– Соберись. Да, тебе кажется это ужасным, но ты просто не представляешь, что тебя ждёт, если ты перестанешь делать, что велят.
Слова прозвучали угрожающе, но мне показалось, что в голосе Мика проскользнула тень сочувствия, отчего всё происходящее выглядело ещё более нелепым.
– Я больше не могу, – еле слышно проговорила я.
– Ещё как можешь. В новом задании нет ничего сверхъестественного. Ты всё поймешь, когда заглянешь в конверт.
Я высвободилась, уронив конверт. Мик наклонился, поднял его и вложил мне в руку. Неверным шагом я двинулась к дому. По щеке катилась слеза.
Несколько дней я не прикасалась к конверту. Но когда, собравшись с духом, наконец открыла его, то поняла, что на этот раз речь шла об ограблении другого типа – обычный налёт на бутик в городе. Мне следовало подобрать магазин с самой слабой системой защиты, но при этом с дорогостоящим ассортиментом товара. Ясно, почему именно мне поручили это задание. Никто в целом мире не заподозрит меня, Каролину Экестедт, в организации ограбления.
И я отправилась гулять по самым дорогим бутикам в районе Стуреплана.
Молоденькая ухоженная продавщица в дружелюбной, расслабленной манере показывала сумки в бутике «Боттега Венета», пока я отмечала про себя, что самые дорогие модели были выставлены на витрине, и раздумывала, устоят ли они против экскаватора-погрузчика.
Точно так же никто не удивился бы, увидев, как я вхожу в двери магазина на Библиотечной улице, где продавали часы «Ролекс». При этом я походя проверяла, можно ли справиться с замком с помощью отмычки, и если можно, то сколько времени это займёт. И никто ни разу не заподозрил меня ни в чём преступном.
Привычка к тщательности брала верх, несмотря на полное отсутствие энтузиазма. Прочесав самые дорогие магазины города, я весьма неохотно остановила свой выбор на том, в который было проще всего проникнуть. Бутик «Шанель» открылся совсем недавно и сулил хорошую добычу. Столь же неохотно я провела ночь, прописывая схему действий, где подробно указала, сколько нужно людей и что при этом потребуется, где грабителей должен ждать автомобиль, где его затем следует бросить и пересесть на новый. Ещё никогда я не чувствовала себя такой одинокой, как в ту ночь, когда сидела у себя на кровати и составляла план предстоящего ограбления.
Зазвонил телефон. Я посмотрела на дисплей. Номер был незнакомым. Кому я могла понадобиться в такое время? Обычно если кто-то и звонил по ночам, то только ты, когда задерживалась на какой-нибудь вечеринке и оставалась ночевать у подруги, но сейчас была середина недели и ты спала дома в своей постели. Я заколебалась, стоит ли брать трубку. Наконец не выдержала и нажала на зелёную кнопку:
– Алло. Кто это?
Прошло какое-то время, прежде чем на другом конце провода ответили. Голос был сердитый и страшно знакомый:
– Это Эрик.
Я тяжело сглотнула. Твой отец ещё ни разу не звонил после своего ухода.
– Что тебе нужно? Звонишь глубокой ночью…
Мой голос прозвучал неуверенно, и это меня разозлило.
– У нас в Америке сейчас день. Как у тебя дела? – спросил Эрик, и я начала догадываться, что разговор обещает стать малоприятным.
– Хорошо, – коротко ответила я.
Внезапно захотелось, чтобы, несмотря ни на что, Эрик действительно переживал и волновался обо мне, как когда-то раньше. Меня обуревало страстное желание поговорить с ним, рассказать обо всём, что случилось, чтобы он выслушал и помог. Но я знала, что с Эриком всё будет наоборот, если в моей ситуации возможно было какое-то «наоборот».
– Я хотел спросить у тебя только одну вещь, – продолжил Эрик. Чувствовалось, что он прямо-таки кипит от возмущения.
– О'кей, спрашивай.
– Ты действительно сказала, что я забрал эту мазню с клоуном? Я узнал об этом от Мартина. Его Анна чрезвычайно возмущена тем, что я якобы спёр картину. Мне плевать, что там думает эта ведьма, ей ты можешь заливать, сколько хочешь, но Мартин – мой друг. Я не собираюсь терять друзей из-за твоей наглой лжи.
Вот что, значит, больше всего беспокоило Эрика? Не развод, не финансы, не жизнь и здоровье дочери, а слух про то, что он якобы забрал картину? В который раз я глубоко пожалела о своей лжи.
– Ничего, ты сможешь всё уладить. Без меня справишься…
– Я хочу получить право на воспитание Алисы, – перебил меня Эрик не терпящим возражения тоном. – И я пойду на всё, чтобы этого добиться.
«Это что, угроза?» – подумала я, а вслух сказала:
– Сидя в Нью-Йорке, тебе будет трудно оформить опеку над шестнадцатилетним подростком. Алиса уже достаточно большая, чтобы всё решать самой. И она хочет остаться здесь, со мной. Я говорила это уже несколько раз.
– Просто Алиса не знает всего, – заметил Эрик.
– Что ты имеешь в виду?
– Я знаю, откуда у тебя на счету появились деньги – ты продала своего Пикассо на аукционе Лемана за восемьсот двадцать тысяч крон. Для меня вот только загадка, как тебе удалось спихнуть за такие деньги подделку, но что сделано, то сделано. Короче, если ты помешаешь мне оформить опеку над Алисой, я заявлю на тебя в полицию. Как ты понимаешь, торговля фальшивыми произведениями искусства сурово наказывается законом.
Эпизод 5
Я смотрела в сгустившуюся темноту комнаты, но не различала предметов, вообще ничего не видела. До слуха доносилось только дыхание Эрика в трубке, отчего казалось, что он совсем близко, хотя на самом деле находился за тысячи километров отсюда.
– О том, что ты продала картину, мне рассказал Юхан. Он заходил на сайт аукциона, чтобы купить кольцо своей новой подружке. Тогда-то он и обратил внимание на Пикассо. И был немало удивлен тем, что поддельная картина продается за восемьсот двадцать тысяч крон. Я серьёзно говорю, если ты не поможешь мне оформить опеку над Алисой, то…
Я была совсем не готова к подобному разговору. Как мне следует реагировать? Злость – это всё, что я сейчас чувствовала.
– Ты страшный человек, Эрик. Ты хоть знаешь это? В голове не укладывается, как тебя только земля носит. Как можно быть настолько подлым? У тебя вообще совесть есть? Давай беги в свой суд. Отсюда я не смогу тебе помешать. Но Алису я никогда не предам. Она хочет жить со мной. Надеюсь, ты это усёк. Если же нет, пеняй на себя!
И я нажала на красную кнопку на аппарате. Потом вообще выдернула шнур из сети. Долгое время я сидела на постели, уставившись в молчаливую темноту за окном. В голове шумело, словно там ползла целая колонна грузовиков. Где-то очень глубоко остро и назойливо свербело чувство одиночества. Вот он, Эрик, человек, на которого я угрохала половину своей жизни. И что в результате?
Я вспомнила, как мы познакомились. В то время я была с Улле. Я встретила его во время учёбы в старшей школе и сразу поняла, что мы с ним родственные души. В первый раз я увидела его на пляже в Биаррице, где мы оба проводили каникулы, занимаясь сёрфингом. Улле был на несколько лет старше, изучал морскую биологию и готовился стать настоящим ученым-исследователем. Мои друзья прозвали его Мулле и любили дразнить меня, напевая: «Мулле Мек – ох и умный человек!..» По их мнению, он был слишком взрослым для меня. Я же знала, что он именно тот, с кем можно провести всю жизнь.
Потом среди моих знакомых появился Эрик. Сначала я его не замечала. Но он начал всё чаще приходить на вечеринки. Потом принялся упорно и настойчиво ухаживать за мной, хотя я сразу ясно дала понять, что у меня уже есть парень. Но всё же Эрику своей решительностью удалось пробудить во мне любопытство. Кто знает, возможно, он лучше, веселее и вообще это более удачный выбор, чем Улле? Манера Эрика презирать всяческие условности и церемонии дарила мне свободу и чувство облегчения. Он был самоуверен до невозможности, и ничто не могло в нем эту самоуверенность поколебать. Он мог, недолго думая, в любой день недели отправиться на вечеринку к друзьям, обожал быструю езду и, не моргнув глазом, нарушал все правила парковки. Плевал на один экзамен и жульничал на другом. Всё можно решить – вот был его девиз, и так оно и было. По какой-то странной прихоти судьбы Эрик избегал неудач и ни разу не терпел по-настоящему крупных поражений. Мы ещё даже не были парой, когда он как-то во всеуслышание заявил: «Мы с Каро поженимся». Я тогда рассмеялась и сказала, что этого никогда не будет. На что Эрик возразил: «Ещё как будет, просто ты этого ещё не поняла». Я избегала его, всячески давала понять, что он меня не получит. Но в конце концов дрогнула. Несколько месяцев подряд я жонглировала чувствами двух парней. Улле сначала думал, что это просто такая стадия, через которую я должна пройти, во всяком случае, я старалась его в этом убедить. Он терпеливо ждал, пока наконец ожидание не обернулось для него унижением. Одним ранним утром он словно разъяренный бык ворвался в мою квартиру и застал в постели с Эриком. Он принялся метать громы и молнии, был готов набить Эрику морду. Напряжённый словно стальная пружина и весь красный как рак, Улле наскакивал на Эрика со словами: «А ну выйдем поговорим!» Если бы я не вмешалась вовремя, он бы точно побил Эрика. Именно тогда, в этой суматохе, я приняла окончательное решение: я остаюсь с Эриком. Я накричала на Улле, велела ему убираться и больше не показываться мне на глаза.
Услыхав это, Улле сник и, устало покачав головой, произнёс: «Что ж, если так, я ухожу. Живи своей жизнью. Что я могу поделать?»
И вот теперь я подумала, как сложилась бы жизнь, если бы я приняла тогда другое решение? Если бы я осталась с Улле?
Постепенно я вновь обрела способность двигать руками. Они казались мне тяжёлыми, словно налитыми свинцом. Рядом на тумбочке лежал дежурный телефон. Мик был единственным, с кем я могла сейчас поговорить. Я взяла телефон и послала ему сообщение: «Очень нужно. Приезжай».
Ответа не было. А чего я, спрашивается, ожидала посреди-то ночи? Я не знала, сколько я так просидела в темноте, то и дело проверяя, не пришло ли ответное сообщение, когда внезапно с нижнего этажа послышалось слабое постукивание. Стараясь не шуметь, я быстро спустилась по лестнице и оказалась в кухне. Там, перед стеклянной дверью, словно мрачная тень стоял Мик.