Правда, я немножко удивился, когда посреди всего этого волшебства кто-то бесцеремонно влез в наш гиперрежим и спросил сонным голосом:
– А чего это вы тут делаете?
В темноте я дрыгнул ногой и чуть не попал Данику по носу. Со страху он исчез мгновенно, как будто кто-то отключил его от сети. Мы только и успели, что рассмеяться.
Дальше все было хорошо.
Вот если бы это осталось навсегда. Но так не бывает.
Глава 9. В осаде
Ближе к полудню мы подъезжали к Питеру. Нас никто не обгонял на пустой трассе, и это было необычно.
Автомобили и грузовики скучали у отбойников, чего никогда не бывает на магистралях. Желтые лампы аварийной остановки синхронно мигали, а вот водители куда-то делись.
Над магистралью то и дело пролетали полицейские дроны. На нас они не обращали внимания. Может быть, наш кемпер не выглядел опасным, а может, нас просто заманивали в ловушку.
Первый блок-пост на шоссе мы увидели издалека. Тяжелые темно-зеленые фургоны с решетками на окнах перегородили половину дороги. Несколько гражданских машин стояло рядом, их водители собрались в кучку, о чем-то переговаривались и пытались кому-то звонить. В город пускали не всех. Или вообще никого.
По дороге прохаживались военные в бронежилетах и с автоматами.
Меня бесит оружие, когда оно в руках у других. Это чувство может понять только тот, кому довелось стрелять в кого-нибудь в упор. Мне – приходилось.
Наш чудо-водитель Даник подумал о том же. Притормозил, а потом и вовсе остановил машину. Посмотрел на нас. Мы поняли друг друга без слов.
– Ремни у всех пристегнуты? – спросил я.
Я попробую объяснить. Вы уже знаете, что сверхоборотни могут входить в режим гиперскорости и забирать с собой некоторые вещи – ну, не голые же мы туда переносимся. Как вы уже видели, сверхоборотень может затащить в гипер и своего партнера, даже если он туда не хочет – именно это бессовестный Федор пытался проделать с девчонкой из минивэна. Но если очень постараться, можно ускорить и переквантизовать не только себя, но и массивные предметы вокруг, особенно те, с которыми ты вошел в жесткую сцепку. Втроем это сделать в три раза легче, чем одному.
В общем, мы пристегнулись покрепче и провалились в невидимость вместе с нашим автобусом.
Очень вероятно, что военные с автоматами были сильно разочарованы, потеряв нас из виду. Они застыли в полупозиции, хотя один успел снять автомат с предохранителя. Мы оценили их озабоченные лица, но делать селфи не стали и просквозили дальше, за ограждения.
Километров через пять мы вернулись в нормальную скорость. Все-таки перемещаться в гиперрежиме вместе с крупными объектами довольно тяжело. Примерно как тащить кемпер на себе.
Никто за нами не гнался. Наверно, у этих ребят не было соответствующих инструкций. Да и мне на их месте было бы неохота разбираться с внезапным исчезновением каких-то сумасшедших туристов. Тем более, пока начальство не видит.
Мы бы посмеялись над ними. Если бы не то, что мы увидели дальше.
На пустынном Московском проспекте ветер разносил по асфальту пустые пакеты и всякий мусор. Вороны летали стаями, а вот людей было мало. Ни один магазин не работал. Витрины были заколочены фанерой. Брошенные троллейбусы приткнулись к поребрикам. Редкие машины двигались с опаской и по каким-то замысловатым траекториям. Мы присмотрелись и поняли, почему: прямо на проезжей части чернели открытые люки. Чугунные крышки валялись рядом.
Мне показалось, что из одного люка высунулась человеческая голова. Черная, будто выпачканная мазутом.
– Ты тоже это заметил? – выдавил из себя Даник, глядя строго перед собой.
Я кивнул.
– Что тут вообще происходит? – спросила Лиза.
– Темныши на ночь под землю прячутся, – предположил Даник. – Поближе к источнику питания. Чем глубже, тем лучше.
– Понятно. В метро больше не ездим.
– Не больно и хотелось…
Мимо нас с воем и с мигалками пронесся спецназовский броневик. Хрясь! Под его широкими колесами чугунная крышка люка подскочила и заплясала на асфальте. Головы в люке больше не было.
– Вы видели? – ужаснулась Лиза. – Он же прямо по нему…
– Не оглядывайся, – сказал я.
На Сенной площади мы свернули направо, на Садовую. Здесь живых людей было побольше, но лучше бы их совсем не было. Они бродили туда и сюда, злобно провожая глазами проезжающие мимо автомобили. Они толкались и о чем-то злобно спорили друг с другом. Они выносили разные товары прямо через разбитые окна магазинчиков и лавочек. В основном, как я заметил, тащили картонные ящики с бутылками. Кое-что они уже успели уронить и разбить. Осколки стекла хрустели под колесами, и вонючие пятна красовались тут и там на асфальте.
А еще тут было много крыс. Они прятались в тени под арками Гостиного двора. Грызли какие-то объедки прямо на тротуарах. Задрав хвосты, перебегали дорогу и с истошным писком выскакивали прямо из-под колес – и тогда Даник тихо ругался.
Лиза держала меня за руку.
– А что, если это нам снится, – прошептала она вдруг. – И ничего, что с нами было, на самом деле не было…
– Совсем ничего?
– Нет… ну, как бы… ничего, кроме вчерашнего…
Мне очень живо вспомнилось все, что произошло с нами этой ночью. Мне захотелось снова укрыться вместе с Лизой в каком-нибудь другом времени, чтобы никто не смог нас отыскать, и не выходить оттуда целую вечность. От этой мысли стало горячо и почти приятно, но тут Даник резко крутанул руль, объезжая люк, и я больно стукнулся головой о стойку.
– Прошу прощения, – сказал наш водитель. – Только это… вы думайте, пожалуйста, что-нибудь другое. Я ведь тоже могу ваши мысли слышать. Уже даже почти видеть. F[…]ck it, я же за рулем, я не могу зажмуриться…
– А мы ничего такого… – решили мы соврать, но Даник только головой помотал, и мы поехали дальше.
Невский проспект был перекрыт бетонными блоками. Тяжелые плиты лежали и на крышках люков, чтобы никто оттуда не вылез. Сверху полиция догадалась поставить трогательные оранжевые конусы. По всему было видно: городские власти все еще пытались защищаться, хотя вряд ли сами понимали, от кого.
Блокпост у Троицкого моста задержал нас ненадолго. С тамошними полицейскими мы обошлись еще вежливее, чем с их предшественниками. Просто вошли в гиперрежим и незамеченными перенеслись на другой берег, прямо в кемпере.
Золотой шпиль над Петропавловской крепостью сиял на солнце так, что глазам было больно.
Я отвернулся.
Мне очень хотелось рассказать про наши удивительные встречи с императором Петром. Но я боялся, что меня примут за сказочника. Это было слишком даже для нынешних фантастических времен, думал я.
– Давайте к нам домой заедем, – сказал я вместо этого. – На пять минут. Посмотрим, как дела у сестрички.
– А там кормить будут? – спросил Даник.
– Что найдешь, то твое.
– Забились. Ты еще не знаешь моих возможностей…
Лиза покачала головой с сомнением.
И, между прочим, зря.
Дом тети Эллы на Крестовском острове из-за забора выглядел вполне прилично. Только импортная металлическая черепица на крыше слегка пооблезла и покоробилась.
Другим повезло меньше. Соседский двор, где еще недавно так звонко лаяла собачка Ферджи, был завален кирпичом и строительным мусором. Приглядевшись, я понял, почему. От их дома мало что осталось: было похоже, будто прямо в нем разорвалась управляемая ракета. На самом деле это было не так, и другие постройки остались нетронутыми, а вот дом как будто ломали изнутри.
От кого-то я слышал, что Кромешные терпеть не могут оставаться взаперти, а вот замок на двери открыть не умеют. Зато они способны прошибить голыми руками любую стену.
Вот примерно так это и выглядит.
Даник не смотрел по сторонам. Небрежно припарковался прямо у автобусной остановки. Среди обгоревших остовов машин наш кемпер был похож на корабль пришельцев, который сел на погибшую планету. Да так оно, в общем, и было.
Как ни странно, магнитный замок на калитке работал.
Теткин чудесный сад зарос бурьяном, и ее любимые яблони стояли неухоженными, но дом остался цел. Ну, если не считать двух-трех разбитых стеклопакетов.
Мы втроем стояли на крыльце и отчего-то не спешили входить.
Изнутри доносилось заунывное пение.
Ну да, там кто-то медленно и ритмично колотил в кахон, а вторили ему нестройные голоса, как если бы целая стая волков вздумала бы выть хором. Только люди выли куда противнее волков.
Я-то догадывался, что это может быть. А вот Лиза посмотрела на меня с недоумением:
– Твоя кузина любит этнику?
– Кого?
– Ну… народную музыку.
– Вот я хз, любит или нет. Но что это за народ, я примерно знаю.
– Давайте познакомимся поближе с их творчеством, – предложил Дан. И подбросил в руке помповое ружье, пусть и без патронов.
Стараясь не шуметь, мы вошли в дом. Звуки стали громче. Похоже, музыканты собрались на репетицию в нашей гостиной. Я начал различать и слова:
Семь шесть пять четыре три
Тьма снаружи, тьма внутри
Десять девять восемь семь
Скоро тьма придет ко всем
– Ну, хватит, – сказал я и распахнул дверь ударом ноги.
Эти придурки устроили свой Сумрачный Круг прямо посреди зала, на любимом ковре тети Эллы. Их стало меньше – всего пятеро, включая мою кузину и ее худосочного друга.
Они раскачивались из стороны в сторону и гундосили свои заклинания. Один играл на кахоне, сидя на нем же, а остальные устроились прямо на полу.
Вероника держала длинного Маркеса за руку. Увидев меня, отпустила. Будто стеснялась.
Барабанщик остановился, и певцы один за другим умолкли.
– Костер на ковре разжигать не пробовали? – спросил я.
Марк посмотрел на меня. Его глаза подозрительно блестели. Я подумал, что если он пичкает Веронику какой-нибудь дрянью, то я его убью.
– Огонь привлекает внимание, – отвечал он равнодушно. – Нам это не надо. Тьма пришла. Многие умерли. Мы не умрем.