триарха, не упускающего случая расписать, как пагубно для души всякого христианина следовать за человеком, преданным анафеме самим Его Святейшеством. Император решил пойти на Иерусалим, но со столь малочисленным воинством, что рассудок требовал одновременно прибегнуть к дипломатии. Посему Фридрих отправил к аль-Камилу послов, а уж после повел армию вдоль побережья на юг.
Великому магистру ордена тамплиеров Педро де Монтегю предстояло принять важное решение. Ослушаться прямого приказа Папы он явно не мог, но при том понимал, что выступившая из Акры армия не знакома ни с местностью, ни с повадками врага. Позволит ли совесть тамплиерам жить дальше, если своим бездействием они допустят, чтобы христиан попросту перебили? А вдруг Фридрих в самом деле сумеет отвоевать Святой Город на поле брани или за столом переговоров? Если Иерусалим будет взят, тамплиерам первым делом нужно позаботиться о возвращении утраченной ставки на Храмовой Горе. Подчиняться императору де Монтегю не мог, но не мог и отпустить его одного. В результате армия Фридриха шла впереди, а Великий Магистр и рыцари Храма следовали за ней в дне пути. Госпитальеры, нашедшие такое решение вполне приемлемым, шли за тамплиерами по пятам. Подчиняться каким-либо указаниям отлученного императора ни тому, ни другому ордену не приходилось – в точности по наказу Папы.
На марше Фридрих обратился к увязавшимся хвостом военным орденам, дав волю своим дипломатическим дарованиям. Обещал Великим магистрам, что имя его не будет упомянуто ни в одном распоряжении, а все официальные приказы будут отдаваться именем Господа нашего Иисуса Христа, каковому служат они все. Великие магистры и командиры решили внять религиозным доводам, и вскоре тамплиеры с госпитальерами уже сопровождали Фридрихово – а вернее, Христово – воинство, направлявшееся в Арзуф, где Ричард Английский некогда сразился с Саладином, а оттуда в Яффу.
Пока солдаты Фридриха укрепляли оборонительные сооружения Яффы, его послы добились немалых успехов в переговорах с аль-Камилом. Ведая, что для мусульманских вождей необычайно важно не уронить собственное достоинство, император преподнес свои намерения султану именно с такой точки зрения. Дескать, прибыл он сюда по приглашению аль-Камила. Дабы сдержать слово, данное султану, Фридриху пришлось пойти на серьезный разрыв с главой собственной католической церкви. Нынешний Иерусалим – убогое, жалкое местечко: стены его разрушены, изрядная часть населения перебралась в другие края. Город не представляет серьезного интереса ни для аль-Камила, ни для ислама, зато жизненно важен для Фридриха, ибо, овладев оным, император сможет вернуться домой с честью и наладить отношения с религиозным главой. Для аль-Камила же все это означало попросту одно: в благодарность за один беззащитный город в глубине территории Фридрих отправится домой, предоставив султану возможность сосредоточить усилия на куда более богатом Дамаске.
И аль-Камил согласился уступить Иерусалим Фридриху, но только при определенных жестких условиях. Условия императора не волновали: ему принесли весть, что Папа исхитрился собрать войско, вторгшееся в итальянские владения Фридриха. Командует им Жан де Бриенн, с жаром ухватившийся за благословенную возможность свести счеты с бывшим зятем. Так что Фридриху хотелось убраться из Палестины куда сильнее, чем аль-Камил подозревал.
Условия были следующие: Фридрих получит Иерусалим, но восстанавливать оборону не станет. Вифлеем и Назарет тоже перейдут к нему, но Хеврон мусульмане оставят за собой. Священные места ислама надлежит почитать, посему христиане не должны претендовать на Храмовую Гору Харам эс-Шариф с двумя великими мечетями – Домом скалы и аль-Аксой. Фридрих согласился на все.
Тамплиеры были вне себя. Великий Магистр де Монтегю провозгласил, что его орден не пойдет на подобное соглашательство. Для христианства в целом важнейшим строением в Иерусалиме был храм Святого Гроба Господня, но для тамплиеров таковым была мечеть аль-Акса – здание, дарованное рыцарям-основателям Балдуином II и возведенное на участке, в честь какового их и нарекли. Тамплиеры решили не принимать никакого участия во вступлении Фридриха в Святой Город – тем паче, что императорский договор свяжет их обязательством хранить мир с мусульманами еще десять лет, когда сам Фридрих давным-давно будет дома.
Не менее возмущенный патриарх Иерусалимский поддержал тамплиеров, особенно рассердившись на то, что Фридрих позволил мусульманам оставить стражу на Храмовой Горе (точно такая же ситуация в наши дни выводит из себя ортодоксальных иудеев). И патриарх подверг весь город Иерусалим интердикту.
Человек, пренебрегающий Папой, запросто может пренебречь и патриархом, так что Фридрих въехал в Иерусалим 17 марта 1229 года и тотчас же постарался подольститься к мусульманам города, выказав знакомство с их обычаями – и тем самым лишившись приверженности многих христиан из своего окружения. Встав поутру после первого ночлега в городе, Фридрих осведомился, почему не слышно муэдзинов, призывающих правоверных на молитву. Ему отвечали, что призывы на молитву безгласны из уважения к христианскому императору. Он тут же заверил мусульман, что упивается голосами муэдзинов, возносящих хвалу Аллаху с минаретов, и попросил, чтобы призывы к молитве звучали, как обычно. А увидев католического священника, вошедшего в мечеть аль-Акса с Библией в руках, Фридрих приказал вывести сказанного пресвитера из храма и сорвал с него одежды в присутствии и христианских, и мусульманских зрителей, после чего повелел ему разнести весть всему духовенству, что отныне любое подобное осквернение священной мечети будет караться смертью. Император так превозносил ислам и попирал христианство, что результат оказался абсолютно противоположным желанному. Мусульмане поняли бы и с уважением отнеслись бы к чувствам человека, благоговеющего перед собственной религией, к его готовности умереть за христианство, но поносящий собственную веру и восхваляющий чужую не мог не вызвать у них подозрения.
Перед отъездом из Святого Города Фридриху предстояло исполнить еще одно дело – короноваться на трон королевства Иерусалимского в церкви Святого Гроба Господня. Патриарх, тамплиеры и госпитальеры на церемонию явиться не пожелали. Священнослужителей, способных свершить обряд помазания, тоже не нашлось, поскольку сам Фридрих все еще был отлучен от церкви, а Иерусалим пребывал под интердиктом. А из оставшихся самым близким подобием духовенства были тевтонские рыцари, за время этой кампании обнаружившие, что они в первую голову германцы, а уж во вторую – католики.
Обряд вышел совсем уж светский. Корона покоилась на алтаре, а император взял ее и возложил на свое чело, после чего его приятель Герман фон Зальца, Великий Магистр тевтонских рыцарей, зачитал панегирик самопомазанному королю, подготовленный для него самим же Фридрихом, где поминалась верность Фридриха священному обету крестоносца, превозносились его заслуги по возвращению Святого Города, несмотря на неразумное противление называющих себя христианами – под коими подразумевались тамплиеры, госпитальеры и патриарх Иерусалимский. Настало время, возгласил фон Зальца, упразднить отлучение сего верного сына церкви. Тевтонских рыцарей Фридрих вознаградил за верность, наделив их новоприобретенными землями близ Иерусалима, чем подлил масла в огонь гнева тамплиеров.
Нашлись и недовольные тем, как Фридрих получил Иерусалим у султана, ведь официально аль-Камил распоряжаться судьбой города не смел. Палестина принадлежала Дамаску, и народу этого города пришлось не по вкусу, что египетский султан передал в руки христиан их собственность, да еще освященную памятью Пророка и его ночного странствия к престолу Аллаха. И они закрыли ворота Дамаска и для египтян, и для христиан. Теперь на Фридриха осерчали уже местные бароны и итальянские купцы, только-только наладившие обоюдовыгодную торговлю между Дамаском – сухопутным средоточием караванных путей – и христианскими портами, отправлявшими товары в Европу. И вот но милости Фридриха источник прибыли иссяк. Они принадлежали к торговому званию, а не духовному, и Иерусалим не значил для них ничего или почти ничего. Так что они хотели лишь одного, чтобы Фридрих поскорей убрался с глаз долой и из сердца вон.
Словом, народ занял сторону патриарха, а также рыцарей Храма, поддерживавших каждое слово и каждое дело святейшего, направленные против германского императора. И тогда Фридрих надумал наказать тамплиеров, да так, чтобы уязвить их побольнее – захватить их могучую твердыню – Замок Паломников на Атлите и отдать его тевтонским рыцарям. Иные из сказанных германских рыцарей, видевшие Замок Паломников, пытались отговорить Фридриха от этого предприятия. Циклоническая крепость неприступна, запасов в ней довольно, чтобы выдержать многолетнюю осаду, кроме того она может постоянно снабжаться с моря, и в ней есть собственный источник пресной воды. Много людей сложит головы в попытке отбить Замок Паломников у тамплиеров, а осада затянется не на один год. Задерживаться в Святой Земле надолго Фридриху не хотелось, так что он отказался от идеи захватить замок, зато измыслил иной способ наказать тамплиеров, и привел план в исполнение, как только вернулся в Акру.
А вздумал он похитить Великого Магистра тамплиеров, чтобы увезти его в Италию заложником, дабы прижать орден к ногтю. С этой целью его солдаты перекрыли все улицы, ведущие к крепости тамплиеров в юго-восточном районе города. Проблема заключалась лишь в том, что всякий раз, когда Великий Магистр покидал цитадель, впереди, позади и по бокам от него ехали закаленные в боях рыцари-тамплиеры в полных боевых доспехах, не снимая дланей с рукояток мечей. И хотя германские солдаты были готовы исполнить приказания своего императора, эти бородатые фанатики, готовые умереть за своего Великого Магистра, обжигали недругов взорами, будто напрашиваясь на бой. Политические соображения требовали, чтобы германцы отвечали свирепыми взглядами, но благоразумие заставляло их держать руки подальше от оружия. И через несколько дней план похищения отбросили.