Конечно, это был Старший Смотритель по имени Филимон Иваныч. В потрепанном черном балахоне и с длинным зонтиком вместо трости.
Вы удивитесь, но я был рад его видеть.
Я даже не стал его спрашивать, всегда ли он разгуливает в таком романтическом образе. Это было бы невежливо. К тому же я понимал, что он – оборотень третьего уровня и умеет гораздо больше нашего.
– Наконец-то добрались, – сказал Филимон. – Я уж думал, не догадаетесь.
– Нам больше ехать некуда, – признался я.
– Ну, то-то же. Вот и государь император про вас спрашивал. Сказал: как только явятся, пропусти без промедления.
Лиза расширила глаза:
– Кто-кто так сказал?
– Император российский Петр Алексеевич, – повторил Филимон. – Первый Смотритель нашего города. Так-то он на пенсии давно. Только вот пришлось и ему вернуться к своим обязанностям… раз уж нынешние Смотрители норовят дёру дать…
Тут он кинул взгляд на Лизу. Та смутилась. Посмотрела на меня:
– Мог бы рассказать и раньше.
Я пожал плечами. За меня ответил Даник:
– Тогда бы твой папа нас спалил на первом же допросе. Он мысли-то неплохо читает. Как тебе повезло его заскамить – до сих пор не понимаю.
– Куда вам, волчарам, до лис…
– Хватит собачиться, четвероногие, – сказал Филимон Иваныч. – Царь не зря про вас вспомнил. Дела у нас идут неважно. Каждый коготь на счету. Конечно, мы и без сопливых привыкли управляться… – тут старик зачем-то посмотрел на лизин остренький нос. – И все же лучше, если вы с нами будете, а не с ними… когда все закончится.
Храбрый Дан Алешковский поежился и почему-то побледнел. Я довольно редко видел его таким. Но он взял себя в руки. И сказал тихонько:
– Эх, надо было кому-то слушаться папашу. Встрянем мы тут с этими… динозаврами…
Лиза покачала головой.
– Из этой сказки нет выхода. Вы еще не поняли?
Глава 10. Утопия
Утром меня разбудил колокольный звон. Это было не похоже на бой башенных курантов. Большой колокол Петропавловского собора гудел и гудел прямо у нас над головами, настойчиво и тревожно, тяжелый гул плыл над землей, и казалось, что он никогда не смолкнет.
Иногда к нему добавлялся шум моторов и свист вертолетных винтов.
Лиза тоже проснулась и теперь смотрела на меня с беспокойством.
– Что там происходит, – спросила она.
Но я и сам не знал.
Еще вчера вечером я уверял ее, что здесь – самое безопасное место в городе. Мы даже погуляли с ней немножко по стенам, бастионам и секретным дворикам, не указанным на карте. Там не было ни души, росла мягкая травка, клевер и ромашки, и там можно было забыть о войне… совсем ненадолго.
И вот теперь началось что-то неприятное.
Ухватившись за поручень, я соскочил вниз со своей полки и выглянул в окошко.
Между приземистых кирпичных домов, где обитало крепостное начальство, бегали какие-то люди в деловых костюмах и без них. Многие тащили пакеты и сумки. Озабоченно переговаривались по телефонам. У некоторых под пиджаками что-то топорщилось. Наверно, это что-то не следовало видеть остальным.
Вчера мы с Даником припарковали автобус в самом центровом месте. Как знали. Теперь отсюда было видно все, что происходит на площади, у входа в царскую усыпальницу.
Там было интересно. Сразу два больших вертолета, загруженных под завязку, один за другим взлетели со стороны Монетного двора, мигая проблесковыми фонарями. Они так ревели, что колокола на время стали не слышны, но потом как бы включились опять. Сразу после этого на площадь стремительно влетел минивэн, затонированный наглухо и с синей мигалкой. Оттуда выбежало несколько рослых мужиков в камуфляже и с автоматами. Мужики проводили суровыми взглядами вертолеты, но те уже удалялись, выстреливая на лету какие-то яркие ракеты или петарды, явно не по случаю праздника.
В дверь постучали. Подождав и не получив приглашения, гость преспокойно прошел сквозь стену. Конечно, это был Филимон Иваныч.
– Слыхали, как трезвонят? – спросил старый филин. – Бьют в набат. Так это раньше называлось. По-нынешнему, общая тревога.
– Хотелось бы знать, что за маньяк там колотит, – простонал Даник, держась за уши. – Как он еще не охренел от такого шума?
Филимон хмыкнул.
– Вот и полиция ваша тоже… малость в недоумении, – сказал он. – Уж и спецназ на колокольню посылали, чтоб хулиганов поймать. А там нету никого. Колокол сам собой звонит, и не заглушить никак, разве только язык оторвать динамитной шашкой… а чему удивляться? Порядок такой. Еще Петром Алексеевичем заведен, когда он работал императором. Случись в городе какая беда, положено сразу бить в набат, жителей извещать. Вот наши призраки и стараются. Звонари бывшие, для них дело привычное.
– А у нас все плохо? – спросил я.
– Хуже не бывает. Хотя вы же все проспали, не знаете, чего у нас тут с утра творится… пошли, покажу.
Мы с Даником наскоро оделись, Лиза последовала за нами. Мы двигались через крепость в лайтовом режиме гиперскорости, чтоб лишний раз не смущать охранников. Теперь они могли видеть только наши неясные образы. Вряд ли кто-то догадался бы снять нас на видео и хорошенько замедлить.
Так мы прошли мимо собора, на котором продолжал тревожно звонить колокол – только теперь очень медленно и низко, на инфразвуке, от чего становилось еще страшнее. Прошли мимо уродливого памятника царю Петру с крохотной лысой головой, потом – мимо скамейки с бронзовым зайцем, и наконец по длинной лестнице взобрались на стену бастиона, с которого обычно стреляет полуденная пушка. Если кто помнит, там устроена смотровая площадка и галерея для прогулок, чтобы можно было полюбоваться красотами Санкт-Петербурга с высоты птичьего полета. Галерею давно закрыли для туристов, и даже красивые красные флаги на башенках зачем-то сняли.
Зато император был там.
У настоящего Петра голова была большая и совсем не лысая. Его длинные темные волосы развевались на ветру, словно у какого-нибудь пирата Карибского моря. Для пущего сходства он вооружился своей подзорной трубой и напряженно всматривался вдаль.
Мы вышли из гиперрежима. Петр заметил нас, развернулся всем корпусом и заявил без предисловий:
– Похоже, началось.
Филимон Иваныч, как филин-оборотень, плоховато видел днем. Он прищурился, прикрыл глаза ладонью и стал смотреть туда же, куда смотрел царь – на противоположный берег Невы и на стрелку Васильевского острова. А мы и так прекрасно видели то, что видят они.
Над городом поднимался черный дым. Горело где-то далеко, в районе порта и Канонерского острова, но что-то уже дымилось и поближе – на Обводном канале или в районе Сенной. Я посмотрел налево: за Троицким мостом творилось то же самое. Дымом заволокло полнеба. Подъезды к мостам были перекрыты военными грузовиками, и машины с мигалками то и дело проносились по набережным в разных направлениях – как мне показалось, без особой цели. Вдруг слева за Летним садом вспыхнуло пламя, и через секунду до нас донесся как будто глухой раскат грома. Перепуганные вороны тучами взлетели в небо.
– Взорвалось что-то в Литейной части, – сказал Филимон Иваныч.
– Не взорвалось, а взорвали, – мрачно отвечал царь. – Встать бы на крыло да посмотреть, что там и как, да уже не пускают. Совсем наше пространство сжалось. Пятьсот саженей от острова, не больше. Не нравится мне все это.
– Думаешь, Петр Алексеевич, они на штурм осмелятся?
– Осмелятся? Да они уже начали, дорогой мой.
Над тем местом, где грохнуло, уже понимались клубы дыма и пара. Настоящий пожар начнется позже, понял я. Где-то далеко взревели сирены.
– Как страшно, – сказала Лиза. – А у отца на башне, наверно, еще страшнее. Оттуда весь город видно.
Петр осмотрел ее с ног до головы, очень придирчиво. Я даже разозлился слегка, но сдержался.
– Вот ведь хитрая лисичка, – произнес он. – Вроде и боится, а глаз не прячет. Не в отца пошла. Звать как?
– Лиза.
– Да что ты говоришь? – на его губах мелькнула тень улыбки. – Мою дочку так же звали. Императрицу Елизавету. Во-он там ее дворец5, видишь?
– Очень приятно, – вежливо сказала Лиза.
– А уж как нам-то приятно, и не пересказать. Ничего, девушка. Ты не волнуйся. Мы еще с Филимон Иванычем на твоей свадьбе погуляем…
Лиза вспыхнула. И (я знаю точно) подумала обо мне. Мне в это мгновение стало немножко радостно, и это тоже правда.
Император опять смерил ее взглядом:
– Ишь, зарделась, как маков цвет. Знаю, знаю все твои тайны, принцесса. Даже те, про которые ты и сама еще не знаешь.
Я почему-то забеспокоился. Лиза тоже. Но царь не пожелал ничего объяснять.
– Ладно, дети, шутки в сторону, – сказал он строго. – Сейчас нам тут жарко придется.
Мы снова посмотрели на противоположный берег Невы, и нам стало не по себе.
По набережной двигались какие-то черные фигурки. Это было бы похоже на то, как толпы туристов расходятся после праздника с Дворцовой площади. Но праздником и не пахло, а вот горелым с того берега воняло уже отчетливо. И люди на набережной были уже не люди.
– Кромешные, – сказал Филимон Иваныч. – Одержимцы. Так их в наше время звали. Виданное ли дело – уже и средь бела дня повылазили. Ничего не боятся.
– То ли еще будет, – вздохнул император.
– А куда они идут? – спросила Лиза.
– Нам до этого дела нет, – отрезал Петр. – Главное, чтобы сюда не проникли.
Царь не хотел нас пугать. Было понятно, что темныши со всей округи сползаются к нашей крепости. Без проблем обходят бетонные заграждения, обтекают военные грузовики и темным потоком заполняют мосты. Еще немного, и они приблизятся к нашему острову.
– Мало мы этих упырей стреляли, – пробормотал Даник.
Петр посмотрел на него с укором:
– Не называй их так, – сказал он. – Несчастные бедолаги. Сам себе простить не могу, что бросил их на произвол судьбы. От дел отошел, на молодых понадеялся…
Лиза отвернулась. Все же ей было стыдно за своего папашу-релоканта.