– Вот так новость! – ознакомившись с составом семьи, воскликнул Лаптев. – Родной брат Софьи работает в том же здании, где я сейчас нахожусь. Судя по справке, он проживает с родителями, прекрасно знал, куда вызывают его сестру, и даже не зашел, не поинтересовался, о чем мы собираемся Софью допросить. Ему наплевать на сестренку или он настолько честный человек, что считает предосудительным вмешиваться в ход расследования? Сестра его не подозреваемая, а свидетель, ничего бы не случилось, если бы он как коллега заглянул к нам на минуточку.
Лаптев еще раз посмотрел на справку и подумал:
«Может быть, я зря грешу на Карташова? Иракские патроны могли быть изъяты у преступников и направлены через лицензионно-разрешительную систему на уничтожение. Александр Любимов мог составить акт об уничтожении, а патроны оставить себе на всякий случай. Проверить бы эту версию, да не получится! Нет у меня ни времени, ни помощников, чтобы копаться в архиве и сличать, какие патроны были изъяты и когда их уничтожили. Остановимся на версии с Карташовым, а нашего молодого коллегу будем считать образцовым сотрудником. Пока будем считать, а там посмотрим».
Лаптев достал приговор на Черданцева, бегло ознакомился с описательной частью и тихо выругался: дело начинало приобретать неожиданный оборот. В 1992 году Петр Черданцев насмерть сбил пешехода, выбежавшего на дорогу. Пострадавшего звали Любимов Алексей Николаевич, 1925 года рождения.
«Так-так! – стал прикидывать Лаптев. – Потерпевший Любимов А. Н. – это дедушка Софьи. Что-то мне не нравится, как все персонажи этой пьесы в кучу собираются. Кстати, кто был свидетелем по делу о ДТП?»
Свидетелей было несколько человек: водитель и пассажиры автомобиля, ехавшие следом за Черданцевым, два пешехода, стоявшие на обочине. В автомобиле, которым управлял Черданцев, находились Карташов Л. И. на переднем пассажирском сиденье и Борзых Ю. Н. – на заднем. Согласно документам, автомобиль принадлежал Карташову. В момент ДТП Карташов и Борзых задремали, наезда на пешехода не видели. Со слов свидетелей, Карташов был в нетрезвом состоянии, от Борзых исходил запах спиртного, а Черданцев был трезв. По заключению наркологической экспертизы, в крови и моче Черданцева следов алкоголя или наркотиков не обнаружено. Представителем покойного потерпевшего выступал Любимов Е. А. В судебном заседании он заявил, что не настаивает на строгом наказании Черданцева, так как подсудимый загладил причиненный вред.
Последним из помощников пришел Блинов.
– Наш фигурант работал в дежурной части, вышел на пенсию по выслуге лет. Состав семьи – жена, двое несовершеннолетних детей.
– Обстановка поменялась! – перебил его Лаптев. – Пошли к боссу.
Они спустились к Попову. Начальник полиции тут же принял их.
– Убийство совершил охранник Морозов, – доложил Лаптев. – Завтра он заступает на смену. Я считаю, что рано утром, как только он будет выходить из дома, его следует задержать, в жилище провести обыск. У Морозова должен находиться портрет Саддама Хусейна в золотой рамке. Портрет, скорее всего, он хранит не дома, а в укромном месте. При задержании Морозову надо открытым текстом сказать, что если портрет не будет найден, то ему придется заплатить Карташовой три миллиона долларов США. Таких денег у него нет, значит, придется лишиться квартиры и всего имущества. Ради семьи Морозов выдаст портрет и привяжет себя к месту преступления.
– Не пойдет. Андрей Николаевич, не пойдет! – разочарованно сказал Попов. – При всем уважении к тебе вынужден со всей ответственностью заявить: Морозов не может быть убийцей. На его руках и одежде не были обнаружены пороховые следы. Стрелял не он!
– Стрелял он! – разозлился Лаптев. – А вы, слепцы, не хотите видеть ничего дальше своего носа! Сопоставьте хронологию событий! В момент убийства на этаже было три человека: бухгалтер в наушниках, Борзых и Морозов. Больше там никого не было и быть не могло! Охранник надел на руки резиновые перчатки, убил Борзых, снял перчатки, скинул форменную куртку, надел другую. Криминалисты взяли пробы у него с рук и одежды. Естественно, там ничего не было!
– Как-то все… – нерешительно сказал Попов.
– Задержите его, и дело пойдет! – вспылил Лаптев. – Завтра я представлю неопровержимые доказательства, что стрелял Морозов, а пока при обыске ищите у него наличные доллары, евро, фунты. Валюту ищите! Заказчик убийства должен был дать задаток. Вот его и ищите. Если повезет и Морозов окажется скупым человеком, то он не выбросил похищенный у Борзых ноутбук, а оставил себе. От смартфона он должен был избавиться, а ноутбук мог оставить.
– Хорошо, – согласился Попов. – Если ты так уверен, то мы задержим Морозова, но когда…
– К 11.00 мне привезут вещественные доказательства. Если они кого-то не устроят, то я готов сесть в тюрьму вместо Морозова. Так пойдет?
– Сгодится!
В коридоре Блинов попросил:
– Андрей Николаевич, можно я побуду вашим доктором Ватсоном? Я нисколько не сомневаюсь, что вы на верном пути, но мне хотелось бы понять логику ваших рассуждений.
– Все впереди, друг мой! – засмеялся многоопытный пенсионер. – Ты будешь в моем распоряжении еще две недели. За это время мы распутаем этот клубок из ядовитых змей. Морозов – пешка, исполнитель. Понять, кто заказал Борзых, – вот что по-настоящему интересно!
Лаптев остановился, посмотрел в глаза помощнику.
– Завтра я организую великолепное шоу с участием приглашенных гостей! Жди. Завтра многое прояснится.
28
Звонок раздался ровно в девять утра.
– Андрей Николаевич, это Блинов. Обыск у Морозова ничего не дал. Мы не нашли ни ноутбука, ни портрета Саддама Хусейна. В банке из-под кофе Морозов хранил тысячу евро, но это не преступление.
– Везите Морозова в управление. В десять часов я представлю доказательства его вины.
Через час к городскому УВД подъехал «Москвич-каблучок». Прохожие с интересом рассматривали раритетный автомобиль, каким-то чудом самостоятельно передвигающийся по городу. С пассажирского места «Москвича» вышел длинноволосый блондин, поздоровался с Лаптевым, открыл протянутый конверт, ознакомился с текстом, почесал бороду и озадаченно спросил:
– Как так могло получиться? Я не еврей, мать ребенка не еврейка, а сын наш стал евреем?
– Мальчика усыновила еврейская семья. По документам он их сын. Провели обряд обрезания, уехали в Израиль. Теперь только с помощью генетической экспертизы можно установить, что ребенок родился от русских родителей.
– Да черт с ним! – махнул рукой блондин. – Лишь бы пацану хорошо жилось, а еврей он или молдаванин – разницы нет.
Блондин стукнул ладонью по кузову «Москвича».
– Максим, выползай! Приехали.
Из кузова вылез небритый субъект лет сорока пяти с полиэтиленовым мусорным мешком. От него исходил неприятный запах, пиджак явно был с чужого плеча, на ногах – грязные кирзовые сапоги. Постовой на КПП не хотел пропускать странного посетителя внутрь, пришлось вызвать Блинова.
– Нас ждут в кабинете начальника УВД, – сообщил тот.
– Ого! – удивился Лаптев. – Наши акции растут.
– Приехал прокурор из областной прокуратуры, из отдела по надзору за полицией. Говорит, что сегодня получил жалобу на незаконный обыск и решил лично разобраться, было нарушение законных прав Морозова или нет.
– Когда бы он жалобу получил? В семь утра по сотовому телефону? – возмутился Лаптев. – Совсем страх потеряли, что хотят, то и творят. Ну ничего! Мы подготовились к поединку. Так ведь, Максим?
Дурно пахнущий субъект засмеялся, обнажив гнилые зубы.
– Мы завсегда готовы! – заверил он. – Еще бы стаканчик портвейна накатить, я бы тут всех на место поставил: и прокуроров, и обер-прокуроров, и начальнику полиции нашел бы что сказать.
В просторном кабинете начальника городского УВД работал кондиционер, было прохладно. Начальник управления полковник Лавров сидел за столом, расчищенным от бумаг. За приставным столиком разместились прокурор в новенькой форме и Попов в гражданской одежде. Морозов и незнакомый Лаптеву оперативник расположились на стульях напротив окна. Правая рука Морозова была соединена наручником с рукой оперативника. За Лаптевым в кабинет вошли субъект с мешком, Блинов и дежурный оперативник.
– Здрасте всей честной компании! – дурашливо поприветствовал офицеров оборванец. – Вот и мы! Вы не заждались?
– Андрей Николаевич, – стараясь сохранять спокойствие, сказал Лавров. – Потрудитесь объяснить, с какой целью вы привели с собой этого… этого господина?
– Я думаю, что он сам расскажет, – ответил Лаптев. – Тем более что у него есть что показать.
– Представьтесь! – потребовал начальник УВД.
– Меня зовут Максим Донцов. – Гость фамильярно подмигнул строгому полковнику полиции. – Коль фамилия Донцов, значит, хрен найдешь концов!
– От вас перегаром разит, – принюхался прокурор. – Вы что, выпивали с утра?
– У нас все спозаранку пьют, если, конечно, есть что выпить.
– У вас – это где? – перешел на официальный тон прокурор.
– Как где? – удивился Донцов. – На помойке.
– Где-где? – переспросил Лавров. – На помойке? Вы что, живете на свалке?
– В Нахаловке я живу, а свалка – вокруг нас.
– Господин Донцов проживает в нелегально построенном поселке на территории городского полигона по утилизации твердых бытовых отходов, – разъяснил Лаптев.
– Что у вас в мешке? – вступил в разговор Попов.
– Вот, полюбуйтесь! – Донцов достал из мешка черную куртку с шевроном ЧОП «Щит-2000».
– Это ваша куртка? – спросил у Морозова Попов.
– В первый раз вижу, – презрительно усмехнулся Морозов.
– Откуда у вас эта куртка? – продолжил расспрашивать начальник полиции.
– Во вторник Джинжер собрал весь поселок на пустыре и велел искать в мусоре форменную куртку черного цвета. Я нашел!
– Кто такой Джинжер?
– Старший в поселке. Есть еще Ковбой Мальборо, но он не такой авторитетный. Он как бы бригадир, а Джинжер – главный на свалке. Его слово