Я открыла ему, жестом показав, чтобы он не шумел.
– Алиса спит наверху, – прошептала я.
– Что случилось? Кажется, всё спокойно, – раздражённо проговорил он.
Входить в дом он явно не желал.
– Нет, не уходи.
Я ненавидела эту фразу, этот безнадёжный призыв, которой всегда является признаком слабости, но в тот момент это было единственное, что мне удалось из себя исторгнуть.
– Я как идиот примчался, подумал, что действительно что-то случилось. А оказывается, нашей избалованной мамаше из богатого квартала просто не спится по ночам… всё решаешь проблемы мирового масштаба? Я уезжаю.
– Останься, я не знаю, что мне делать. Почему мы не можем поговорить как нормальные люди?
Мик ничего на это не сказал, но всё же остался стоять.
– Зайди. Сядь. Нам нужно поговорить, потому что у меня появилась проблема, с которой мне одной не справиться.
– У тебя довольно много проблем, в решении которых я тебе не помощник, – язвительно отозвался Мик, но всё же, немного поколебавшись, сел напротив за кухонный стол и вопросительно поднял бровь, показывая, что он слушает.
– Так вот. Только что у меня состоялся разговор с моим бывшим мужем. Он узнал, что я продала картину.
– О'кей, продолжай, – кивнул Мик.
– И теперь он собирается пойти в полицию, если я не позволю ему оформить опеку над Алисой.
Мик вздохнул:
– Я же тебе не адвокат по разводам. Это не моя проблема.
И откинулся на спинку стула, словно пытаясь отделаться от этого разговора.
– Но ты не знаешь Эрика. Даже если я позволю ему оформить опеку, он всё равно настучит на меня в полицию. Просто так. Из вредности. И тогда не поздоровится всем нам.
Мик, казалось, что-то обдумывал. Наконец он произнёс:
– Хорошо. Значит, дела обстоят так. Сам факт продажи картины был стёрт из всех файлов аукциона Лемана. Словно её никогда не существовало. Нам достаточно было показать заключение от одного всемирно известного эксперта, подтверждающего, что картина – подделка. По сравнению с ним леманские оценщики – несведующие любители. Вся эта сделка – сплошной позор для организаторов аукциона. Им совсем не на руку, чтобы слухи об этом проникли в СМИ, и в этом наши интересы совпадают. Порой куда удобнее, когда люди или предметы исчезают без следа, как дым. Так что можешь не переживать по поводу угроз твоего бывшего. В конечном счёте ему будет очень сложно что-то доказать.
– Но кто угодно может показать скриншот страницы сайта аукциона, где была размещена картина.
– Слушай сюда, – сердито сказал Мик. – Если твой бывший решится предпринять что-то серьёзное в этом смысле, мы позаботимся о нём. Одну мы тебя не бросим.
Когда я услышала эти слова: «Одну мы тебя не бросим», внутри словно лопнула туго натянутая струна. Я больше не могла сдерживать то, что так долго копила в себе. Я затряслась и завыла. Слёзы душили. Внезапно я почувствовала на своей спине тепло руки и ощутила аромат сандала. Близко-близко.
– Успокойся, – проговорил Мик.
– Я больше не хочу этим заниматься, – провыла я между всхлипами.
Мик вздохнул и убрал руку:
– Вот только не надо всё усложнять.
Внезапно он засомневался, и вся его жестокость, холодность и угрозы словно отошли на второй план.
– Я понимаю, как тяжело для такой, как ты, оказаться в подобной ситуации. Вот почему я с самого начала предупреждал тебя и советовал уплатить долг. Я боялся, что именно мне поручат подчищать твою ошибку. Но так оно и вышло. Такая красивая дама из Виикена – и такой печальный конец… Но, к счастью, ты оказалась самой крутой девчонкой, которую я когда-нибудь встречал. Одно удовольствие смотреть, как ты работаешь.
По моим щекам продолжали течь слёзы. Я кивнула и слабым голосом произнесла:
– Я не хочу, чтобы исчезла Алиса. На остальное мне плевать, но я хочу сохранить дочь. У меня больше никого нет. Поэтому я и работаю на вас.
С моей стороны это было самой большой глупостью. Показывать свои слабости человеку, который больше всего в них заинтересован. Но это было и так очевидно. Не так уж трудно догадаться, что мать сделает всё ради своего ребёнка.
– Вам, конечно, всё равно, что я уже чёрт знает сколько на вас работаю, но всё же долго мне ещё остаётся?
– Алиса. У тебя остаётся Алиса.
Я подняла голову и взглянула на Мика. Его лицо выражало искреннее беспокойство.
– Ты ведь не злой человек. Зачем подвергаешь меня этим испытаниям? Почему не дашь просто уйти? – спросила я.
– Это не так просто. На свете нет исключительно добрых и исключительно злых людей. Я в деле не один. И не всё решаю. – Он вздохнул, прежде чем продолжить. – Нам нужны такие, как ты. Ты не вызываешь подозрений. Умна и быстро соображаешь. А самое главное, находишься в стороне от нашего мира. То есть риск ввязаться в какие-нибудь переделки для тебя практически нулевой. Но факт остаётся фактом. Ты продала поддельную картину и теперь должна.
Но разве я не была наказана сполна?
– Эрик забрал с моего счёта почти половину тех денег, что я получила, хотя прекрасно знал, в каком я бедственном положении. Он сделал это нарочно, чтобы ранить меня, сделать меня нищей, чтобы Алиса не захотела со мной жить. Оставшуюся сумму я потратила, чтобы открыть своё агентство.
Мик хлопнул в ладоши:
– Мне жаль, но я ничем не могу тебе помочь. Ты сделала то, что я тебя просил?
Я кивнула.
– Я так боюсь, что опять кого-то ранят, – проговорила я. – Ты должен пообещать мне, что никто не пострадает.
– Ты же сама всё спланировала, значит, должна была предусмотреть, что такие дела лучше всего проворачивать рано утром. В это время на улицах никого нет. Мне пора. Где твоя схема?
Я поднялась к себе в спальню, чтобы забрать бумаги с планом операции. Когда я вернулась обратно, Мик по-прежнему сидел на кухне, но теперь не один. Ты спустилась и смотрела на него во все глаза, взъерошенная и в пижаме.
При виде этой сцены я запаниковала. Первой мыслью было, что Мик сейчас прибьёт тебя. Сколько раз за последние месяцы я тряслась от страха, что он или типы вроде него начнут тебе угрожать или, чего доброго, убьют.
В последнее время моё беспокойство из-за твоей безопасности просто зашкаливало. Всеми силами пытаясь это скрыть, я держала под контролем каждый твой шаг.
Но почти сразу стало понятно, что дела обстоят с точностью наоборот. Мик выглядел растерянным, почти сконфуженным. Ему было явно не по себе от соседства с ни о чём не подозревающим ребёнком. Я возблагодарила свою счастливую звезду за то, что та наградила меня такой замечательной дочерью, которая, несмотря на все свои подростковые замашки, всё же была классной девчонкой. Ты не стала закатывать сцен из-за того, что в нашем доме посреди ночи на кухне сидит какой-то незнакомый мужик. Вы почти не успели ничего сказать друг другу, но я нутром почуяла, что эта встреча изменила взгляд Мика на ситуацию и сильно осложнила его жизнь. Несмотря на все старания казаться брутальным и бесчувственным, чудовищем он всё-таки не был.
– Мама, ты не перестаешь меня удивлять. Ну у тебя и выбор! Что тут скажешь? Не красавец, конечно, но и не урод. Кажется, он растерялся, когда меня увидел, – оторвавшись от своего смартфона, сказала ты за завтраком, принимая Мика за моего нового бойфренда. – Я так понимаю, он не богач, но зато не старая пузатая развалина. Вполне ничего себе. Так держать! – выкрикнула ты то ли в шутку, то ли всерьёз и опять вернулась к смартфону. И, не поднимая головы, добавила: – Всё нормально. Можешь приводить его сюда и в дневное время тоже, хотя ты, наверное, боишься, что подумают соседи. Кто знает, вдруг он вампир?
Всё-таки иногда ты бываешь очень прозорливой.
В ресторане в самом углу зала сидела Петра и задумчиво взирала на бокал красного вина у себя в руке. Я столько раз соглашалась и столько раз переносила эту встречу, что в конце концов мне пришлось даже извиниться. В последний раз мы виделись на собрании книжного клуба дома у Петры. Скандальное завершение того вечера, а также недавние трагические события в жизни подруги не располагали к общению, я всеми силами пыталась отделаться от этой встречи. Тот факт, что Петра пришла раньше времени и выбрала тихое, уединённое местечко в зале, а не в уютном баре, тоже не сулил ничего хорошего. Всё свидетельствовало о том, что Петра вознамерилась поговорить серьёзно. Я нацепила на лицо самое жизнерадостное выражение, на которое была способна в предложенных обстоятельствах, и решительно приблизилась к столику.
– Как здорово, что мы наконец-то встретились! – воскликнула я.
– Да, это было не так-то легко, – осторожно проговорила Петра и попробовала улыбнуться. – Прости за то, что я тогда наговорила, кажется, я слишком много выпила в тот раз. Уф, как же мне было паршиво на следующий день. Луиза всё никак не идёт у меня из головы. Ну откуда мне было знать, что она действительно неграмотная! Прости, я хотела сказать, дислексик. Я-то думала, она просто лентяйка.
– Не переживай, Петра. Сама того не желая, ты оказала ей услугу. Обнажила правду, от которой невозможно отвернуться. Анна говорит, что Луиза сейчас ищет способы, как решить проблему.
– Правда? Спасибо! Как приятно это слышать! У меня и так полно неприятностей, ещё не хватало добавить к этому нечистую совесть.
– Ну да. Как дела с долгами? Как Андерс? – спросила я.
– Ты спрашиваешь, как мои дела? Да никак, если не считать, что я день и ночь думаю, как бы наскрести десять миллионов, чтобы получить развод и выбраться в конце концов из этой долговой ямы. – Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но Петра продолжала говорить, словно меня здесь и не было: – Что я сделала, чтобы заслужить такую участь? Это я-то, которая всегда стремилась поступать правильно…
Слова Петры на удивление были созвучны моим собственным мыслям.
– Я так мучилась, продираясь сквозь дебри юриспруденции, хотя мне всю жизнь хотелось изучать литературу.
Но отец говорил мне: «Кем ты станешь в литературе?» – и на этом наши дискуссии заканчивались. Мне никогда не нравилась профессия юриста. Это так тоскливо. Потом я вышла замуж за Андерса, единственного мужчину, который у меня вообще когда-либо был.