– Просто дай объяснить!
Схватив его за рубашку в районе талии, я снова протиснулась между ним и Хаосом. Я пыталась выстроить между нами стену, и получилось лишь потому, что он позволил мне.
Ронан помедлил, перевел взгляд на меня и указал пистолетом на дом.
– Возвращайся внутрь.
Я проигнорировала его и выпалила:
– Он был ранен! – Я крепче вцепилась в его рубашку, слезы жгли глаза. – Я знала, есть вероятность, что он меня укусит, но все равно помогла ему. Это моя вина, не его!
Ронан не слушал меня. Ему не важны были причины. Напряжение накрыло двор, все смотрели на нас.
– Иди. Внутрь. – Голос его был спокоен, но с грубыми нотками, требующими абсолютного повиновения, подрывающими мою решимость. Его пристальный взгляд леденил кровь. Он сделает это, несмотря на все мои мольбы. Он уничтожит Хаоса и тем самым растопчет мое мягкое сердце. Потому что я для него бесполезна. Точно так же, как я была бесполезна для папы, Причалов и Ивана. Но теперь, когда я ощутила толику сопричастности к Хаосу, я не могла позволить Ронану украсть у меня это.
Презрение поглотило меня целиком, разожгло огонь в венах.
– Ты хочешь моих страданий? Тогда возьми их! – Я толкнула его в грудь, боль в запястье отдалась по всей руке. – Можешь забрать у меня все, но я не позволю тебе сделать это.
Он сжал челюсти, когда я снова толкнула его, но не пошатнулся.
– Ты не выбрасываешь вещи просто потому, что они тебя поранили! – Моя грудь вздымалась, от силы эмоций давление снова упало, в затуманенном взгляде поплыли черные точки. Волна головокружения заставила опустить взгляд на его губы, к тонкому шраму, рассекшему нижнюю. Холод, покусывавший кожу, удерживал меня в сознании, хотя в ушах звенело, как будто я погружалась под воду. Это напомнило мне о том, как он, по моему убеждению, получил этот шрам.
Тяжесть скопилась внутри, заглушив гнев в груди.
– Ты причинил мне боль… – Тихие слова унеслись с порывом ветра, взметнувшего снег. – И я все равно помогла бы тебе. Я бы спасла тебя мальчиком, даже зная, что ты со мной сделаешь…
Я рыдала, не прекращая, бросая свое сердце к ногам Ронана перед всеми его людьми, тогда как выражение его лица говорило, что ему было бы интереснее читать скучный раздел газеты. Хотя нечто промелькнуло в его глазах, прежде чем они скользнули к моему запястью, которое пульсировало в такт биению сердца. Затем он взглянул на мои босые ноги, заставив меня болезненно ощутить, как снег обжигает стопы.
Накал эмоций спал, оставив меня опустошенной и неуверенной. Когда я покачнулась, он сунул пистолет обратно за пояс, обнял меня за талию и поднял. Этот человек без угрызений совести мог застрелить любимого Пушка пожилой дамы, и все же в его объятиях я чувствовала себя комфортно.
Дрожь пробежала по мне, мое замерзшее тело впитывало его тепло.
– Я буду ненавидеть тебя вечно, если ты причинишь ему боль, – оглушенно сказала я.
– Ты слишком драматизируешь для утра вторника.
От его слов пришло неловкое понимание того, что все смотрят на нас. Накатил легкий стыд, я уткнулась лицом в шею Ронана и пробормотала:
– Это был отличный монолог.
– Достойный «Оскара», – ответил он с оттенком скупого юмора. – Почти обморок был очень убедителен.
Когда мы вошли в дом, он сказал что-то Юлии на пути в столовую, где поставил меня на ноги.
Он протянул руку.
– Дай посмотреть.
Зная, о чем он просит, я, защищаясь, поднесла руку к груди.
– Правда, не все так плохо.
– Значит, дай мне, черт возьми, посмотреть.
Я вздохнула и повиновалась. Взгляд Ронана на рану заставил ее пульсировать, и я закусила губу, чтобы не поморщиться, прежде чем сказать:
– Полагаю, у вас нет пластыря?
Темный напряженный взгляд Ронана на секунду встретился с моим.
– Тебе нужно наложить швы.
От этой мысли живот скрутило. Я уже была на волосок от обморока, боль от иглы, пронзающей кожу, несомненно, обеспечила бы его.
– Я хочу услышать второе мнение, – сказал я, как будто только что узнала у врача дурные вести.
Он сухо посмотрел на меня и, когда Юлия вошла в комнату с аптечкой в руках, сказал ей что-то по-русски. Она даже не взглянула на мою руку, прежде чем объявить:
– Вам нужны швы, девушка.
Я зло взглянула на Ронана.
– Сядь, – потребовал он.
Я плюхнулась на стул.
Следующей к вечеринке присоединилась Полина. Она бросила любопытствующий взгляд на мое запястье, как будто это было самое интересное, что случилось за утро. Я нечасто видела кухарку, но ее выкрики по-русски после звона кастрюль и сковородок были обычным делом.
Когда она поставила передо мной полную тарелку, мой желудок громко заурчал. Я умирала с голоду, но во мне было достаточно упрямства. Я поблагодарила Полину, но к еде не притронулась.
Издав разочарованный звук, Ронан схватил мое лицо и повернул к себе.
– Ты съешь все до крошки с этой чертовой тарелки.
Я встретилась с ним взглядом.
– Съем, если пообещаешь, что ничего не сделаешь Хаосу.
– Я не обязан ничего тебе обещать.
Что-то подсказывало, что он нечасто разбрасывался обещаниями, и если я добьюсь хоть одного, он это обещание выполнит.
– Ты не обязан, – тихо сказала я. – Я прошу.
Прошла долгая секунда, его желваки задумчиво ходили под скулами. Он был так близко, что его глаза мерцали темно-синим. Я всегда считала его безумно красивым, но теперь это зрелище поразило меня, словно удар в грудь, разлив тепло по всему телу. Одно лишь властное прикосновение его руки к моему лицу вызвало горячую волну в крови, скользнувшую ниже, вызвав болезненные ощущения между ног. Мои губы приоткрылись, и его взгляд опустился на них, прежде чем снова подняться к глазам.
– Твоя голодовка окончена, – хрипло сказал он и подождал моего ответа. Я кивнула, в груди стало легче от осознания того, что он общается со мной. Его большой палец коснулся моей щеки, тело жаждало ласки на губах, которые покалывало от предчувствия.
– Ты позволишь Юлии наложить швы без единой жалобы, – продолжил он.
Не в силах вздохнуть, я кивнула.
– И если снова увижу тебя рядом с Хаосом, – его хватка стала сильнее, – даже реки слез его не спасут. Ты меня поняла?
Я поджала губы, это условие мне понравилось меньше всего. Хотя держаться подальше от Хаоса было лучшей альтернативой. Когда я кивнула, его рука соскользнула с моего лица, оставив горячий след. Я хотела словесного обещания, но хитрого взгляда было более чем достаточно.
Я только что пошла на сделку с Дьяволом.
Мое сердце сжималось от всевозможных наивных предположений: может быть, это обещание откроет возможность следующего, может быть, где-то глубоко под скорлупой Ронана лежит чудесная шоколадная начинка, может быть, я нашла его спасительное милосердие.
Хотя все мои надежды пошли прахом, когда он закончил, бросив на прощание:
– И никогда, мать твою, не смей перечить мне перед моими людьми.
Глава тридцать пятая
kilig (сущ.) – бабочки в животе
Татуированные пальцы скользнули вниз по моим ногам, и шероховатость его рук оставила после себя мурашки. У меня перехватило дыхание, когда он раздвинул мои бедра. Моя кожа была такой чувствительной, что я отзывалась на малейшее прикосновение. Его губы скользнули вниз по моей шее, посасывая и покусывая, прокладывая дорожку к моей груди. Пустота пульсировала в низу живота, умоляя о заполненности и движении.
Глухой удар погасил пламя внутри меня как свечу. Мои глаза резко открылись, чтобы увидеть, как книга упала у меня с колен. Я прерывисто вдохнула и с чувством отвращения к безнравственным грезам, засасывавшим меня, встала с подоконника и принялась мерять шагами комнату.
Уже перевалило за одиннадцать, а я все еще не могла заснуть. Каждый раз, как закрывала глаза, беспокойство росло под кожей, изнуряя тело. Лунное притяжение творило волшебство с моим недавно оскверненным телом. Хотела бы я, чтобы причина была лишь в этом, но мои фантазии не имели ничего общего с плотскими ритуалами и свиданиями в лесу.
Я все еще чувствовала его на себе: на губах, на шее; он был в моей голове. Я ощущала постоянное томление меж бедер. При этой мысли сердце застучало быстрее, а соски под футболкой затвердели.
Я сходила с ума.
С растущим разочарованием схватила книгу и побрела по коридору. Без Ронана в доме было тихо и темно. Он уехал в Москву вскоре после того, как Юлия закончила накладывать швы на мое запястье, и больше не появлялся. Мне было интересно, не ужинал ли он сейчас с Надей. Не трахал ли он ее так, как ей было нужно. От этой мысли у меня скрутило живот, и я отогнала ее.
Я направилась вниз по лестнице, тихо заскрипевшей под моим весом. Лунный свет проникал в библиотеку серебряными лучами, в которых искрились частички пыли. Я встала на цыпочки, чтобы вернуть «Гроздья гнева» на место. И тут знакомый запах сигар – специи и эвкалипт – заполнил мои легкие.
– Котенок.
Книга выскользнула из пальцев, и я развернулась. Мое сердце колотилось. Ронан сидел за столом, грозная тень под белым облаком дыма.
Я положила руку на грудь.
– Боже, ты меня напугал. – Именно в этот момент я поняла, что больше не опасаюсь его присутствия и что монстр, которого я когда-то боялась, теперь был тем, с кем я рада столкнуться в темноте.
– Если б я не знал тебя, подумал бы, что ты пытаешься меня соблазнить, – протянул он, его темный взгляд, источая покалывающее тепло, скользнул по моим бедрам. – Но мы оба знаем, что ты более прямолинейна… и, скажем так, неуклюжа.
Он выглядел и говорил как джентльмен, но когда выдохнул небольшое облачко дыма, те завились над его головой словно рога.
Он говорил о том, как я впервые поцеловала его – как едва не промахнулась мимо его губ. Раздражающий комментарий должен был подавить мое желание, но этого не случилось.