Вот и в этот раз он собирался раньше обычного «поймать» с утра прокурора области Тараскуна и обсудить несколько серьёзных вопросов, возникших в судах после ликвидации всколыхнувшего всю страну заговора гэкачепистов. Области эти события почти не коснулись, всё прошло тихо и спокойно — без особой словесной трескотни и политических волнений. Никто толком так ничего и не понял среди простого народа, пока не объявили о ликвидации обкома, райкомов, то бишь партии коммунистов. Забурлило, когда сменили власть, а у партийцев начали отбирать имущество судейские. Если в областном центре это ещё сглаживалось чьей-то загадочной умелой рукой, то в районах возникали эксцессы, грозящие откровенной драчкой. Москва, то есть Генеральная прокуратура, пока никак не реагировала, то ли не имея достаточной информации, то ли по другой причине. Спуская всё на тормозах, как и в случае вспыхнувшего, но затушенного без особых усилий зловещего ГКЧП, заместитель Генерального прокурора Васильев, исполнявший обязанности за Трубина, находившегося в командировке на Кубе, помалкивал, но Ковшов понимал: долго это не продлится, все вопросы следует срочно решать самим на месте…
От Тараскуна, по спланированным замыслам, путь его лежал к председателю исполкома Совета народных депутатов Анатолию Жербину, представлявшему в едином лице всю власть в области, так как Иван Дьякушев, канувший в неизвестность во времена той же попытки государственного переворота (так уже, осмелев, стали писать в газетах), погуливал, согласно слухам, то ли за границей, то ли в столице, не торопясь возвращаться…
Затем Ковшова поджидало заседание аттестационной комиссии, которую он возглавлял, потом очередная проверка следственного изолятора — в столь волнительное времечко спецконтингент там тоже не дремал, ну и наконец…
Сосредоточенно обдумывая предстоящее, Ковшов вошёл в кабинет и взял подготовленные для визита к Тараскуну бумаги. Но не успел он присесть за стол, чтобы ещё раз мельком пробежаться по документам, как дверь без стука отворилась, что было позволено лишь одному человеку. Это, конечно, был улыбающийся во всю физиономию вечный оптимист полковник Квашнин.
— Ты!.. — вскинулся в гневе Данила, но дальнейшее застряло в горле — за спиной у полковника маячил старлей Ковшов-младший. В дополнение ко всему диким трезвоном взорвался телефон на столе. Данила схватил трубку, и тяжкий бас заместителя начальника КГБ Губина, сменившего аристократа Соломина, пробухал:
— Можно забежать на минутку, Данила Павлович? — и уже настойчивей, чуя неуверенность Ковшова: — Очень важно!
— Ну если важно, жду…
— Я мигом!
— Не спешите особо, Максим Максимович, — поморщился Данила. — У меня уже люди из милиции.
— Полковник Квашнин?
— Он.
— Дак Пётр Иванович не помешает. Наоборот, понадобится.
— Вот так и начинается день прокурора… — потянулся к графину с водой Данила. — Что скажешь, друг любезный? Чем обрадуешь?
— Заходи, старлей! — Полковник, устраиваясь ближе к столу, махнул рукой Владиславу.
— Сын не ночевал дома… — откинувшись на спинку кресла, исподлобья взглянул на Квашнина Данила. — Обучаешь своей системе?
— Я и сам в кабинете на стульях проваландался. И бока намял, и глаз не сомкнул.
— И что же вас, молодцов, объединило?
— Как будто не знаешь! — возмутился приятель. — Владислав того жигулёнка криминалистам нашим привёз.
— И те всю ночь ковырялись в нём по твоему указанию. Не стерпел до утра? Людей бы пожалел.
— Отоспятся мои орлы. Ты за них не беспокойся. Лучше глянь, что они в том корыте развинтили! — и величественным жестом полковник шлёпнул ладонью по столу перед Данилой.
— Наркотики? Два пакета…
— Ты внимательней гляди! Наркота, да не нашенская. Явно из других краёв.
— Очередные поставщики в город заявились?
— Соображаешь, прокурор, — ухмыльнулся Квашнин. — Только, похоже, не первую ездку они к нам делали. А как засекли их конкуренты из наших и начали пасти, так с очередным грузом и накрыли. Поэтому и казнили так жестоко, отобрав груз.
— А эти два пакета?
— В порядке обычного… Поставщики — водила и командир — для себя припрятали в более надёжном месте. Так что этих двух доз и огонь не достал.
— В тот район только из Казахстана пробраться можно, — высказал версию Данила.
— Опять к Востоку дело потянулось…
— Намекаешь на Мельника?
— А вот послушай, что тебе он расскажет. — Квашнин кивнул Владиславу. — Выкладывай свои соображения, сынок.
— Выходит, за тобой была организована настоящая слежка… — задумчиво забарабанил по столу Ковшов-старший, когда Владислав смолк. — И ты, товарищ полковник, — перевёл он глаза на Квашнина, — конечно, полагаешь, что это Мельник и его люди.
— Наркота ташкентская! Не наша! — вскочил со стула тот.
— Прямо так и проштамповано?
— Не язви, Данила! Я с экспертами проконсультировался.
— Когда успел?
— Успел. У нас милиция, а не шарашкина контора! Заключение к вечеру в акте будет отражено, а пока Афанасьич предварительную оценку дал. А Афанасьич, сам знаешь, зря не ляпнет.
— Афанасьич у тебя авторитет. — Данила продолжал отбивать марш пальцами на крышке стола. — С ним спорить — только позориться.
— Брать надо Паука! А у него и Мельника наверняка накроем! Не зря он людей послал Владислава выслеживать. А может быть, и сам в москвичонке том был, чтобы убедиться собственными глазами.
— Мельник светиться не станет, тем более на каком-то зачуханном «москвиче».
— Автомобиль с виду неплох, — подал голос Владислав, — а грязный, возможно, потому, что пробежал немало километров до нашего города…
— И не развалился, заметь! — снова подскочил Квашнин.
— Возможно, что выпачкан специально, — продолжил Владислав. — Госномера рассмотреть мне так и не удалось. А мощность двигателя у него приличная. Вместо родного, в этот «москвич» явно чужой движок посажен. Как бы не с иномарки снят…
— Убедительно, убедительно… — задумчиво переводил взгляд с одного на другого Данила. — Для полной картины происходящего остаётся выслушать товарища Губина, который вот-вот должен подъехать. Чую, его информация имеет отношение к нашему разговору.
— Наконец-то расчухались комитетчики, — поморщился Квашнин. — Заждались мы от них вестей.
— Ты же знаешь, Пётр Иванович, несладко им пришлось в августе, — укорил его Данила.
— Да у нас в области и ветка не колыхнулась! Про ГКЧП лишь телевизор и верещал.
— Не спеши с выводами, все разборки ещё впереди, — с грустью обронил Данила. — Ещё не всех виновных отыскали.
— Волну ждать? Цунами? — не унимался полковник.
— Всего надо ждать, но разбираться будут по-серьёзному, — отрезал Данила и смолк, поскольку в дверь кабинета просунула голову секретарша:
— К вам Максим Максимович Губин из Комитета госбезопасности.
Губин сразу заполнил небольшой кабинет Квашнина и габаритами, и мощным басом.
— Да у вас здесь настоящее совещание! — загудел его голос, пока он пожимал всем руки. — Вовремя я подлетел, вы на троих сбросились, а я четвёртым буду. Не возражаете? — И он расхохотался.
«Не сравнить с вечно тихим, скрытным Соломиным, — подумалось Ковшову. — Этот одним басом к полу валит».
Губин, уместившись на двух стульях, раскинул руки по столу и, взглянув на Влада, спросил:
— Сынок?
— Он.
— Похож. Значит, на него работаем?
— На Родину, Максим Максимович, на Родину, — насупившись и не оценив юмора, буркнул Квашнин.
— Тогда я как раз на эту тему, — не обращая внимания на тон полковника, пробасил Губин. — Обрадовать вас собрался.
Ковшов с Квашниным переглянулись.
— Прибыло новое лицо в одну из известных бандитских группировок. Личность приметная. Похоже, тот, кого ждали, только имечко сменил.
— Ну, это их обычные выверты, — хмыкнул Квашнин. — Нас не удивить. Надо брать, пока не улизнул.
— Раньше именовался неким Ерёмой, а теперь прозывается Музыкантом, — продолжал Губин, глядя на Ковшова. — Но с афганским прошлым.
— Я слушаю вас внимательно, — сверкнул глазами Данила.
— Надо брать и Паука, и всех этих гадюк! Нельзя медлить! — не удержался Квашнин.
— Товарищ полковник! — осадил приятеля Данила. — Успокойтесь. Операцию по захвату банды следует тщательно продумать. И обязательно скоординировать действия прокуратуры, Комитета и милиции.
— Да уж, опыт имеем, — с горечью нагнул голову тот. — Соломин щи хлебает в других краях.
— Поэтому и нельзя допустить никаких промахов. — Данила поднялся с кресла. — Максим Максимович, начнём с ваших предложений.
— Я без согласования с начальством…
— Так согласуйте! — оборвал его Ковшов. — И к вечеру мне доложите. То же предлагаю и вам, Пётр Иванович. А мне надо поспешать, не то опять прокурора области на месте не застану.
А тем временем на водах в Карлсбаде
Неказистый городок. Утром ещё спасают процедуры, ванны, массажи, развлекает обслуга в санатории, услужливые матроны с бюстом римских богинь за «сниданем»[17] радуют глаз, а после полудня хоть помирай. Дьякушев мучился от безделья. Маленький чешский курорт в живописной долине на берегу Теплы он ещё в первую неделю исходил вдоль и поперёк. В основном вдоль, так как поперёк и ходить некуда, только по мостам скакать, все прелести курорта на берегу речки да на двух улицах, вот и весь разбег. Отдыхающий люд только тем и занимается, что с традиционными бокальчиками к источникам спешит. Там сплетничают, созерцают друг друга, попивая лечебную водицу из бюветов, делятся новостями или попросту спят, кому ночью побаловать удалось. Но, так как народ здесь в основном зрелый, то больше дремлют. Напиток, изобретённый ещё самим Яном Бехером почти двести лет тому назад, который с дикарским упоением вкушали без устали почти все новички, Дьякушев невзлюбил сразу и сразу отверг. От изумительного «будвара»