей потянул Вадика за рукав: бежим.
Вадик не сдвинулся с места. Улыбался, снова с придурью в глазах, чего-то ждал. Андрей обернулся на опорку: может, хоть раз менты в тему придутся? В зарешёченных окнах не горел свет.
— Я туда, сука, попаду… — сбился на бормотание Ежевика, — весь их фарт вытрясу…
Вадик шагнул навстречу и сделал то, чего Андрей уж никак не ожидал — подпрыгнул и ударил Ежевику кулаком по макушке. Словно кувалду обрушил. Отскочил, снова подпрыгнул, чтобы компенсировать разницу в росте, и саданул.
Ежевику повело на стену. Он рухнул на колени. Вадик схватил его сзади за волосы, оттянул голову и ударил в лицо, в переносицу, плотно, глухо.
Ежевика упал лицом вверх, глаза закатились, из ноздри выдулся розовый пузырь.
Только сейчас Андрей понял, что кулак Вадика уж слишком округл. Вадик держал бутафорскую гранату. Он присел на корточки рядом с телом и, тяжело дыша, сказал:
— Сколько тебе отслюнявить, вафел?
В окнах опорки зажёгся свет.
Андрей подскочил к Вадику, потянул из арки.
Они перебежали на другую сторону проспекта и немного попетляли по дворам. Затем, сидя на детской горке, долго молча курили.
— О чём он там тёр? — спросил наконец Вадик. — Какой фарт?
Андрей достал и протянул визитку.
— Походу об этом.