– Да.
– Доктор Нобл. К сожалению, но мне и, наверное, всем в здании суда это кажется жестоким, разрушающим преступлением разгневанного человека. Мужчины, который не смог смириться с изменой жены. – Он кивает присяжным. – Как было доказано ранее.
– Возражение, – говорит защита. – Это лишь его мнение, ваша честь.
– Одобряю. Задавайте вопрос, мистер Хэтчер, или заканчивайте.
Разгневанный адвокат подходит к свидетельской трибуне.
– Вы вообще учли измену миссис Рикер, когда делали выводы? Что такое болезненное предательство жены, с которой он был в браке больше двадцать лет, могло подтолкнуть его переступить грань?
Я смотрю прямо ему в глаза.
– Да.
Он откидывает голову назад и разводит широко руки.
– Не хотите поделиться, доктор?
– Вы боитесь свою жену, мистер Хэтчер?
Мой сложный вопрос смыл ухмылку с его лица.
– Прошу прощения?
– Ваша жена, – я киваю на его руку, на которой золотое обручальное кольцо, – Вы будете бояться свою жену, когда она узнает об интрижке с вашей помощницей? – Я бросаю взгляд на блондинку, которая сидит за столом обвинителя. – Потому что согласно Вашему провокационному аргументу насчет мистер Рикера, Вы должны быть очень напуганы.
По залу пробегает коллективный вздох.
Его губы изгибаются в раздражении, но помимо этого он отлично справляется, приняв равнодушный вид.
– Это всего лишь попытка отвлечь суд от дела, и Вы не можете быть еще более не правы в своем мнении, доктор Нобл. Что лишь должно доказать, что психология не слишком поможет в убийстве.
– Когда Вы впервые зашли в зал суда, – говорю я, приподнимая подбородок, – то провели помощника до стола, направляя рукой за поясницу. – Он пытается прервать меня, но я поднимаю палец. – Что можно объяснить простым добрым рыцарством. Тревожно, но возможно. Но, тем не менее, не нужно быть психологом, чтобы понять, что между вами роман; каждый в этом зале мог заметить очевидные знаки. У Вашей помощницы можно увидеть след от обручального кольца. Вы крутили свое во время суда. Каждый раз, когда Вы касались его, то проверяли телефон. Что могло быть нервной привычкой, но наше подсознание выдает то, что мы больше всего хотим скрыть.
Адвокат смотрит на судью.
– Ваша честь, Вы не можете позволить этому...
– Вы начали это, мистер Хэтчер. – Судья Геллар слегка виновато пожимает плечами.
– Также, – продолжаю я. – Все это время, когда Вы меня допрашивали, помощник периодически проверяла Ваш телефон. – Он оборачивается, чтобы посмотреть. – Подозреваю, что вы оба ждете ответа от Вашей жены. Возможное подтверждение того, что Вы продолжительно сможете провести время вместе.
Блондинка дергается, когда телефон Хэтчера вибрирует на столе.
Судья Геллар вздыхает.
– Хотите проверить свои сообщения, мистер Хэтчер?
Он поворачивается лицом к судье, бросая на меня недовольный взгляд.
– Нет, ваша честь. Не имею ни малейшего желания играть в игры. – Затем он обращается ко мне: – Мне не удалось понять, как попытка опозорить меня доказывает, что Вы правильно оценили Чарльза Рикера, доктор Нобл.
Я ерзаю на месте, пытаясь облегчить пульсирующую боль в основании шеи. Мне официально надоело сидеть здесь.
– Преступление в состоянии аффекта – это сиюминутный порыв. Чарльз Рикер после тщательного анализа был уверен в течение года, что у его жены кто-то есть. Как и вы, мистер Хэтчер, миссис Рикер пыталась скрыть свой роман. Так что если вы говорите, что отношения на стороне – достаточный мотив для убийства... тогда я бы была осторожна насчет планов на выходные.
На его напряженное молчание я добавляю:
– Мои выводы и диагнозы полностью задокументированы в файлах, которые я отправила Вашему помощнику. – Я киваю на гору бумаг на их столе. – Если бы Вы были также заинтересованы в деле, как и в Вашей «внеклассной» активности, то прочитали бы отчеты и не попытались бы предъявить столь слабую попытку защиты.
На его лице мелькает гнев, затем он делает неторопливый шаг к своему столу.
– Я закончил, ваша честь. Больше нет вопросов.
Судья Геллар качает головой.
– Тут я согласна, мистер Хэтчер.
Через час после моего допроса судебный процесс закончился, и присяжные удалились для решения. К сожалению, от таких громких дел нельзя держать прессу подальше. Судья Геллар делает все возможное, чтобы обеспечить Чарльзу справедливый суд.
Я уверена в том, что смогла заставить присяжных увидеть за ужаснейшим преступлением Чарльза его болезнь. И мистер Хэтчер, я уверена, больше никогда не позовет меня для дачи показаний. То есть двойная победа.
Бодрящий весенний запах приветствует меня, когда я выхожу из здания суда. В Мэне так свежо весной, как будто каждому дан второй шанс. Я вдыхаю запах жасмина, позволяя ему очистить мой организм от закончившегося процесса. Я спускаюсь по ступенькам, осторожно пытаясь не спровоцировать очередной приступ, и мою руку охватывает боль.
Она острая и не нормальная. Когда я поворачиваюсь, на меня обрушивается холодная жидкость, и из-за шока перехватывает дыхание. Я бросаю свой портфель и вытираю с лица густое вещество.
Мои руки покрыты красным.
– Ты выпустила убийцу! – кричит женщина. Она бросает в меня металлическое ведро, на ее престарелом лице гнев. – Этот дьявол убил мою сестру. Сжег ее заживо и зарубил. Ее кровь на твоих рука, животное!
Мой рот приоткрывается и сразу же наполняется металлическим привкусом крови. Я закашливаюсь. У меня есть всего пара секунд, чтобы понять, что происходит, прежде чем она быстро сбегает по ступенькам под звуки сирены.
Глава 2
КРОВЬ
ЛОНДОН
Свиная кровь. Если верить другу-лаборанту, который любезно согласился проверить образец, сестра Марго Рикер окатила меня свиной кровью. Подозреваю, что для нее я была почти такой же плохой, как и копы. Потому что это единственное объяснение, почему она выбрала свиную кровь1.
Или это или она держит свиную ферму...
И так как эта теория не ведет ни к чему хорошему, я, пожалуй, лучше остановлюсь на версии с копами и походом в мясную лавку
Я не стала выдвигать обвинения. Незачем этой семье страдать еще сильнее. И благодаря тому, что я избавила себя от похода в участок, мне удалось успеть на дневные сеансы с пациентами.
Два часа в душе, а потом в ванне, а затем еще чуть-чуть в душе, а я все еще чувствую остатки свиной крови на коже. Нет никакого смысла даже пытаться как-то отчистить дизайнерский костюм, он оказался в мусорке, как и мое достоинство. А ведь мне он так нравился.
Даже спустя десять лет мне сложно смириться с тем, как много денег я трачу на брендовую одежду, чтобы, в конце концов, выбросить ее. Бум. И это давящее, неприятное чувство лишь напоминание из прошлого – наше представления о себе настолько в нас укоренились, что никакие деньги это не исправят.
И хотя я роскошно одеваюсь, но смотря в зеркало, я все еще вижу ту бедную девушку из маленького городка. Ее бледную кожу, запавшие мрачные глаза и обесцвеченные волосы.
Я перебрасываю роскошные темные локоны через плечо и открываю дверь. Я потратила годы, помогая другим принять будущее, свободное от их прошлого, поэтому может показаться, что мне не знакомы такие проблемы. Тем не менее, я посещаю личного психолога, стараясь стать кем-то большим, чем бедная девушка из Холлоуза, штат Миссисипи.
И то, что меня облили свиной кровью, нисколько не помогает.
Поднимаясь на лифте, я использую время, чтобы заколоть волосы и закинуться мышечным релаксантом. Повторный душ не помог преодолеть вспышку злости. Горячая вода только разжигает эмоции. Настолько, что в приступе гнева я повернула рычаг до упора.
Это была плохая замена моему обычному контрастному душу, который пришлось пропустить из-за заседания суда. Что такое маленькая порция свиной крови в довершение всего? Надо будет сказать Лейси, чтобы записала меня к хиропрактику.
На шестом этаже двери лифта открываются. Мой этаж. Стучу девятисотдолларовыми шпильками по полированной поверхности полов и переработанной древесине. Стены в офисе успокаивающе серые. На стенах предусмотрительно на уровне глаз развешаны произведения декоративного искусства, чтобы мои высокооплачиваемые клиенты не пялились на закованных преступников, ждущих в приемной.
Мне следовало сделать ремонт сразу после того, как я арендовала этаж, и создать отдельную комнату ожидания – такую, где бы я могла спрятать неугодных посетителей, – но это бы означало, что я смирилась с действительностью, что позволило бы мне работать в прежнем направлении, а я хотела это прекратить.
Я пожимаю плечами, стряхивая напряжение утренних событий, и подхожу к стойке администратора.
– Боже, с тобой все в порядке? – Спрашивает Лейси вместо приветствия. Очевидно, слухи уже распространились. – Это было в новостях, – отвечает она на мой невысказанный вопрос. – Мне очень жаль, Лондон. Почему ты не взяла выходной?
Я растягиваю губы в натянутой улыбке. Признаю, кровавый душ с утра пораньше – это экстремальный способ встретить день, даже для меня – но у меня бывало и похуже. На меня плевали, душили, практически испражнялись... так что, по крайней мере, на этот раз мне не понадобился укол пенициллина. Тем не менее, я, вероятно, должна играть роль оскорбленного врача.
– Я в порядке, спасибо. Ничего такого, с чем бы я не справилась. В следующий раз напомни надзирателю, чтобы он не приводил заключенных, пока я не назначу им сеанс.
Лейси сообразительная. Лучшая в своей группе в Йеле. Я не упрекаю ее, а она привыкла к моему резкому настроению. Она крутит мобильный телефон, смахивая уведомления.
– Поверь мне, – говорит она, опустив глаза, – я ему говорила. Я не больше тебя хочу, чтобы они здесь терлись.
Лейси не только умна, но и красива. Длинные светлые волосы и пышная грудь. Заключенные не упускают возможности поглазеть на нее. Я расправляю плечи и поправляю очки.
– Я разберусь.