Стоит ли говорить, что он прочитал мои мысли?
– Лучше бы ты этого не видел, Сергей Волков, – проговорил он со значением. – Кто видит лишнее, тот долго не живет.
– Я ничего и не видел, – согласился я.
Глава 7. Первый Смотритель
Через пару дней я снова отправился в разведку. На этот раз один. Это была идея Гройля. Когда он поведал мне свой гениальный план, я даже не стал спорить.
Я бы согласился и так.
Мне хотелось погулять одному. Посмотреть, во что превратился город, в котором я прожил всю сознательную жизнь. Хотя (как справедливо упрекала меня тётя Элла) все это время мало что сознавал.
Теперь я мог быть спокоен. Никто этом в городе не понимал вообще ничего.
Здесь еще работал мобильный интернет, пусть криво и косо, и на каналах городских новостей можно было прочитать самые удивительные версии происходящего, даже более похожие на фантастику, чем эта сказочная реальность. Единственное, о чем не говорили и не писали никогда – это о нашествии тьмы и о старом вервольфе, который затеял всю эту заварушку. Помалкивали и о волках-оборотнях. Повальную эпидемию черного безумия старались не комментировать. Правда была страшнее любого хоррора.
Проще было не высовываться из дому по ночам.
Днем Петербург казался мирным, почти как раньше. Многие магазины были открыты, и в них даже не было давки. Помятые парни пили энергетики из банок. Курьеры мчались на самокатах.
Но что-то было не так.
Дело даже не в людях, которые внезапно перестали смотреть тебе в глаза. Я и раньше-то старался как можно реже встречаться взглядом со встречными прохожими. Даже когда еще не был сверхволком. Ну, или потому, что всегда им был.
Так вот, что-то было не так не только с людьми. Это висело в воздухе.
Питер выглядел непривычно. Солнце казалось слишком ярким, а тени домов – слишком черными. Будто гейм-дизайнер, который рисовал фон, переборщил с контрастом.
Алексей, водитель господина Смирре, высадил меня за километр до цели – для конспирации. Доктор Флориан остался сидеть в машине.
– Жду сигнала, – сказал он. – Держу за тебя кулачки, хе-хе…
На Петроградской пахло фастфудом и горящей урной – все как всегда. Но было и кое-что новое. В метро не пускали. Студенты топтались у запертых стеклянных дверей, терялись в толпе и звонили друг другу. Иногда включался динамик местной связи, и какой-то суровый мужик снова и снова объяснял, что станция закрыта по техническим причинам.
Я мог бы многое рассказать об этих причинах. Но я не спешил делиться знаниями.
Полукруглая площадь, окруженная причудливыми старыми домами, была забита, как в час пик. Светофоры мигали желтым. Что-то изменилось и в правилах дорожного движения: никто не пропускал никого. Большие серьезные автомобили злобно сигналили маленьким. Неподвижные троллейбусы громоздились один за другим, как обсохшие синие киты. Сперва я решил, что отключили электричество, потом заметил, что в кабинах попросту нет водителей.
Я шел пешком по направлению к центру и глазел по сторонам.
Да, кое-что все же изменилось. У банковских офисов (их тут было много) толпились люди. К банкоматам стояли очереди. Желающие снять бабло оттесняли друг друга, ожесточенно работали локтями, и вот уже какие-то тетки рыдали и жаловались на грабеж – конечно, без толку.
Мне опять захотелось пошалить, пока Гройль не видит. Я включил гиперрежим и опустошил один банкомат за другим. Было забавно смотреть на всех этих людей, застывших с выпученными глазами, пока я беззастенчиво ломал финансовую систему.
Немного денег я рассовал по карманам, а остальные выкинул на ветер, как обычно. Кажется, за моей спиной развернулась настоящая битва, но я был уже далеко.
Еще один красивый веер из пятитысячных купюр я разложил на скамейке в скверике, с красивым гранитным фонтаном в виде скрипки. Оглянувшись, я рассмеялся: малыши из детского сада, которые как раз вышли на прогулку с воспитательницей, добрались до красивых бумажек и вмиг разобрали их все. Кажется, они решили поиграть в магазин. Хватило и воспиталке. Она близоруко подносила рыжие бумажки к самому носу и рассматривала на свет, не веря своему счастью.
Я не стал смотреть, что будет дальше.
У закрытого павильона «Горьковской» – того самого, что похож на громадный сплющенный гамбургер – я увидел толпу разномастных приезжих. Они слонялись без видимой цели, толкались и приставали к проходившим мимо девушкам. Добропорядочные граждане обходили их по другой стороне проспекта.
Сквозь стеклянные двери я видел целую свору охранников в метрополитеновских фуражках. Вид у них был грозный, однако на помощь девчонкам никто не спешил. Двое полицейских у входа в павильон внимательно следили за ситуацией, также не делая попыток вмешаться.
Я появился как бы ниоткуда, и это удивило гостей нашего города. Черный туман на окраинах изменил их не так уж и сильно, и все же они воспринимали реальность по-иному.
– Э, ты вообще кто, – решили они уточнить.
Вопрос был непростым, и я не ответил. Мне было некогда. Одна из девчонок, которых они лапали, была похожа на Лизу. Это выбесило меня даже сильнее, чем я думал.
Наверное, мои намерения были написаны у меня на лице. Считав их, сразу двое или трое вынули из карманов ножики-выкидушки. Щелк, щелк! – и острые лезвия довольно точно нацелились на меня. Испытывать судьбу я не стал и включил гиперрежим.
Несколько ударов по разным направлениям – и горячие парни аккуратно уложены на асфальт, как мешки со строительным мусором. Досталось каждому, и никто не ушел обиженным. Не знаю, с чего у меня в голове родилась эта красивая фраза, но я беззвучно рассмеялся. Снова ускорился и оказался шагах в ста от места событий.
Девушка, похожая на Лизу, осталась стоять в недоумении. К счастью, недолго. Она поспешила прочь, доставая на ходу телефон. Я смотрел ей вслед. Не то чтобы я ждал благодарности. Просто мне было одиноко.
Я забыл сказать: мы с Лизой расстались у подножия хрустальной башни и с тех пор не виделись. Даже не обменивались сообщениями.
То есть, не так. Пару раз я послал ей гифки с волками и лисичками, она не ответила.
Девочки в лагере не были такими гордыми. Подробностей я не буду рассказывать, да это и неинтересно. Нет, правда, неинтересно.
Я не торопясь прошел через парк и увидел впереди кирпично-рыжие стены Петропавловской крепости и золотой шпиль собора, с ангелом на верхушке. Чтобы попасть туда, нужно было перейти неширокий канал, но вход на мост зачем-то перекрыли металлическими заборчиками. На самом же мосту стояли омоновские грузовики с решетками на окнах. Хмурые люди в камуфляже о чем-то переговаривались по рациям.
Не дожидаясь, пока на меня обратят внимание, я включил гиперрежим, перелетел мост и мгновенно просочился сквозь громадные полосатые старинные ворота, собранные из толстенных досок.
В крепости оказалось пустынно. Ни туристов, ни экскурсоводов, ни ряженых актеров в костюмах Петра и Екатерины (раньше они бродили там целыми бандами, предлагая сделать с ними селфи).
Кто-то все же здесь был. На парковке за царской усыпальницей стояло сразу несколько приземистых шикарных автомобилей с непростыми номерами, но куда делись их пассажиры – было неясно. Наверно, совещались где-то в секретном месте. Между машин расхаживали серые вороны. Они поглядывали на меня с любопытством.
Прямо на площади, перед Монетным двором, скучали два скромных вертолета «Робинсон» и один большой, военный.
Я прошел по главной аллее, вымощенной булыжником, мимо памятника Петру, туда, где на белой скамейке сидел уродливый бронзовый заяц3 с меня ростом. Этот заяц нагло задрал ногу на ногу и сложил пальцы буквой V – «Victory».
«Ну, погоди», – вспомнил я дедовский мультик. Присел рядом. Крепко ухватил зайца за бронзовую шею, сделал селфи и выложил в «контакт». Мгновенно получил веселенькие эмодзи от девчонок из «Эдельвейса». Но не от Лизы.
Отвлекшись на все это, я даже не заметил одинокого прохожего. То есть, потом заметил. Просто поднял глаза и увидел.
Это был старик в длинном балахоне со сложенным зонтиком, на который он опирался вместо трости. Зонтик был черный, и плащ на старике тоже черный, сильно полинявший. Полинявшей была и его прическа. Седые патлы торчали из-под широкополой шляпы того же мрачного цвета. Вдобавок у него был длинный крючковатый нос, как у сказочного колдуна, и только глаза (круглые, карие) внимательно смотрели из-под густых бровей.
– А вы тут что забыли, молодой человек? – спросил он не очень-то приветливо.
– Да так, ничего, – соврал я.
Я боролся с желанием включить гиперскорость и исчезнуть. Нет, правда. Этот старик выглядел зловеще.
– Отвечайте по существу, – потребовал он.
«А вот и нет», – решил я и перешел в гипер. Теперь я мог двигаться, а окружающий мир застыл неподвижно.
Вот только в следующее мгновение старик оказался на том же самом месте – прямо напротив меня. И как ни в чем не бывало грозил мне корявым пальцем.
– От меня не спрячешься, волчонок, – сказал он. – Давай-ка лучше назад вернемся. В старый добрый Петербург.
Я нехотя послушался. Картинка вокруг ожила, и ближняя ворона удивленно разинула клюв, увидев нас снова.
Старик тяжело опустился на скамейку. Зонтик прислонил рядом.
– Вот и ладно, – сказал он. – Теперь поговорим по-людски. Или как у вас сейчас выражаются? По-сверхлюдски, кхе-кхе.
Он говорил негромко, но к нему стоило прислушаться.
– Вы тоже умеете включать гиперскорость? – спросил я.
– Как ты сказал? Скорость? Как же, как же. Новомодное развлечение. Умею, конечно, как не уметь. Но силы, знаешь ли, уже не те. Да и кости ломит от этих ваших… метаморфоз. То ли дело раньше? Летаешь себе над городом по ночам, за порядком следишь…
– Значит, вы тоже Смотритель?
– Ну да. Только давно на пенсии. Меня Филимоном Иванычем звать. Я – местный филин. Мышей уж не ловлю… но при случае могу людишек попугать. Только не смей меня попугаем звать, – вдруг озаботился старик. – А то знаю я вас, нынешних. Никакого уважения к возрасту.