Петра уставилась на меня:
– А он, этот твой клиент, не захотел узнать, откуда взялись такие деньги?
– Нет, и вообще уговорить его оказалось проще простого. Думаю, желание показаться широкой натурой отодвинуло все вопросы, – ответила я.
– Значит, Эстер больше не будет меня преследовать? – спросила Петра.
– Договаривайся, – улыбнулась я.
– Я буду скучать по тебе, – тихо проговорила Петра.
– Не будь такой сентиментальной, – ответила я, а про себя подумала: «Я тоже буду по тебе скучать».
– Ты сейчас в аэропорт? Хочешь, я подвезу тебя? – спросила Петра.
– Нет, я сама. Будет лучше, если ты останешься и проследишь за тем, чтобы собрание книжного клуба не превратилось в очередное выяснение отношений.
Петра закатила глаза.
– «Алхимик»! Подумать только! Ну что с них взять? – обречённо простонала она.
– Держись, Петра, всё будет хорошо.
Мы обнялись. На секунду я зарылась лицом в пышные волосы подруги, потом быстро разжала руки и скрылась в темноте.
Я боялась. Уладив все дела и почти уверенная, что за мной больше не следят, я всё равно испытывала страх. Попрощавшись с Петрой, я села в такси. Я до последнего сомневалась, стоило ли сейчас так рисковать. Но всё же решила, что стоило. Во всяком случае, я должна попытаться. Такси отвезло меня по указанному адресу, и, доехав до места, я попросила шофера меня подождать. Прежде чем войти в дом, я внимательно оглядела улицу. Какой-то юноша вышел из подъезда, и я успела ухватиться за ручку двери, прежде чем та захлопнулась.
На лестнице было темно, и я стала осторожно подниматься вверх. Где-то этажом выше открылась дверь квартиры и зажглись светильники. «Только бы они сели в лифт», – подумала я. Двери закрылись, и кабина поехала вниз. Свет погас, в темноте я снова медленно пошла вверх по лестнице.
На табличке значилось: «Натали Хоффман». Я осторожно заглянула в щель для писем, чтобы убедиться, что внутри не горит свет. В квартире было темно. Я приподняла коврик перед дверью и осторожно пошарила рукой по каменному полу. Один шанс из ста, что ключ окажется там.
Я лихорадочно искала, но ключей не было. На лестнице послышались чьи-то шаги. Я провела рукой ещё раз. Что-то звякнуло. Сердце тяжело стучало в груди. Я прислушалась к звуку шагов, которые быстро приближались. Повернула ключ в замке и осторожно отперла дверь. Едва я успела прикрыть её за собой, как кто-то протопал мимо. Я замерла. Тот, кто поднимался по лестнице, не останавливаясь, продолжил путь.
У меня завибрировал телефон. Номер, с которого звонили, не определялся. Я вся напряглась, но нажала на экран.
– Каролина, это Улле. Я тут жду пересадки во Франкфурте и решил тебе позвонить. Ты ведь развелась с Эриком? Не хочешь попробовать снова? Со мной?
– Слушай, я буду во Франкфурте через пару часов. Дождись меня, и мы поговорим при встрече.
– Я ждал столько лет. Так что подожду ещё пару часов. Только ты обязательно прилетай.
– Прилечу. Во что бы то ни стало!
Улле повесил трубку.
Я зажгла фонарик на телефоне и двинулась через прихожую дальше в гостиную. Луч фонарика пробежался по стенам, пока не остановился на картине Пикассо, на моём поддельном Арлекине, который по-прежнему казался печальным.
– Ты мой, – сказала я ему и, осторожно сняв картину со стены, выскользнула из квартиры Натали, заперла дверь и положила ключ на место.
Я села в ожидавшее меня такси. Шофер завёл мотор и направился в аэропорт.