Ознакомившись с документами, Лаптев спросил у помощника:
– Кто в нашей пьесе настолько безжалостный человек, что использовал больного ребенка в своих целях?
– Не знаю, – честно признался Блинов.
– Я, к сожалению, тоже. Вызови отца Софьи Любимовой. Второй этап расследования начнем с него.
31
В пятницу утром в кабинет к Лаптеву вошел молодой человек в форме лейтенанта полиции. Незнакомый офицер был смуглым, черноволосым, невысокого роста. Лаптеву он сразу не понравился, что-то отталкивающее было в утреннем госте.
– Здравствуйте! Я – Любимов Александр, пришел поговорить с Андреем Николаевичем Лаптевым. Я посоветовался с адвокатом…
Лаптев показал рукой на дверь.
– Что? – не понял Любимов.
– Выход – там, за спиной! Желаю всего наилучшего.
– Вы даже не хотите меня выслушать? – расстроился Любимов.
– Слово «адвокат» означает официоз. Расследованием занимается следователь следственного комитета. Адрес их организации найдешь в справочнике. Я консультант, лицо неофициальное и никому не подотчетное. Изливать мне душу значит зря тратить время.
– Мы можем поговорить один на один? – спросил Любимов.
– Нет! – отрезал Лаптев. – Перед любым гражданским человеком я как бывший сотрудник органов внутренних дел буду иметь преимущество. Перед действующим офицером полиции у меня такого преимущества нет, так что мой помощник будет свидетелем нашего разговора. Береженого бог бережет! Ваша семья попала в сложное положение. Все на нервах, никто не знает, как поступить. Молодость и горячность могут подтолкнуть тебя к необдуманным поступкам, так что свидетель нашего разговора просто необходим.
Любимов сел напротив Лаптева. Блинов остался у него за спиной у окна.
– Не знаю, с чего начать… – замялся гость.
– Начни с дедушки. Как я понимаю, твоя семья столкнулась с кланом Карташова в 1992 году, когда Черданцев насмерть сбил деда. Что было после?
– Мне, вообще-то, было два года, когда деда сбили.
– Если нам не о чем говорить, то надо попрощаться. Я занятой человек, мне некогда вытягивать из тебя каждое слово. Если ты перед консультацией с адвокатом поговорил с отцом, то он должен был рассказать про 1992 год, если нет – то наша встреча преждевременна.
– Отец все рассказал еще тогда, когда они требования выдвинули. Отец впал в депрессию, не знал, что делать, а они наседали, угрожали выселить нас из квартиры, требовали немедленно погасить долг, которого не было.
– Они – это кто? – начал заводиться Лаптев. – Что за манера говорить намеками?
– Я все, все расскажу! – встревожился Любимов. – После ДТП Карташов предложил отцу деньгами компенсировать смерть деда. Отец согласился. Они договорились, что Карташов заплатит 20 тысяч долларов, а отец на суде заявит, что материальных претензий не имеет и на строгом наказании Черданцева не настаивает. Всей суммы у Карташова не было, и он предложил переписать на отца часть бизнеса, который только начал развивать. Отцу досталась фирма, которая занималась сбытом компьютеров и комплектующих к ним. Сделку оформили по переходу права собственности у нотариуса. Тогда же отец написал Карташову расписку, что взял у него в долг 20 тысяч долларов на 20 лет под десять процентов годовых. Расписка была пустой формальностью, страховкой, что отец на суде не переменит своего мнения. После суда Карташов сообщил, что уничтожил расписку, и о ней вскоре все забыли. Компьютерный бизнес у отца пошел в гору, развивался не по дням, а по часам. Десять лет назад отец был очень состоятельным человеком. Ему принадлежал большой склад электроники, четыре магазина, мастерская по ремонту компьютеров. После кризиса 2008 года все пошло кувырком. Вначале цены на компьютеры и комплектующие поднялись в несколько раз, потом у нас в городе появились магазины крупных торговых сетей. Тягаться с «Эльдорадо» или «Компьютерными системами» становилось с каждым годом все труднее и труднее. В 2011 году отец решил продать бизнес и заняться каким-нибудь другим видом деятельности. По интернету он связался с покупателем из Москвы. Представители покупателя приехали к нам в город, осмотрели склад и магазины, подписали договор о намерениях и уехали докладывать совету директоров фирмы-покупателя. В последний день их визита отец устроил банкет для гостей. Представители московского покупателя были довольны радушным приемом и по секрету подсказали, как можно увеличить продажную стоимость имущества. «Наш главный босс живет в Чехии, – сообщили они. – Он считает себя европейцем, привыкшим к европейскому порядку и культуре. Если вы сделаете евроремонт в магазинах, закупите большую партию компьютеров у надежного поставщика, то совет директоров фирмы охотнее пойдет на сделку, даже если она будет дороже. Европа! Для них главное – внешний лоск и наличие качественного товара, способного принести быструю прибыль». Отец взял кредит в банке, отремонтировал магазины, закупил новую партию компьютеров, пригласил оценщиков, которые составили калькуляцию на 70 миллионов рублей. Как только отец выслал покупателю новое предложение о покупке, так московская фирма тут же ответила, что планы изменились и они не будут вкладывать деньги в развитие бизнеса в Сибири. Отец рванул в столицу и выяснил, что по указанному адресу фирмы покупателя нет и никогда не было. Он обратился в полицию, но в возбуждении уголовного дела отказали, так как неизвестные мошенники у нас ничего не похитили, исходное имущество осталось на месте, право на имущество ни к кому не перешло.
– Так и есть! – согласился Лаптев. – Ремонт вы делали по своей инициативе. Всякий бизнес – это риск. Вы рискнули и прогадали, а могли бы неплохо заработать.
– В 2012 году подошел срок платежа по кредиту, – продолжил Любимов. – Денег не было, пришлось продать почти даром и магазины, и склад, и компьютеры. Отец перекредитовался под залог квартиры, кредит в первом банке погасил, остался должен второму банку. В конце года появился Борзых с копией расписки от 1992 года и потребовал вернуть долг. Отец был в ужасе от такого коварства. Он поехал в больницу к Карташову, но старик был уже плох и разговаривать отказался. «Решай все вопросы с Юрой! – сказал Карташов. – Мне уже не до дел и не до денег. Прожить бы еще месяц-другой, и то слава богу!» Отец платить по расписке отказался. Карташов подал в суд и выиграл его. Расписка-то была! Кому теперь докажешь, что изначально она была формой страховки в суде по ДТП, а денег по ней отец получил чуть больше трех тысяч долларов на оборотные расходы. В июне прошлого года…
Любимов тяжело вздохнул и замолчал. Лаптев оценил его состояние и пришел на помощь.
– Перед июнем вспомни ноябрь! Твой отец за долги отдал дочь во временное пользование кредиторам. Софья обмолвилась, что в квартире для свиданий остался едва уловимый запах другой женщины, хорошо ей знакомой. Женщин у вас в семье две, так что нетрудно догадаться, кто вначале пошел отрабатывать долг.
– Так и было! – неохотно признался Любимов. – Борзых сказал, что не будет требовать долг полгода, если моя мама переспит с ним. Мама была против, но отец заставил ее поехать на свидание к Борзых. Они встречались до сентября прошлого года. Отцу это с каждым днем нравилось все меньше и меньше, а мама, к моему ужасу, стала подумывать, не развестись ли ей с отцом и выйти замуж за Борзых. В сентябре мама и Борзых расстались, в ноябре он потребовал послать к нему сестру. Отец, по-моему, обрадовался такой перемене. Мама успокоилась, разводом больше не угрожала, а Софья… Она ведь по большому счету ничего не теряла.
– Кажется, мы подошли к моменту, ради которого ты пришел, – сказал Лаптев. – Когда у тебя появилась мысль решить проблему радикальным способом?
– В сентябре, – признался молодой офицер. – Мне надоел этот позор. О нем никто, кроме членов нашей семьи, Борзых и Черданцева, не знал, но я… В общем, я стал подумывать, не ликвидировать ли мне Борзых. Но, к счастью, проблема решилась сама собой, без постороннего вмешательства. Мама и Борзых прекратили отношения, расстались друзьями, как она утверждает.
– Как ты собирался убрать Борзых? Дело это прошлое и не состоявшееся, так что можешь говорить без опаски. За дерзкие мысли у нас в стране не судят.
– Я думал взять обрез, предназначенный для уничтожения, прийти к нему домой и разрядить оба ствола в грудь этой сволочи.
Лаптев понимающе кивнул. Именно так, незатейливо и прямолинейно, должен был действовать доведенный до отчаяния человек. Позвонил в дверь, выстрелил, убежал, а там найдут, не найдут – дело пятое. Дилетантский подход к преступлению говорил об искренности намерений. В реальности Борзых устранили более изощренным методом – чужими руками, воспользовавшись отцовской любовью к больной дочери.
– Как было с сестрой? – спросил Лаптев.
– Стыдно сказать: она влюбилась в Борзых! Я как-то пришел с работы раньше времени и подслушал ее разговор с мамой. Софья сказала: «Ты, мама, не ревнуй! Юра – мой мужчина, и я его никому не отдам!» Представьте: она еще школу не окончила – и такое родной матери заявляет!
– Не путай причину и следствие! – возразил Лаптев. – Софья попала к Борзых не по своей воле. Ты случайно стал свидетелем разговора двух женщин, имевших интимные отношения с одним и тем же мужчиной. Когда они говорили о Борзых, то были не мама и дочка, а две любовницы: одна постарше, другая – совсем юная. Как я понимаю, отец и мать были не против ее брака с Борзых?
– Отец, когда узнал, что Борзых в загсе уничтожит расписку и прекратит требовать долг, напился на радостях, сказал, что все прощает и маме, и Софье. Сам эту кашу заварил, а потом милостиво простил, что его супруга за долги с другим мужиком спала.
– Какие сейчас отношения в вашей семье?
– Я не мог побороть в себе отвращение к маме. Если бы она спала с Борзых по принуждению, то я бы мог понять ее, простить, а когда она возвращалась утром довольная и уставшая – как это можно назвать? Блуд, разврат, проституция? Ей нравилось проводить время в его обществе. Стыдно говорить, но я как-то подумал, что Борзых был не первым любовником мамы. Слишком уж легко она согласилась на интимную отсрочку погашения долга. Отец потребовал, она для вида оскорбилась, но поехала. Вдумайтесь! – Любимов потряс перед собой руками от возмущения. – Вдумайтесь – это была ведь только отсрочка погашения долга, а не его погашение. Борзых мог потребовать, чтобы мама год к нему ездила, и она бы год с радостью с ним встречалась, занималась там черт знает чем.